— Где же твой дом? Он улыбнулся.

— В моих водительских правах указан Денвер, но чаще всего я переезжаю из одного города в другой, даже не заглядывая туда.

Представив себе бездомное существование бывшего мужа, Линдсей невольно содрогнулась.

— И давно ты так живешь?

— Около шести лет.

— Тебе нравится?

— Да, всегда что-то новое, не успеваешь заскучать.

— Отец говорил, что ты стоял у самых истоков «Триангл». Так вот, значит, что ты сделал с деньгами, которые… — тут она прикусила себе язык. — Прости. Это не мое дело.

Гибб кивнул.

— Я и еще двое друзей сложили вместе наши деньги и купили небольшую фирму, которая занималась поддержкой частных компаний. Восстановили ее и выгодно продали. Доходы вложили в новое дело, а потом… потом пришли к выводу, что незачем покупать разоряющиеся компании, а достаточно просто консультировать их. Так и появился «Триангл».

— И дела у него явно пошли в гору, — негромко сказала Линдсей. — Я рада за тебя, Гибб. Я действительно рада, что у тебя все хорошо.

Он стоял неподвижно, глядя на нее в упор. Спатс, недовольный тем, что гладившая его ладонь вдруг замерла, потерся головой о грудь Гибба и мяукнул.

Гибб опустил его на пол.

— Мне пора, — сказал он. — Спасибо за ужин, Линдсей. Все было очень вкусно.

Она вышла проводить его до лестницы.

— Да уж, не так, как было раньше, — усмехнулась она при воспоминании о своей безнадежно несъедобной стряпне давно минувших лет.

Он обернулся, но в сумраке прихожей Линдсей не могла видеть его глаз и угадать, что он намерен сделать, пока вдруг его губы не коснулись ее щеки.

— Прости, что я не смог быть тем, кто тебе нужен, Линдсей, — очень, очень тихо произнес он.

Она долго стояла на лестнице, прижимая ладонь к щеке. Там Бип и нашел ее, выйдя из ванной. Волосы мальчика были еще мокрыми, а на полу остались мокрые следы от босых ног.

Остановившись посреди комнаты, он гневно воскликнул:

— Как, Гибб уже ушел? А я хотел, чтобы он уложил меня спать!

— Должно быть, он тебя не понял. — Линдсей помогла сынишке вытереть волосы и уложила его в кровать. — Не забывай, что Гибб — не твоя частная собственность, Бип.

— Знаю. Но… — Он зевнул. — Как ты думаешь, он захочет прийти посмотреть наш футбольный матч?

— Спроси его сам. Бип покосился на нее:

— Вы можете сидеть рядом. Я же знаю, как тебе иногда бывает скучно на наших играх.

— Довольно на сегодня. Между прочим, если за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

— Чего?

— Это пословица такая. А понимать тебе ее следует так: не пытайся командовать своей мамой. — Поцеловав его в лоб, она вышла из комнаты.

Да, школьные футбольные матчи действительно казались ей ужасно нудными. Но это еще не причина для того, чтобы выставлять себя напоказ всему городу в обществе Гибба.

Что это со мной такое? — пробормотала Линдсей про себя. Этот человек обманул меня и бросил. Почему же, ради Бога, я вдруг снова думаю о нем, и не просто как о неприятной странице своей жизни?

Но действительно ли Гибб ее обманул? Он сказал ей прямо, что не хочет иметь ребенка. Виноват ли он в том, что более юная и гораздо более идеалистично настроенная Линдсей не верила этому до той последней ссоры? И скорее это не Гибб ушел от нее, а она сама его выгнала. Конечно, такой конец был неизбежен, вопрос был только во времени, и, если бы Линдсей первая не пошла на разрыв, это сделал бы Гибб.

— Я хотела, чтобы он ко мне вернулся, — прошептала она.

Ее сердце внезапно гулко застучало, словно подтверждая, что высказанные слова заставили возродиться и чувства. Но нет, это все не так: в глубине души Линдсей знала, что ее чувства никогда не умирали. Они были спрятаны на дне ее души с того самого дня, как он ушел. Она скрывала их и делала вид, что они потеряли свою силу, но на самом деле никогда не переставала любить Гибба. И стоило ему вернуться, как эти чувства вырвались наружу.

