Спокойствие было точно не тем, что я чувствовал.

Я остановился перед Поместьем Уэйтов. Я оглядел каждую его частичку, он выглядел так же, как и перед моим уходом, и я знал, что моя мама была внутри. Я хотел поговорить с ней. Но были и другие вещи, которые я должен был сделать в первую очередь.

Я присел на переднюю ступеньку, закрыв глаза.

"Перенеси меня домой."

Что это было?

Чтобы помнить. И чтобы помнили.

Неси мня домой.

Чтобы помнить.

И чтобы помнили.

Я помню Лену.

Не водонапорную башню.

Что пришло раньше.

Я помню Равенвуд.

Позволить Равенвуду вспомнить меня.

Позволить Равенвуду -

Перенести меня -

Я лежал на земле перед Равенвудом, наполовину застряв в кусте роз и переросшей ограде из камелий. Я перешел снова — и на сей раз, самостоятельно.

“Я буду проклят.” Я смеялся облегченно. Я становился довольно хорошим в этой сущности - мертвой вещи.

Тогда я практически побежал вверх по старым ступенькам веранды. Я должен был увидеть, получила ли Лена сообщение - мое сообщение. Моей единственной проблемой было то, что никто не удосужился сделать кроссворд в "Звездах и Полосах" , даже Амма. Я должен был найти способ, чтобы заставить их взглянуть на этот листок, если у них его еще не было.

Лены не было в ее комнате, и ее не было также на моей могиле. Ее не было ни в одном из тех мест, куда мы обычно ходили.

Не в лимонной роще или склепе, где я умер в первый раз.

Я даже посмотрел в старой комнате Ридли, где Лив спала на ее скрипучей кровати с балдахином. Я надеялся, что она сможет понять, что я нахожусь там с ней рядом через Итан Уэйт-ометр. Нет, не повезло. Вот когда я понял, что это было ночью в Гатлине, реальном Гатлине, и не было абсолютно никакой корреляции между временем, которое прошло в загробном мире и Смертном времени. Я чувствовал, что ушел несколько часов назад - а тут уже середина ночи.

Я даже не знал, в какой день это было, если подумать.

Еще хуже, когда я склонился над лицом Лив в лунном свете, то увидел, как она плакала. Я чувствовал себя виновным, поскольку была большая вероятность того, что причиной ее слез был именно я, если она конечно с Джон не поссорилась.

Но это было маловероятно, потому что, когда я взглянул вниз, я стоял прямо посреди груди Джона Брида. Он свернулся рядом с кроватью, на краю розового пушистого ковра.

Бедный парень. Столько раз, сколько у него скривилось в прошлом, он был добр к Лив, и какое-то время он верил, что он тот, Кто Два. Трудно держать зло на парня, который пытался отдать свою жизнь, чтобы спасти мир. Если кто понял, что это был я.

Это не его вина, иначе бы его не было в мире.

Так что я сошел с груди так быстро, как только смог, и поклялся быть немного более осторожным, где я поставлю ноги в будущем. Не то, чтобы он никогда не узнает об этом.

Когда я двинулся через остальную часть дома, было ощущение абсолютной свободы передвижения. Потом я услышал треск камина и пошел на звук. В нижней части лестницы, прямо в передней зале, я нашел Мейкона, сидящего в своем скрипучем кожаном кресле у огня. Как и следовало ожидать, где был Macon, там находилась и Лена. Она сидела у его ног, прислонившись к оттоманке. Я мог чувствовать запах маркера"Sharpie", которым она писала. Ее записная книжка лежала открытой на коленях, но она едва взглянлана на нее. Рисовала круги снова и снова, пока страница не походила на разодранную.

Она не плакала, отнюдь нет.

Это она говорила.

"Это был Итан. Должен был быть. Я могу чувствовать его здесь с нами, как будто он стоял прямо у своей могилы."

Она видела кроссворд? Может быть, поэтому она так загорелась. Я осмотрелся вокруг , исследуя, читала ли она газету, но не было никаких признаков этого. Стопкой старых газет заполнено медное мусорное ведро, рядом с камином; Мейкон использовал их для растопки. Я попытался поднять первую страницу газеты, но едва мог только заставить ее угол трепетать.

