Каштанов со знанием дела доложил о положения в районе. Упомянул и о перераспределении кормов.

Павлов заметил, что некоторые недовольны, когда «урезают» сильных.

Каштанов взглянул на Коршуна, смутился, бледные щеки его порозовели.

— А как же быть, Андрей Михайлович. Губить скот?

— Ну, а если бы совхоз Коршуна был в другом районе и у вас запасливых хозяев не оказалось, как бы вы поступили? — спросил в свою очередь Павлов.

Каштанов замялся. Чуть развел руками, хотел что-то сказать, но поперхнулся, закашлялся.

— Вы тоже были директором, от вас забирали корма для других? — прямо поставил вопрос Павлов.

— Каждый год забирали, — быстро ответил Каштанов.

— И вы не роптали?

— Конечно, роптал, Андрей Михайлович… Даже жаловался…

— Значит, то, что вам не нравилось как директору, нравится как секретарю райкома? — усмехнулся Павлов.

— Тогда я смотрел только со своей колокольни…

— Значит, ваше мнение было ошибочным? — продолжал испытывать Павлов. — А вот Александр Кириллович считает, что такие действия неправильны, так как подрывают общее дело, отбивают руки у заботливых хозяев, плодят бездельников. Как вы на это смотрите?

— Другого выхода я не видел, Андрей Михайлович, — тихо начал Каштанов. — Но вообще-то… Александр Кириллович прав! — более твердо произнес он.

Такой ответ понравился Павлову: честный! И он высказал свое личное мнение, укрепившееся после ночной беседы: следует запретить такие изъятия «излишков». Страховые фонды кормов должны создавать все хозяйства без исключения. И это дело райком должен взять под свой особый контроль.

— Но прорывы бывают, Андрей Михайлович, они почти неизбежны. В любом районе есть отстающие…

— Конечно, даже в самом передовом районе кто-то будет последним… И вот тут поступило предложение: в сводках о работе районов рядом со средними цифрами обязательно давать показатели самого отстающего хозяйства. И работу первого секретаря оценивать по этой дополнительной графе.

— Это мысль Александра Кирилловича, — догадался Каштанов. — Когда вместе работали, мы осуществили ее в совхозе: работу управляющих оценивали по показателям отстающей бригады. Тогда это вызвало большое оживление! Получилось хорошо, отстающие бригады быстро подтягивались при помощи управляющего…

— И опять управляющий в ответе за отстающую, — воскликнул молчавший до этого Коршун. — Это стимул. Мы и сейчас при подведении итогов соревнования придерживаемся того же принципа.

— Думаю, что и в области он привьется, — твердо сказал Павлов. И перевел на другое: — К вам, товарищ Каштанов, претензия. Вы ведь много почерпнули, работая в этом хозяйстве, сами проводили, оказывается, интересные начинания, а потом растеряли этот опыт.

— А мы агитируем… Мы не делаем секрета из передового опыта, но планирование-то предоставлено руководителям хозяйств. Доверие…

— Вот-вот! — подхватил Павлов. — Но доверие должно быть активным, а не пассивным. Вы не имеете права быть только популяризатором. Что проверено практикой, в чем вы совершенно убеждены, то надо энергично проводить в жизнь. А как же иначе? Если, скажем, белый донник показал себя с хорошей стороны, обяжите все хозяйства использовать его. А для выбора путей и способов — полная свобода действий! Понимаете? Дайте срок на освоение правильных севооборотов, предложенных руководителями хозяйств, но проверяйте исполнение, наказывайте тех, кто только на бумаге мастер пользоваться своими правами.

Павлов разговорился. Собственно, излагал он то, что будет в его докладе на совещании актива. Ведь и в самом деле у них найдены уже разумные решения многих трудных проблем производства на полях и фермах. И нужен более строгий спрос за практическое применение проверенного передового опыта.

Каштанов с вниманием, как казалось Павлову, выслушал его. И все же опять спросил:

— А как быть сегодня с кормами?

