— Ты уже почти оделся, — сказала Анна, подавая ему очки.
Он посмотрел на нее и нахмурился. Анна уже полностью привела себя в порядок, даже успела заколоть волосы, чтобы они ей не мешали. Заметив его смущение, она улыбнулась.
— Мы с тобой уже почти закончили все наши дела, — тихо произнесла она. — Нам необходимо завершить только одно, последнее, дело. После этого каждый пойдет своей дорогой.
Она хотела сказать, что скоро сядет на корабль капитана Джонаса и уплывет к своей семье в Англию. Что ж, так все и должно быть. Он кивнул, но внезапно почувствовал такую боль, как будто его грудь готова была разорваться на части. Эта боль казалась просто нестерпимой.
— Нам лучше немного задержаться, — сказал Чжи-Ган, надевая очки. Посмотрев на Анну, он увидел, какой она была невероятно красивой. — Мы сейчас в невыгодном положении.
Анна медленно подошла к нему, и он моментально раскрыл ей свои объятия. Прижавшись лицом к ее волосам, он крепко обнял ее и почувствовал, как утихает боль. Анна подняла к нему лицо, и он подумал, что она хочет его поцеловать.
Однако перед тем как их губы встретились, она прошептала ему на ухо:
— Мы не можем больше кормить всех этой ложью. Кто-нибудь обязательно узнает тебя, и мы уже никогда не сможем подобраться так близко к Сэмюелю. Нам необходимо прямо сейчас положить всему этому конец.
Чжи-Ган вздохнул, чувствуя, что его начинает обуревать злость: как в такой момент она может трезво рассуждать и думать о том, чтобы побыстрее расправиться с Сэмюелем? Однако он вынужден был признать, что, будучи сильной женщиной, Анна мыслит последовательно и ясно, а он, в отличие от нее, все еще находится в плену удивительных грез, навеянных воспоминаниями об этой чудесной ночи. Неужели она действительно так спокойна, как хочет казаться? Или...
Он слегка отстранился от нее и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Ночью ты сказала, что любишь меня.
Он увидел в глазах Анны явное смятение, но буквально через несколько мгновений она снова взяла себя в руки и спокойно посмотрела на него. Она не стала прятать от него свои печальные глаза.
— Да, сказала, — после паузы прошептала она. — И это правда, — добавила она и, оглянувшись на дверь, добавила: — Сэмюель не любит долго ждать.
Чжи-Ган кивнул, понимая, что она сейчас делает то, что и должна делать — отметает назад свое прошлое и думает о настоящем. Но с какой удивительной легкостью она делает это! Ему не мешало бы последовать ее примеру, но его все еще терзали сомнения. Может, он все неправильно понял и она действительно любит его? Но разве это имеет какое-то значение?
— У меня есть еще жены, — неожиданно для себя самого признался Чжи-Ган. — Одна из них уже умерла, а на другой я женился по политическим соображениям. Она для меня ничего не значит, но...
Анна прижала палец к его губам, заставляя его замолчать.
— Мне все равно, — сказала она и, закрыв глаза, прижалась лбом к его лбу. — Это правда. Я люблю тебя, и мне все равно, есть у тебя другие жены или нет.
— У меня только одна жена, — прошептал Чжи-Ган. — Это ты.
Ему хотелось поцеловать ее, крепко обнять и признаться в своих чувствах, но на это уже не осталось времени. Одно было понятно — если они останутся в этой комнате, то ничего не смогут сделать. Сейчас нужно разобраться с Сэмюелем. Он снова должен стать палачом. И как только все это закончится...
Анна уедет в Англию, и это будет правильно.
Чжи-Ган кивнул, в последний раз вдыхая ее неповторимый аромат.
— Итак, будь что будет, — решительно произнес он и, отойдя от нее, повернулся лицом к самому злейшему врагу Китая.
В кабинете пахло паленым чаем. Анна не сразу узнала этот запах, но, вспомнив его, закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Ее родной отец любил турецкий кофе. Сэмюелю Фитцпатрику тоже нравился ароматный напиток, и это, как ни странно, когда-то послужило причиной ее привязанности к нему.
Стоявший рядом с Анной Чжи-Ган, который, похоже, никогда раньше не пробовал кофе, недовольно поморщился, и ей пришлось объяснить, что это такое.
