Я сфотографировал коробку, вытащил ее на середину, сделал еще несколько снимков с разных ракурсов, чтобы были видны вещи Маркса. Хотел, чтобы были доказательства того, что это сфотографировано у Маркса дома.
Затем я открыл дело Фростокович. Не успел я прочитать первую страницу, как завибрировал мой телефон.
— Только что проехали Маркс и Мансон, — сообщил Пайк. — У тебя тридцать секунд.
Времени на лишние слова он не тратил. Я пробыл в доме восемь минут, и теперь надо было сматываться. Мне хотелось почитать материалы, кое-что сфотографировать и оставить все на месте, но теперь у меня этой возможности нее было. Бумаг было полно, и я их забрал. Коробка была заполнена только наполовину, поэтому я запихал все папки в нее и оттащил в ванную рядом с кабинетом Маркса.
Дверь в гараж хлопнула в тот момент, когда я поставил коробку на унитаз и полез в окно. Входная дверь открылась, когда я вылезал. Когда я потянулся за коробкой, Маркс сказал что-то, чего я не разобрал.
Я закрыл окно и спрятался в кустах между домом Маркса и соседним домом и позвонил Пайку.
— Я тут, — ответил он.
— Кто бы сомневался.
Я продрался через кустарник в соседний двор и увидел на улице джип Пайка. Надо было просто идти, но я помчался со всех ног, не оборачиваясь — мне было плевать, видят меня или нет. Плюхнулся в джип, поставил коробку на сиденье.
— Успел, — сказал Пайк.
Я хохотал до рези в глазах и никак не мог успокоиться. Пайку даже пришлось потрясти меня за плечо.
Каньон за моим домом в середине дня дарил приятную прохладу, и сюда слетались ястребы поохотиться на мышей и кроликов. За деревьями визжала пила. Кто-то что-то строил, и эти звуки действовали успокаивающе. Значит, жизнь продолжается.
Мы поставили коробку на стол и поделили материалы.
Я сначала взялся за дело Фростокович и тут же увидел, что некоторых страниц не хватает. В каждом деле сначала идет протокол с описанием трупа и места преступления. Этот протокол подписали Маркс и Мансон. Затем шла беседа с родителями Сондры. Возможно, они опрашивали и подруг Сондры, с которыми она ужинала, но этого протокола не было. После беседы с родителями не хватало, судя по нумерации, двенадцати страниц. Отчет судмедэксперта был на месте, но дальше не хватало еще трех страниц.
— Здесь везде не хватает страниц, — сказал Пайк. И достал из пластикового пакета серебристый диск с надписью «Репко». — А вот и твой пропавший диск.
К пакету была прикреплена записка. Пайк прочитал ее, передал мне.
— Это посылали в ФБР. Там тоже ничего не смогли из него извлечь.
— Зачем было посылать? Если Маркс считал, что эта информация оправдает Берда и укажет на Уилтса, можно было просто уничтожить.
Пайк только хмыкнул. Мы продолжили работу. Из дела Репко тоже изъяли много материалов. Документы, части протоколов.
Я отложил дела в сторону и взял папку с надписью «Репко. Телефонные переговоры». На первой странице было письмо президента компании-провайдера мобильной связи.
Уважаемый Маркс!
По Вашему сегодняшнему запросу, а также понимая, что эта переписка не подлежит разглашению, высылаю Вам список телефонных вызовов, полученных и отправленных за последние 60 дней с указанного номера, который входит в число номеров компании «Левередж». Надеюсь, я могу положиться на Ваше слово и Вы также не будете распространяться о нашем сотрудничестве. Если Вам и в дальнейшем понадобится моя помощь, можете звонить на мой личный номер.
С уважением, Полетт Бреннерт, президент
Судя по дате, Маркс запросил список звонков примерно за неделю до того, как нашли тело Берда.
— Смотри-ка, Маркс знал про КПК Дебры Репко. Дарси и Мэддакс о нем и не подозревали, а Маркс знал и затребовал список звонков.
Пайк подошел поближе и перевернул страницу.
