— Зачем тебе смотреть. Я ж сказал, что ты их больше не увидишь.

— Я стала причиной такого безобразного отношения к людям, — воскликнула она, не слушая Стыся. — И где? В доме Пола.

— К ним относятся очень хорошо. Их держат в тепле, спят они на мягких постелях, еду носят с нашего стола, все о’кей, как говорит Пол.

— На мягких постелях, говоришь. И где это? В гараже. Там сыро и темно.

— Они в надёжном месте, в светлом и уютном помещении, у них трёхразовое питание. Спроси у Петрухи.

— Значит, ты не освободишь их?

— Не сейчас. Я сказал, чуть позже.

— Когда позже?

— Не знаю. Это будет зависеть от них.

— От их поведения что ли?

— Ты угадала. Они сообщают нам нужную информацию и мы их отпускаем. Но это в любом случае произойдёт только тогда, когда сюда приедет Пол.

— То есть ты не в состоянии их отпустить. Это должен сделать Пол?

— Вот именно. Но я могу тебя снова привлечь к этой работе. Ты можешь поговорить с ними и уговорить их поделиться с нами некоторыми своими секретами.

— Не думала, что ты такой негодяй, Стысь! — воскликнула Ольга. — Я сейчас позвоню Полу и посмотрим, что ты будешь делать после.

— Всё будет, как есть, Оля, — подчёркнуто фамильярно проронил Стысь. — Как есть. Ну я тебя использовал. Ну, извини! Но, как я понимаю, ты хочешь влиться в семью Загов. Так будь же благоразумной. Она не может пережить того обстоятельства, что вывела нас на трёх оболтусов и теперь они у нас в гараже. — Он явно паясничал. — Что я могу сделать для тебя? Перевести их в более удобное место, например, в спортзал. Сверх этого я сделать ничего не могу да и не хочу.

— Я была о тебе лучшего мнения, — ответила Ольга и вышла из комнаты, сильно хлопнув дверью.

Вернувшись к себе, она дозвонилась до Пола и сообщила ему о создавшейся ситуации. Но как оказалось, Стысь не обманул Ольгу — Пол был в курсе этих событий. Горячие слова Ольги в защиту пленных не произвели на него надлежащего, по понятиям Ольги, впечатления. Он был невозмутим и подтвердил, что Стысь действует в рамках его указаний и что у него с этими людьми давние счёты.

— Так что спи спокойно, — добавил он. — Не переживай! Они не стоят и твоего вздоха.

— Но я виновна в том, что они оказались здесь, в грязном гараже, — не уступала Ольга. — Я видела, каких их сюда привезли. Это бесчеловечно. Я тебя умоляю — отпусти их.

— Не могу, дорогая! Пока не могу. Они мне нужны. Будут вести себя по-деловому, они долго не задержатся в моем доме. Поняла?

— Поняла, Пол, — упавшим голосом проговорила Ольга, поняв, что он не уступит её просьбам. — Значит, ты не пойдёшь мне навстречу?

Вместо прямого ответа Пол сказал:

— Ты не переживай! — Я скоро приеду, прилечу, чтобы тебя успокоить. Пока!

— Теперь ты меня не успокоишь, — ответила Ольга, положив трубку.

А Стысь, как только ушла Ольга, вызвал Зашитого. Тот появился самоуверенный и больше чем прежде напыщенный. Он считал себя после проведённой операции по поимке пленников героем дня и это возвышало его в своих глазах.

— Олух ты несчастный, — простонал Стысь, как только тот вошёл в комнату. — Не мог незаметнее провести этих… в гараж. Ольга видела их и теперь с кулаками бросается на меня, что я де виноват, что их поймали.

— А ты бабы испугался? — надменно проговорил Зашитый, стоя у порога и покручивая кепку на кончике пальца.

— Я не испугался. Но нужна какая-то конспирация в нашем деле. Я подбил её на эту операцию. Без Ольги она бы не состоялась. Я обманул её. Соврал. А такие женщины не прощают обмана.

— Эка невидаль, мужик бабе соврал, — растянул губы в усмешке Зашитый. — Не соврёшь — не проживёшь.

— У тебя свои понятия, у меня свои, — отрезал Стысь, давая понять, чтобы Зашитый не заходил слишком далеко.

Зашитый понял и уставился на Стыся, ожидая дальнейших указаний.

