— Открою один секрет. Прослушивание — чистая формальность. В таких случаях победительница определяется заранее. А весь этот конкурс с участием нескольких сотен претенденток нужен только для того, чтобы её раскрутить, создать ей рекламу, повысить, так сказать, её акции.

— Да, я знаю. Я ведь не первый год в этом бизнесе. При этом фирма звукозаписи, а заодно и рекламные компании надеются высмотреть среди участниц конкурса курочку, способную нести золотые яйца. Если такая сыщется, ей дадут второе место и затем начнут её раскручивать. Одним словом, вы намекаете, что участие в этом конкурсе для меня дело не совсем бесперспективное?

— Глупышка! Ничего подобного. Я хочу выступить в тандеме с вами. Победительницей конкурса станет… — Юмэкава вытянул вперёд указательный палец и поднёс его к моему виску, словно дуло пистолета. Я невольно вздрогнула. — …Ринка Кадзуки, то есть вы.

— Что?

Неужели и вправду мнение Юмэкавы будет решающим?

— Именно так. Как я скажу, так и будет. Если вы откажетесь, я тоже выхожу из игры. Мне хочется, чтобы вы встретились с президентом нашей фирмы.

Разговаривая со мной, Юмэкава то и дело дёргал коленом, и каждый раз это его движение сопровождалось лёгким металлическим позвякиванием. Вначале я подумала, что это его браслет, но, судя по всему, звуки исходили от связки ключей.

— Как, вы всё ещё здесь? — воскликнул вышедший из комнаты Тэруо-сэнсэй.

Вздрогнув от неожиданности, Юмэкава стал торопливо прощаться:

— До свидания, сэнсэй. Спасибо вам за урок!

Юмэкава взял меня за руку и повёл к стоянке.

— Давайте я подброшу вас до станции. Садитесь, садитесь.

Положив в рот жевательную резинку, он выудил из заднего кармана связку ключей. Значит, я была права. Но что это? В связке оказалось десятка полтора ключей, не меньше. Интересно, зачем ему такое количество?

Странно и подозрительно.

Словно козырную карту из колоды, он вытащил из связки нужный ключ и вставил в дверцу своего белого «мерседеса».

— Прошу. Не обращайте внимания на бардак.

Взглянув на любезно распахнутую передо мной дверцу, я, тем не менее, решила отказаться. Но под каким предлогом? Что, если сказать: «Простите, но я не сажусь в машину с незнакомыми мужчинами. Мне мама не велит»? Но он может на это возразить: «Ничего. Она же сейчас вас не видит».

Тогда, может быть, так: «Я езжу в машине только со своим молодым человеком»? И в ответ последует: «Что за глупости!» Не хотелось бы выставлять себя идиоткой. Ну что ж, остановимся на таком варианте.

— Простите, Юмэкава-сан, — сказала я.

— Что такое? — недоуменно спросил он и покосился на меня с водительского сидения.

— Видите ли… Извините, но по гаданию вышло, что мне следует избегать белых автомобилей.

— Ах, вот оно что? — воскликнул Юмэкава, сразу же оживившись. — Значит, вы тоже увлекаетесь предсказаниями? Ха-ха-ха. Ладно, вот моя визитная карточка. Если моё предложение вас заинтересовало, позвоните. Ну, пока! — протянув мне карточку, он неожиданно посерьёзнел и высунул из окна указательный палец. — Я знаю, вы обязательно позвоните.

Усмехнувшись напоследок, Юмэкава нажал на газ.

Какое счастье! Хорошо, что я от него отделалась. У меня будто камень с души свалился. Всё же мужчина с таким количеством ключей внушает подозрение. Конечно, если у него только один или два ключа, это тоже плохо. Такой мужчина начисто лишается ореола таинственности и выглядит несолидно. Оптимальный вариант — пять штук. Если бы у Юмэкавы было пять ключей, я, возможно, и села бы с ним в машину.

Переходя улицу, я гляжу на людей, деловито покупающих еду к ужину.

Сказать, что предложение Юмэкавы нисколько меня не заинтересовало, значило бы покривить душой. Жаль, что речь идёт о дуэтном исполнении, но как, должно быть, приятно сознавать, что твоя пластинка будет продаваться по всей стране! Фотографирование для обложки, заставляющее моих коллег досадливо морщиться: «Сплошная канитель!» Эх, мне бы эту канитель! Какую одежду выбрать? Какая причёска лучше подойдёт? Предварительное обсуждение с Юмэкавой. Нет, так нехорошо. И этак не годится. Тут важна каждая мелочь, ведь на нас будут смотреть люди всей страны. До чего же приятны, наверное, все эти хлопоты! А вот и первые отклики:

«Какая она симпатичная, эта девушка, что сфотографирована вместе с Хироси Юмэкавой!»