Я задался вопросом, смог бы я составить кроссворд без более опытного Духа,как моя мама, которая помогала мне.

Амме не нужно так беспокоиться об оттенке синего, и соли, и чарах. Все эти преследуемые вещи не так просто, как кажется, взломать.

Затем я заметил, как печально выглядит Мэйкон, изучая лицо Лены. Я прекратил рассматривать газету и внимательнее сфокусировался на их разговоре.

Ты, возможно, чувствовала его сущность, Лена. Место захоронения - сильное место, без сомнения.”

“Я не подразумеваю, что чувствовала что-то, дядя Мейкон. Я чувствовала его. Итана, Призрака. Я уверенна в этом.”

Дым от огня поднимался от решетки. Бо лежал с головой на коленях Лены, а пламя отражалось в его темных глазах.

"Потому что пуговица упала на его могилу?" Голос Мэйкона не изменился, но он звучал устало. Мне интересно, как много таких разговоров он перенес, с тех пор как я умер.

"Нет, потому что он двигал ее." Лена не сдавалась.

"А как насчет ветра? А как на счет кого-то другого? Уэсли мог наткнуться на него, учитывая, что он не самое изящное существо. "

"Это было всего неделю назад. Я помню это отчетливо. Я знаю, что это случилось." Она была еще более упрямой, чем он.

Неделю назад?

Неужели так много времени прошло в Гатлине?

Лена не видела газету. Она не могла доказать, что я был все еще здесь, ни себе или своей семье, или даже моему лучшему другу. Не было никакого способа рассказать об Авдие Трублуде и всех осложнениях в моей жизни, не в то время, как она даже и не подозревает, что я нахожусь в комнате с ней.

"Как насчет того, что было потом?" спросил Мэйкон.

Она выглядела обеспокоенной. "Может быть, он ушел. Может быть, он что-то замышляет. Я не знаю, как это работает в Иномирье." Лена смотрел на огонь, как будто она искала там что-то. "Это не только я. Я ходила к Амме. Она сказала, что тоже чувствовала его в доме."

"Не стоит доверять ощущениям Эммы, когда дело касается Итана."

"Что это означает? Конечно Амме можно доверять. Она самый надежный человек, я знаю." Лена посмотрела яростно, и я задумался, как много она знает о той ночи на водонапорной башне.

Он не сказал ни слова.

- Разве это не она?

Мэйкон закрыл свою книгу. "Я не могу видеть будущее. Я не Провидец. Все что я знаю, это то, что Итан сделал, то что нужно было сделать. И Тьма и Свет всегда будут ему благодарны."

Лена встала, разрывая испачканную чернилами страницу из ее записной книжки. “Ну, не я. Я понимаю, что он был очень храбрым и благородным не зависимо от того, что он оставил меня здесь, и я не уверенна, что это стоило того. Я больше не забочусь ни о вселенной, ни о рельности или сохранении мира. Не без Итана.”

Она бросила разорванную страницу в огонь. Оранжевый огонь подскочил вокруг нее.

Дядя Мэйкон сказал, глядя в огонь. "Я понимаю."

"Правда?" Лена не выглядела верящей ему.

"Было время, когда я ставил свое сердце выше всего остального."

- И что произошло?

"Я не знаю. Я повзрослел, полагаю. И я выучил, что вещи часто более сложные, чем мы думаем."

Прислонившись к каминной полке, Лена уставилась в огонь.

"Может ты просто позабыл, каково это чувствовать."

- Возможно.

- Я не буду.

Она посмотрела на своего дядю.

- Я никогда не забуду.

Она закрутила руками, и дым рос до тех пор, пока не завился вокруг нее и принял форму. Это было лицо. Это было мое лицо.

- Лена.

Мое лицо исчезло от звука голоса Мейкона, растворяясь в полосе серого облака.

"Оставь меня в покое. Позвольте мне иметь то немногое, что я могу, то, что у меня от него осталось." Ее голос звучал ожесточенно, и я любил ее за это.