Раньше, когда бывали задания в дальние патрули на тяжёлых двуместных истребителях сопровождения, Павел старался при возможности поменьше общаться со вторым членом экипажа, иначе вероятность ссор с напарником была довольно высока. Ну не могут два человека даже при довольно близких взглядах на жизнь иметь одинаковую точку зрения абсолютно на все проблемы. В училище, а затем в академии преподаватели долго и упорно вдалбливали курсантам не столько способы разрешения спорных ситуаций, как многочисленные варианты не доведения оных до конфликта.

А вот в этом автономном полёте подобных вопросов у подполковника вообще не возникло. На связь с остальными «Волкодавами» выходить было нельзя из‑за риска обнаружения противником. Все сенсоры наружного наблюдения и ориентации работали только в пассивном режиме. И, хотя замкнутый мирок кораблика несколько не соответствовал «раю в шалаше», но вдвоём с Сюзанной они уживались без особых проблем. Разве что иногда спорили, какое из блюд — номенклатура саморазогревающихся пайков на борту «Волкодава» была не очень‑то велика — использовать на завтрак, обед или ужин. Подполковник предпочитал побольше мяса с гречей или жареной картошкой, а капитан Мартинес настаивала на овощах с зеленью или того хуже — овсяных хлопьях на молоке. Впрочем, фрукты или клубника со сливками на десерт устраивали и его, и девушку — оба в некоторой степени были сладкоежками. После этого приходилось, подняв силу тяжести в «Волкодаве» минимум до трёх «g», не менее двух часов проводить в капсуле универсального тренажёра — поддерживать мышечный тонус и сжигать лишние калории.

Подполковник давным–давно решил для себя вопрос использования свободного времени в длительных патрулях — или учился — пилоту надлежит знать очень много как по технике, которую он использует, так и по теоретическим основам работы всех механизмов и систем на кораблях — или читал книги. Смотреть сериалы, запас которых в информационных банках был довольно приличный, он никогда не любил. Посмотришь один, другой, и через некоторое время начинает казаться, что особой разницы между ними нет. Другое дело книги — за ту тысячу лет, что люди научились более–менее качественно марать бумагу, их написано столько, что одному человеку никогда не перечитать все.

Павел, ещё в юности с подачи отца подсевший на фантастику двадцатого и двадцать первого веков, прочитал довольно много, но никак не все интересное. И, конечно, музыка — у каждого пилота в коммуникаторе был приличный запас композиций. Надо честно признаться, как прикипел благодаря папе и не в меньшей степени матери к в чем‑то иногда довольно острым, но, как правило, очень романтичным и довольно мелодичным песням все того же любимого отцом периода, так и слушал в основном именно их.

Впрочем, как раз в этом полёте у Павла было более важное занятие — он проигрывал в виртуале различные варианты боестолкновения у входа в аномалию. То, что генаи ждут караван «Волкодавов», у Затонова сомнений не было. Четвёртая экспедиция к Наташке слишком уж много внимания противника привлекла. Минимум двойной патруль из полутора десятка истребителей и одного–двух корветов должны дежурить на входе в фарватер.

Сюзанне в это время было не очень‑то до музыки — предупреждённая подполковником, она, захватив с собой все необходимые файлы–учебники и программы, совершенствовала свои знания по генной инженерии. Когда‑то в медицинском институте это был один из любимых предметов, а теперь, как выяснилось, ещё и остро необходимый.

Вечером же — в соответствии со всеми уставами Космофлота на их «Волкодаве» действовал суточный распорядок — они валялись, обнявшись, на узкой койке, чуть–чуть целовались и очень много разговаривали.

— Сюзи, так что все‑таки ты во мне, старом цинике, нашла? — Павел с почти физическим наслаждением слушал её голос, но сейчас опять задал этот насущный для него вопрос. — Ну ведь, если честно, как у нас говорят — «Ни кожи, ни рожи». Мелкий, отнюдь не приближающийся к известным канонам красоты, да и без особых перспектив на будущее — сама знаешь процент выживших боевых пилотов после двух–трёх контрактов. Только не говори, что из‑за денег — я тебя уже немного знаю и не поверю.

