— Один бледнолицый был здесь ровно столько времени назад, сколько потребуется солнцу, чтобы пройти по небу на одну пядь, — тихо произнес он на языке юта, принадлежавших к шошонской ветви сонорской языковой семьи. — Пусть воины юта укроются под деревьями вместе с лошадьми. Овуц-ават пойдет искать бледнолицего.

Вождь юта, которого звали Овуц-ават, что означало «Большой Волк», внешне напоминал гиганта Олд Файерхэнда, но казался выше, шире и даже мощнее охотника. Он бесшумно прокрался обратно в лес, а когда через полчаса вернулся, его людей нигде не было видно. Он тихо свистнул, и тотчас краснокожие появились среди деревьев, оставив там своих коней. Большой Волк подал знак, и рядом с ним выросли фигуры пяти или шести индейцев, являвшихся предводителями маленьких отрядов.

— Шесть бледнолицых разбили под скалой лагерь, — обратился к ним вождь. — Скорее всего это те шестеро, что вчера убежали от нас. Они едят мясо, а коней оставили пастись. Мои братья пойдут со мной до того места, где кончается тропа. Там они разделятся: половина обойдет поляну справа, другая — слева. Мы их окружим, а когда я дам знак, красные воины должны выскочить из укрытия. Белые псы будут так поражены, что не успеют взяться за ружья, мы схватим их и приведем в наше стойбище, чтобы привязать к столбам пыток. Пятеро воинов останутся здесь сторожить коней. Хуг!

Последнее слово означало приблизительно то же, что наше «все» или «довольно». Когда краснокожий говорил «хуг», он считал вопрос исчерпанным и не подлежавшим обсуждению.

Краснокожие во главе с вождем осторожно двинулись по лесной тропе, так тихо, что не было слышно ни малейшего шума. Когда они добрались до места, где дорога выходила на прогалину, то быстро рассредоточились с двух сторон, ловко пробираясь сквозь непроходимые заросли, чтобы окружить скалу из больших глыб.

Белые уже закончили ужин. Хромой Френк заткнул свой охотничий нож за пояс и произнес, естественно, на английском:

— Итак, мы подкрепились, кони отдохнули. Теперь пора снова в путь, ибо до ночи должны успеть прибыть на место.

— Ты прав, — согласился Джемми. — Но прежде нужно познакомиться и разобраться, куда мы все направляемся.

— Верно, — подтвердил Нокс. — Позвольте узнать сначала, куда сегодня едете вы?

— Мы направляемся в горы Элк.

— Мы тоже, это чудное совпадение! Значит, можно ехать вместе.

Олд Шеттерхэнд не произнес ни слова, а дал Джемми украдкой знак, чтобы тот продолжал свой опрос, ибо хотел вмешаться в разговор, но чуть позже.

— Меня это устраивает, — сказал Толстяк Ноксу. — Но куда вы двинетесь потом?

— Окончательно еще не решили. Возможно, на Грин-Ривер, поискать бобров.

— Едва ли их там много. Кто хочет найти толстые хвосты, должен идти дальше на север. Так вы, стало быть, охотники на бобров?

— Да. Мое имя Нокс, а моего товарища зовут Хилтон.

— А где вы носите, мистер Нокс, бобровые капканы, без которых вам не видать богатой добычи?

— Их украли у нас в долине реки Сан-Хуан, возможно даже, краснокожие. Надеемся, что встретим какой-нибудь лагерь, где можно купить новые. Так значит, вы не возражаете, если мы присоединимся к вам, пока не достигнем гор Элк?

— Не имею ничего против, если только согласятся мои спутники.

— Прекрасно, мистер! А как вас зовут?

— Меня называют Джемми, Толстяком Джемми. Мой сосед справа…

— Вероятно, Длинный Дэви?! — опередил Нокс.

— Да. Вы догадались?

— Естественно! Все знают, что там, где Толстяк Джемми, не надо долго искать Дэви. А этот маленький мистер, что сидит от вас по левую руку?

— Его прозвали Хромым Френком. Чудный парень! Вы еще о нем услышите.

Френк смерил говорившего горящим и благодарным взглядом, а Толстяк продолжал:

— Последнее имя, которое вы сейчас узнаете, во много раз известнее, чем мое. Я думаю, все вы слышали об Олд Шеттерхэнде?

— Олд Шеттерхэнд?! — вырвалось у Нокса. — В самом деле? Это правда, сэр? Вы — Олд Шеттерхэнд? Позвольте мне познакомиться с вами, сэр!