— Это турецкий кофе, — сказала она, посмотрев на мужчин, которые стояли возле двери. У них в руках не было ни пистолетов, ни ножей. Их позвали сюда просто для устрашения, но Анна почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок, когда она вместе с Чжи-Ганом вошла в кабинет. Сэмюель сидел за столом Половинки и, прикрыв от удовольствия глаза, попивал кофе.
— Приветствую тебя, дочь, — сказал он и, поставив чашку на стол, посмотрел на Чжи-Гана. — Приветствую вас, мандарин.
Чжи-Ган слегка склонил голову, отдавая дань вежливости, и бросил мрачный взгляд на головорезов.
— Их присутствие здесь обязательно?
— Да, — коротко ответил Сэмюель и повернулся к Анне: — Неужели я не заслужил того, чтобы меня поцеловала собственная дочь?
Анна почувствовала, что краснеет.
— Конечно. — Она наклонилась к нему через стол, подумав о том, что этот человек ей не отец. Он использовал ее привязанность к нему в своих корыстных целях. Он... дал ей все, что она хотела, и даже намного больше. Но сейчас она хотела убить Сэмюеля за то, что он с ней сделал, за его преступления против Китая. И все-таки она чувствовала, что между ними по-прежнему существует связь. Сэмюель Фитцпатрик был единственным человеком, который знал ее настоящего отца.
Все эти мысли пронеслись у нее в голове, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. Он поднял к ней лицо, и она почувствовала знакомый запах табака, одеколона и опиума. Сам он редко принимал опиум, но всегда имел его при себе и охотно делился зельем с другими. Он даже носил с собой иглу для своих самых уважаемых клиентов.
Посмотрев на его пиджак, Анна подумала, что знакомая деревянная коробочка сейчас, наверное, находится в его левом кармане. Она выпрямилась, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Может, это проявление отеческих чувств? Или он не доверяет ей? Интересно, что он сейчас чувствует по отношению к ней?
— Итак, значит, это твой новый муж, — медленно произнес Сэмюель. — Расскажи мне, как все это произошло.
— Конечно, расскажу, — заверила его Анна и, затаив дыхание, начала сочинять очередную сказку. — Как я уже говорила, мне пришлось уносить ноги от палача... — Слова легко слетали с ее губ, потому что эту историю Анна уже много раз прокручивала в голове, начиная с той самой ночи, когда она придумала ее для жен губернатора Бая. История о том, как они с Чжи-Ганом страстно любят друг друга и даже мысли не допускают, что могут когда-нибудь расстаться, стала для нее волшебной сказкой, ее талисманом.
— И ты сама смогла добраться до Великого канала? — подозрительно посмотрев на нее, спросил Сэмюель.
Анна гордо вскинула голову. Вот уж в этом он мог бы и не сомневаться!
— Если нужда заставит, я могу стать чрезвычайно изобретательной.
— Что ж, охотно верю, — сказал Сэмюель и улыбнулся.
Чжи-Ган вышел вперед, желая продемонстрировать, что ни к чему не обязывающая болтовня раздражает его.
— Все эти душещипательные истории хороши для женской компании. А сейчас, жена, подойди ко мне и стань рядом.
Анна вздрогнула, услышав, каким не терпящим возражений тоном говорил с ней Чжи-Ган. Ее нежный ночной любовник исчез. Вместо него снова появился палач. Она повернулась, чтобы исполнить его приказ, но Сэмюель схватил ее за руку и, похоже, не собирался отпускать от себя. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее, не давая уйти.
— Отец, — мягко произнесла Анна. — Я теперь замужняя женщина. Мое место возле него.
— Он — китаец, — возразил Сэмюель. — А я признаю только те браки, которые заключены по христианским обычаям, — заявил он. — Стой здесь. Постарайся убедить меня в том, что этот брак — законный.
Анна недоуменно захлопала ресницами. Сколько раз он вот так, с любовью и нежностью смотрел на нее! Теперь она понимала, что все это сплошной обман. Разве может человек, испытующий к своей дочери нежные чувства, вынудить ее стать наркокурьером, зная, насколько это опасно? Тем не менее Анне почему-то казалось, что Сэмюель действительно любит ее.