«Она и поёт прекрасно».

«Я считаю, что как певица она на голову выше Юмэкавы».

«Разумеется. Тут даже двух мнений быть не может».

Эк я разлакомилась! Прямо слюнки потекли. Не слишком ли много радости? Но вот и станция Аса-куса. Хотя до часа пик ещё далеко, здесь не протолкнуться. Вот женщина, несущая в обеих руках тяжёлые сумки с покупками. А вот мамаша, ведущая за руку ребёнка. Пожилые супруги. Эх, если бы они, да что там — если бы все пассажиры, набившиеся в этот поезд, и эта продавщица из газетного киоска, и эти станционные служащие смогли услышать, как я пою… При одной мысли об этом у меня закружилась голова от счастья. Ну кто я, как не мятежный дух, обуянный желанием прославиться?

Поезд отходит от станции. Я направляюсь в Син-Косигая, где мне предстоит сделать пересадку. Ухитрившись занять свободное место, я принимаюсь листать купленный в киоске журнал.

Поднимаю глаза и вижу держащихся за поручни пассажиров. Снизу их выстроенные в одну линию подбородки и шеи кажутся похожими на фрукты. Все они одного цвета. Свежие, сочные, гладенькие.

Однажды, в детстве, насмотревшись на шею одной певицы, я едва не отправилась к праотцам.

Мне было четыре года. Дедушка взял меня с собой на концерт Харуми Мияко. Кажется, он был посвящён какой-то годовщине основания металлургической компании «Яхата сэйтэцу». В то время песня «Тот, кого я полюбила» стала настоящим хитом, а Харуми Мияко выдвинулась в число самых популярных звёзд эстрады. Я была слишком мала, чтобы задумываться над словами этой песни, я просто сидела рядом с дедушкой и слушала голос певицы. И вдруг, к величайшему своему изумлению, я заметила, что этот голос как-то по-особому вибрирует. Впоследствии я узнала, что это — специфический приём, используемый исполнителями народных песен и энка. Но тогда я была совершенно ошеломлена. Подойдя к сцене, я стала во все глаза рассматривать шею и рот певицы. Харуми Мияко обратила на меня внимание и улыбнулась.

И тут меня неожиданно осенило: все великие певцы рождаются с особым шариком в горле. Мой дедушка и отец прекрасно пели, и я знала: если дотронуться до их шеи, то там есть выступ, где, наверное, и помещается этот самый шарик. Совсем как круглая стекляшка в бутылочке с лимонадом. Когда человек поёт, шарик приходит в движение, придавая его голосу самые разные оттенки, и звуки этого голоса выплёскиваются на слушателей фонтаном разноцветных брызг, словно это — краски, одновременно выдавленные из бесчисленного множества тюбиков.

У меня, конечно, не было такого волшебного шарика. Я ведь не умела издавать эти вибрирующие звуки. Но мне хотелось во что бы то ни стало сделаться обладательницей такого же чарующего голоса. И вот в моей детской голове родилась идея: чтобы стать певицей, нужно проглотить «супер-болл» — эти пёстрые, переливающиеся всеми цветами радуги резиновые шарики были популярны у тогдашней детворы.

«Голосовой шарик» диаметром в два сантиметра легко поместился у меня во рту, но проглотить его мне не удалось: он застрял в горле.

Я вдруг начала задыхаться и, корчась, свалилась в устроенное в полу гостиной углубление для жаровни. Увидев меня в таком состоянии, мама изменилась в лице. Сразу сообразив, что я чем-то подавилась, она принесла из кухни соевый соус и, не теряя ни минуты, стала лить его мне в рот. Как я сейчас понимаю, это был варварский метод, но благодаря ему я осталась жива. Соя вызвала у меня рвоту, и «голосовой шарик» благополучно выскочил наружу.

Так я лишилась своего «супер-болла». Мало того, вырываясь из маминых рук, я вдобавок ещё и вывихнула плечо. Кончилось тем, что меня привели в какой-то зловещего вида дом с табличкой «Костоправ» у входа и развешенными повсюду изображениями человеческого скелета. Доктор с козлиной физиономией встретил меня в кабинете, стены которого были украшены масками театра Но (он их коллекционировал), и, крякнув, вправил мне вывихнутую конечность. Вот такой шок мне довелось пережить. Поэтому до сих пор, слушая Харуми Мияко, я всякий раз съёживаюсь при воспоминании о злосчастном костоправе…