С этими словами Нокс подал охотнику руку и бросил на Хилтона многозначительный взгляд, давая понять, что теперь они в полной безопасности.

Олд Шеттерхэнд, однако, не прикоснулся к протянутой руке и сухо произнес:

— Вы действительно рады? Жаль, но я не разделяю вашей радости.

— Но почему, сэр?

— Вы из тех людей, которым вряд ли кто будет рад.

— Как это понимать? — спросил Нокс, смущенный таким поворотом дела.

— Я говорю серьезно. Вы оба лжецы, хоть ваш приятель и рта не открыл, а возможно, здесь кроется что-то большее.

— Ого! И вы думаете, что мы спокойно стерпим подобное оскорбление?

— Да, я так думаю, а вы думаете иначе?

— Но вы же не знаете нас?!

— Нет, это не было бы для меня большой честью.

— Сэр, вы очень нелюбезны. Докажите, что мы мошенники!

— Почему бы и нет? — равнодушно заметил Олд Шеттерхэнд. — Не трудитесь напрасно и ради Бога не считайте Олд Шеттерхэнда болваном, которому можно выдать койота за бизона. Как только вы сюда явились, я уже знал, кто вы и что вы. Значит, ваши капканы остались в долине Сан-Хуана? Когда это случилось?

— Четыре дня назад.

— Так вы идете, стало быть, прямо оттуда?

— Да.

— Значит, вы пришли с юга? Но это чистая ложь! Вы появились здесь тотчас после нас, и мы должны были видеть вас в открытой прерии. Но к северу, однако, ельник имеет большой выступ. За этой узкой полоской леса вы и находились, когда я последний раз, перед тем как свернуть на тропу, сделал обзор.

— Но, сэр, я сказал правду…

— А где ваши седла?

— Их тоже украли! — с готовностью ответил Нокс.

— И сбрую?

— Все вместе.

— Эй, вы все же считаете меня глупцом? — презрительно улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Вашу сбрую и седла вы тоже клали в воду, когда ставили в нее капканы, охотясь на бобров? И там они пропали? Разве охотник снимает с коня узду? И откуда у вас индейские недоуздки?

— Мы выторговали их у одного краснокожего.

— Может быть, и коней тоже?

— Нет, — произнес Нокс, чувствуя, что обман скрыть невозможно, а если продолжать и дальше в том же духе, то можно нарваться на неприятности.

— Разве индейцы юта торгуют недоуздками? Я об этом не слышал. Так откуда у вас лошади?

— Мы их купили в Форт-Додже.

— Так далеко отсюда? Бьюсь об заклад, что эти животные в последние недели отдыхали на пастбище. Конь, который принес бы сюда всадника из Форт-Доджа, выглядел бы иначе. А как получилось, что они не подкованы?

— Об этом можете спросить торговца, у которого их купили.

— Вздор! Торговец! Эти животные украдены!

— Сэр! — не выдержал Нокс и схватился за нож. Хилтон тоже положил руку на пояс.

— Оставьте клинок в покое, иначе крепко пожалеете! — твердо произнес Олд Шеттерхэнд. — Вы думаете, я не вижу, что у коней индейская выучка?

— Откуда вы можете это знать? Вы не видели нас верхом!

— Но я вижу, что они сторонятся наших лошадей и держатся вместе. Эти животные украдены у индейцев юта, а вы из той банды, которая напала на них.

Нокс растерялся, он уже не находил слов, чтобы что-то возразить на проницательность Олд Шеттерхэнда. С ним начало происходить то, что обычно случается в таких случаях с подобными людьми — он стал искать опору в грубости.

— Сэр, я слышал о вас много и считал вас совершенно другим человеком, — начал он. — Вы будто бредите! Кто утверждает подобное, попросту спятил! Наши лошади — и индейская выучка! Можно умереть от смеха, если бы все это не было так серьезно. Я понимаю, что мы не подходим друг другу и теперь должны расстаться, ибо у меня нет никакого желания выслушивать ваши фантазии!

Он поднялся, и Хилтон тоже. Но Олд Шеттерхэнд положил ему руку на плечо и спокойно, но очень твердо сказал:

— Вы останетесь.

— Что? Остаться? Или вы приказываете мне?

— Вы угадали. Я должен доставить вас юта.

— О! Даже так? Это не меньший вздор, чем индейская выучка!