Павлов ответил на это так, как вчера Коршун:

— Обратитесь к нам, поможем. И лучше будем знать, кто чего стоит… А то штопальщиков развелось много, — уже сердито проговорил Павлов. — Районные руководители накладывают заплатки на слабые хозяйства, словно не понимают, что залатанная одежда мало носится. А вырезают на заплаты из более дорогой одежды. Надо покончить с такой практикой.

— Согласен! — решительно заявил Каштанов.

— А раз согласны, то не забирайте корма у Коршуна. Подожди, подожди, — остановил он Каштанова. — Знаю, что сказать хочешь… Чем завтра скот кормить? Так вот, завтра втроем — с председателем райисполкома и начальником райсельхозуправления — приезжайте к нам со своими расчетами. Быть может, всыплем вам — каждому по заслугам, но будем искать выход. Вероятно, в полной мере не поможем, это не так просто, тогда обяжем вас приехать на поклон к тому же Коршуну: просите у него помощи, вымаливайте, унижайтесь перед ним, кланяйтесь в ноги! Быть может, он вам что-то и продаст. Понятно? И если продаст, то по двойной цене! Я это при вас говорю, Александр Кириллович, и на активе прямо скажем! Пусть это будет ясно всем.

— Да, конечно, в принципе это правильно.

— Значит, договорились! — резюмировал Павлов. — А теперь посудачим насчет увеличения производства кормов вообще. Будет достаточно кормов — не придется применять и крутых мер. Что вы наметили конкретно в этом году?

Каштанов сказал, что план посевов утвержден, но планы по урожайности обычно не выполняются. В этом и причина всех бед.

— У нас мало уделяется внимания лугам и пастбищам, — сказал Коршун. — А ведь именно здесь надо искать главный резерв кормов, особенно в нашей зоне, — подчеркнул он. — А пока вот картина-то: у нас, к примеру, пашни около пяти тысяч гектаров, за порядком на ней следят четыре агронома. Лугов и пастбищ имеем восемь тысяч, но ни одного специалиста по луговодству нет, штатами не предусмотрено. Кажется, и в области таких специалистов нет.

Павлов знал об экспериментах ученых, знал, что внесение удобрений удваивает, утраивает урожайность лугов и пастбищ. Но Коршун говорил о таких мерах, которые позволяют удвоить урожаи и улучшить качество естественных трав, не дожидаясь, когда промышленность даст на них удобрения. Поэтому Павлов слушал его с особым интересом.

— Почему все ниже и ниже урожаи лугов? — спрашивал Коршун. И сам же разъяснял: — Неправильно их используют. Каждая деревня с годами выработала привычку начинать сенокос с какого-то определенного луга. Но сенокос тогда начинали позднее, чем теперь, косили травы в полном цвету. В наше же время требуют начинать косьбу трав как можно раньше — в начале цветения. Ученые говорят, и, наверное, справедливо, что качество сена в этом случае будет выше. И руководители знают: пораньше начнешь, наверняка с планом косьбы справишься…

Коршун посмотрел на Павлова, на Каштанова, как бы спрашивая: вам это интересно или нет? Павлов попросил продолжать.

И Коршун рассказал, почему снижаются урожаи лугов: ранняя косьба привела к тому, что многие цветущие растения — а они самые ценные в кормовом отношении — постепенно выпали из травостоя, так как не успевали обсеменяться. И теперь на многих лугах не осталось цветущих трав.

— Человек должен помочь лугам. И очень срочно! — Коршун прихлопнул ладонью по столу. — Надо организовать сбор семян дикорастущих трав, привлечь к этому делу школьников, платить любую цену за собранные семена, это оправдает себя! И высевать на лугах эти травы, конечно, и культурные многолетние тоже. А как правильно использовать луга? У нас в совхозе лет пять уже делается так. Каждый год какой-то массив оставляем для скашивания в последнюю очередь, когда большинство трав образуют семена. На следующий год этот луг косим пораньше, зато соседний оставляем для обсеменения. Это везде надо делать, Андрей Михайлович.

— Дельное предложение? — повернулся Павлов к Каштанову.

— Очень дельное! — воскликнул тот.

— А сам ты этого не знал? — посуровел Павлов.

Каштанов только руками развел. Знал, конечно, но… Подходит сенокос — все силы на косовицу! А откуда начинать? Об этом не задумывались.