Вот почему вчера, когда Гибб поцеловал ее, Линдсей стало так больно: ей хотелось верить, что и для Гибба этот поцелуй что-то значит. Он пробудил в ней желание, но ответного чувства в нем она не увидела.

А сегодня, когда она сказала, что рада его успехам, он просто взял и ушел. Она так мало значит для него, что он не нуждается даже в ее добрых пожеланиях.

Однако вместо того, чтобы рассердиться на него или хотя бы обидеться, она чувствовала лишь печаль и глубокую, неутолимую жажду любви, которая — в отличие от их брака — никогда не переставала существовать.

Глава 8

Никогда еще Линдсей не была так красива, как сегодня, когда сидела в слабо освещенной гостиной на диване, думал Гибб. Ее лицо в мягком желтоватом свете ламп казалось нежным, а голос напоминал завораживающие звуки флейты.

Гибба до безумия выводило из себя, что Линдсей до сих пор сохранила для него свою привлекательность, что она могла легко забрать в свои маленькие ладони все его самообладание и так же легко уничтожить. Но она даже ничего не предпринимала, чтобы этого добиться. Гибб был убежден, что магнетизм, исходивший от нее, был абсолютно бессознательным. Ему достаточно было просто увидеть ее сидящей в окружении подушек, чтобы его кровь закипела. У него был выбор: либо немедленно уйти, либо схватить ее на руки и отнести в спальню и еще раз проверить, справедливо ли утверждение, что мощь взаимного желания способна побороть все остальные проблемы.

Физического влечения, которое они испытывали друг к другу девять лет назад, оказалось недостаточно для того, чтобы преодолеть бездну непонимания, которая пролегла между ними, и с тех пор эта пропасть ни на йоту не уменьшилась. Скорее даже наоборот — стала только шире, потому что у Линдсей теперь был ребенок, сын…

Бенджамен, впрочем, очень милый, славный мальчишка. Гибб без колебаний готов был это признать. Но провести в его компании день — это одно, а вот взять на себя заботу о нем на всю жизнь…

От этой мысли Гибб содрогнулся до глубины души. И если общение с Линдсей будет стоить ему подобного размягчения мозгов, то лучше держаться от нее подальше.

Я действительно рада, что у тебя все хорошо, сказала она. Черт возьми, но ему совсем не надо, чтобы она за него радовалась. Ему надо, чтобы она по нему скучала…

Нет. Это глупо, эгоистично, в конце концов. Даже если она скучала бы по нему, даже если бы ее по-прежнему к нему влекло, все равно не оставалось практически никакого шанса, что между ними снова могло что-либо возникнуть. У нее есть ребенок.

Ребенок, который мог бы быть его сыном…

Нет, надо держаться подальше от них обоих.

Только вот, с раздражением вспомнил Гибб, он уже успел дать пару глупых обещаний, отказаться от которых невозможно.

Провести все выходные без часов на руке для Линдсей было серьезным испытанием. Но в понедельник она работала в «Попурри» одна, поэтому смогла выбраться в ювелирный магазин Хендерсона, чтобы заменить батарейку, только к вечеру.

Она уже была в дверях магазина, когда вдруг поняла, что высокий мужчина у прилавка — Гибб. В этот же момент и он заметил ее и быстрым движением захлопнул бархатную коробочку, лежавшую на прилавке, и спрятал ее в карман.

Линдсей не успела разглядеть, что там лежало: слишком быстро он ее закрыл. Такой ловкости рук мог бы позавидовать любой фокусник, подумала она. Но тут ей на память пришел медовый голос Скии: «Мы с Гиббом стали очень близки». Может быть, перед тем как появиться на вечеринке у Йэна и Кэти Рассел, они ужинали в ресторане, празднуя свою помолвку?

Конечно, она хорошо помнила слова Гибба о том, что он не создан для семейной жизни. Но не исключено, что Скии удалось убедить его попробовать еще раз. Возможно, в ней есть что-то, что выгодно отличало ее от Линдсей…

Не торопись с выводами, сказала она себе. Только то, что в коробочке может лежать кольцо, еще не значит, что оно там действительно лежит.

Но что бы Гибб ни покупал сейчас, это, должно быть, подарок для Скии — иначе зачем бы ему нужно было прятать футляр в карман и так столбенеть при виде Линдсей?