— Самокритичный ты мой знаток женщин, — улыбнулась она, но потом задумалась.

— Не знаю, — начала после паузы рассуждать вслух. — Почему одних любят, а других ненавидят? Кто ж это ведает? Одними инстинктами, заложенными в нас природой, это чувство никак не объяснишь. Просто очень люблю тебя, Пашенька, а вот за что? Нет не знаю… Хотя, — она вдруг вскинулась, — никогда раньше не встречала никого, кто был бы так надёжен как ты. Надёжнее, чем силовая броня. И ещё, есть в тебе что‑то такое… — Сюзанна опять задумалась. — Во, раньше это, кажется, называлось словом «Честь». Сейчас почему‑то все затмило понятие «материальная состоятельность». Кстати, Пашка, зря ты передо мной бравируешь своей циничностью. Ты ею только прикрываешься ото всех. На самом деле ты, Пашенька, в глубине души романтик, — прошептала она и опять поцеловала.

Глава 5

— Все равно, твоё высочество, не понимаю, — упрямству барона Стоджера можно было позавидовать, — за какие‑то полтора месяца до окончания учебного курса самому прекратить обучение и потребовать то же самое ото всех подданных твоего батюшки. Извольте обосновать.

Задумался герцог ненадолго. В надёжности барона сомнений у него не было.

— Сэр Алексий, ты помнишь причину переноса наших тренировок в твои апартаменты? — дождавшись кивка, Кирилл продолжил: — А теперь попробуй представить, что желаниями Создателей у меня было видение — отныне все науки, которые изучают в Джурской академии, относительно малая часть моих знаний.

Особого удовольствия от созерцания смены выражений на лице барона герцог не испытал. Попробовал поставить себя на его место, и улыбаться мгновенно расхотелось.

Сэр Стоджер сел за стол, налил, не испросив разрешения, полную чару дорого наторанского вина — возможно лучшего и самого крепкого в Европе — и выпил несколькими глотками, как воду.

«Силён!» — отметил про себя Кирилл. Он так махнуть точно не смог бы. Хотя и некрепленое, но поллитра при полутора–двух десятках градусов — большего без дистилляции, ещё не открытой на Наташке, не получить — это прилично. Кстати, вернёмся в Сангарию, надо будет небольшой спиртоперегонный заводик соорудить. Во–первых, весьма выгодно. Ну и в качестве оружия массового поражения применить можно. Хотя… нет, негодные средства способны испоганить любую, самую лучшую цель. В данном случае вполне достаточно будет экономического эффекта.

Сэр Алексий испытующе посмотрел на герцога и сказал:

— Все равно нельзя всех наших учеников срывать — слишком многие чужаки задумаются о причинах. И тебе одному возвращаться в Сангарию даже с охраной никак не стоит. Не можно давать врагам герцогства малейшего повода для нахождения истины.

Барон вдруг вскочил на ноги, сделал шаг вперёд, преклонил колено, приложив правую руку к груди, как положено поминать Создателей, и низко склонил голову.

— Встань! Встань немедленно! — тут же потребовал Кирилл. Дождавшись, когда сэр Стоджер поднимется, продолжил: — И запомни один раз и навсегда — я обычный человек, а никакое не воплощение Создателей. Да, именно их волей я получил доступ к знаниям и даже ведаю для чего, но, повторю: я обычный человек.

Сэр Алексий долго смотрел на юношу перед собой, морща свой широкий лоб, и особой веры последним словам мальчишки в глазах у барона не было. Но вот сомневаться в правомочности приказов молодого герцога он теперь точно никогда не будет. А с другой стороны, отныне сэр Стоджер обязан сделать все возможное, чтобы уберечь от ошибок Кирилла Сангарского.

— Ваше высочество, я все же настаиваю. Слишком опасно. Не должно вам сейчас никуда ехать.

Герцог согласился почти сразу. Раньше он просто не сообразил посмотреть с этой точки зрения.

— Но своего слугу отстранить от бессмысленных занятий я все‑таки могу? Скажем, ухаживать за приболевшим хозяином?