— Переведёшь пленников в спортивный зал. На улицу не выводить. Держать в зале. Но никакого мордобоя и прочего рукоприкладства. Через день приедет Пол, пусть сам разбирается.

— Будет исполнено, — поднял руки кверху Зашитый. — Отнесёмся к этим… как… как… — Он не мог подыскать нужного слова, — пылинки будем сдувать, — ввернул он подходящее сравнение.

— Иди, — отпустил его Стысь. — Да, — крикнул ему вдогонку: — Дай им шашки, шахматы — пусть развлекаются!

Оставшись один, тяжело опустился в кресло. Не думал он, что так обернётся с Ольгой. Девица показывает характер. Хотя он уважал её не столько за красоту и женственность, сколько за самостоятельность, за то, что она не пресмыкалась, а имела свою точку зрения. И в душевной чуткости ей не откажешь, — скривил он губы в усмешке. — Ну обманул он её, сказав, что разыгрывает друзей, но это ради Пола, ради её друга, даже больше — потенциального мужа. А раз ради его, пусть сам и восстанавливает с ней отношения. Не думал, что она взбрыкнёт. Но это промашка Зашитого, что она увидала пленников, а впрочем, и не Зашитого, а его — надо было всех предупредить, чтобы пленников держали в строгом секрете, нехорошо, когда о них будут знать обитатели «Камней». Конечно, ему неприятно, что так получилось с Ольгой. Ольга была не последним человеком в его жизни. Считал себя вначале её кавалером, клин, как говорят русские аборигены, к ней подбивал, и на тебе — обидел до глубины души. Теперь она долго это будет помнить…

Стысь поднялся с кресла и, заложив руки за спину, нервно стал прохаживаться по комнате. Нашла за кого заступаться! Что теперь они о ней подумают, сказала она ему. Ах, проблема — что они будут думать о ней! Ты их увидела однажды, а больше не увидишь, какое дело, что они будут думать о тебе — клясть или молиться на тебя. Тебе от этого ни холодно, ни жарко.

Придя к таким мыслям, вытерев пот с разгорячённого лица, Стысь поднялся и направился в бар, чтобы выпить виски и расслабиться.

Глава четвертая

Записка

Завтрак, как и прежде, пленникам принёс Петруха. Оставив тележку, вразвалку удалился из зала, ни на кого не глядя, задирая голову вбок и вверх, словно ему тёр шею воротник рубашки. Пленники взяли металлические миски и присели на маты. Минут через тридцать Петруха возвратился и, окинув обитателей спортзала странным взглядом, в котором сквозило любопытство, не спеша повёз тележку с пустой посудой к двери. Лязгнули замки, и наступила гнетущая тишина. Афанасий, заложив руки за спину, прохаживался взад вперед невдалеке от сидевших на матах Сергея и Николая.

— Ума не приложу, как отсюда выбраться, — сказал он, остановившись напротив друзей и присаживаясь рядом. — На окнах решётки, за дверью часовой…

— Как в настоящей тюрьме, — вздохнул Николай.

— Здесь только два варианта убежать, — продолжал Афанасий. — Или через дверь, или через окно. Больше никаких выходов наружу нету.

— Оставь надежду всяк сюда входящий, — усмехнулся Сергей, вспомнив слова известного изречения. — Нам отсюда не убежать.

— Ну не вечно здесь нас будут держать, — проговорил Афанасий. — Может, опять куда-нибудь переведут.

— Всё может быть, — ответил Николай. — Что-то нас долго не тревожат.

Только он произнёс эти слова, как дверь открылась и показалось лицо часового. Мелькнули руки и по полу запрыгал оранжевый баскетбольный мяч.

— Развлекайтесь, — с усмешкой крикнул часовой и захлопнул дверь.

— Смотри-ка, — провозгласил Афанасий, подходя к мячу. — Нас, видимо, будут к соревнованиям готовить. — Взял мяч, несколько раз ударил им по полу и с размаху кинул в кольцо. — Ну что, сыграем, бедолаги?

— А что, — ответил Николай, поднимаясь. — Игра — прекрасное времяпрепровождение, особенно когда больше нечем заняться.

Стысь ждал Пола и поэтому никаких действий в отношении пленников не предпринимал. Они сегодня с утра переговорили по мобильному телефону, и Пол сообщил, что завтра обязательно будет в «Камнях», предупредив строго, чтобы Стысь держал пленников за семью замками.