На следующих пяти страницах был список входящих и исходящих звонков с КПК Дебры. Около каждой строчки имелись сделанные вручную пометки, и в основном это были разговоры с сотрудниками «Левередж». Было несколько разговоров с родственниками, а еще шесть были помечены желтым маркером. Все они происходили в десятидневный период перед ее смертью и были на один номер — или с него. Кому он принадлежал, определить не смогли. Я продолжал читать. На следующей странице была фотография простенького мобильного телефона производства «Киото электроникс». К фотографии прилагалось письмо.
Детектив Бастилла!
Номер мобильного телефона, который Вас интересует, это оплаченный вперед номер телефона, произведенного «Киото электроникс». (См. фото.) Согласно нашим записям, плата за сам аппарат и трафик была сделана наличными. Поэтому никакой информации о покупателе мы предоставить не можем.
Согласно закону мы не имеем права предоставлять список разговоров с этого номера без соответствующего судебного постановления.
С уважением, Майкл Томан, управляющий
— Джо, — сказал я, — Бастилла пыталась узнать, чей это номер.
— Похоже. Они, кажется, еще кое-кого пытались взять в оборот.
Пайк вытащил толстую папку, в которой было полно материалов об Уилтсе, но это было совсем не то, что я ожидал.
На папке стояла пометка «ФБР», и там было письмо Маркса директору ФБР в Вашингтоне с пометкой «лично, конфиденциально». К письму был приложен список телефонных номеров, в том числе и номер, помеченный желтым маркером.
Считайте это письмо моим официальным запросом к Вашей службе: необходимо начать прослушивание и вести запись всех телефонных разговоров по указанным номерам, но делать это следует, не ставя в известность полицию Лос-Анджелеса и местные власти. Поскольку есть подозрение, что член городского совета Нобель Уилтс мог знать о нескольких убийствах, произошедших за последние семь лет, или даже совершить их, я еще раз подчеркиваю, насколько необходима конфиденциальность в этом деле.
Я смотрел на письмо, но слова расплывались перед глазами. Я взял себя в руки и посмотрел на дату. Маркс послал этот запрос в ФБР всего восемь дней назад — за два дня до того, как он объявил, что эти убийства совершил Лайонел Берд.
— Джо, они не защищают Уилтса, — сказал я. — Они подозревают его. И ведут расследование.
Когда приехала первая машина, мы читали остальные материалы. Они не включили сирены, над нами не кружили вертолеты спецназа. Зашуршал гравий под колесами, скрипнули тормоза. Пайк подошел к окну.
— Это Маркс.
Из «лексуса» Маркса вышли Маркс и Мансон. Бастилла подъехала с противоположной стороны, а за ней — черно-белая полицейская машина. Они увидели меня одновременно, но не кричали, не пытались сбить меня с ног.
Маркс был спокоен и почему-то казался больше — словно разбух от напряжения.
— Бессердечная вы сволочь, — сказал я. — Вы объявили этим людям, что все закончено.
Мансон махнул рукой — мол, отойди от двери.
— Давайте войдем внутрь, Коул. Нам надо поговорить.
Полицейские в форме остались в машине, а остальные вошли. Маркс взглянул на Пайка, нахмурился, увидев разложенные по столу материалы. Велел Бастилле все собрать и уставился на меня:
— Вы это прочитали?
— Прочитал достаточно, чтобы понять, что вы делаете. Я влез в это дело, так как решил, что вы его защищаете.
— Теперь вы знаете, что ошибались. Вам бы не лезть в чужие дела, но нет, вы полезли.
— Из-за Ивонн Беннет эти дела стали моими, Маркс. А также дела Репко и других семей, которым вы лгали. Вы сказали им, что все закончено. Они похоронили своих детей, а теперь им придется откапывать гробы. О чем вы только думали?
Маркс посмотрел на меня:
— Слушайте, Коул, я не могу заставить вас сотрудничать, но мы должны держать это в тайне. Если Уилтс узнает, мы, возможно, никогда не сможем закончить это дело.
— Вы считаете, что женщин убивал Уилтс?
— Да.
— Тогда почему вы закрыли дело Берда?