— Подлинным?

— Возможно, теперь вы понимаете, — продолжил майор, — что, связав эту Сен-Жак с якобы украденными из «Гемайншафта» миллионами, мы тем самым сказали Борну, чтобы он выходил на поверхность. Он знает, что это ложь.

— Борну — выходить на поверхность?

— Человек, именуемый Джейсоном Борном, — сказал Эббот, вставая и медленно направляясь к окну с портьерами, — это офицер американской разведки. Каина не существует — того, в которого верит Карлос. Это просто приманка, ловушка для Карлоса — вот кто он. Или кем был.

Недолгое молчание было прервано человеком из Белого дома:

— Я думаю, вам следует все объяснить. Президент должен знать.

— Вероятно, — задумчиво проговорил Эббот, который, раздвинув портьеры, рассеянно смотрел в окно. — Это, в сущности, неразрешимая дилемма. Президенты меняются, в Овальном кабинете заседают разные люди с разными темпераментами и аппетитами. А долгосрочная разведывательная стратегия остается неизменной. Между тем одно необдуманное замечание, оброненное за стаканом виски уже после срока президентства или самодовольная фраза в мемуарах могут взорвать к черту всю эту стратегию. Не проходит дня, чтобы у нас голова не болела об этих людях, которым довелось прожить свой срок в Белом доме.

— Пожалуйста, — перебил его Стивенс, — прошу вас не забывать, что я здесь по распоряжению теперешнего президента. Одобряете вы это, нет ли — неважно. По закону он имеет право знать, и от его имени я настаиваю на этом праве.

— Отлично, — сказал Эббот, продолжая смотреть в окно. — Три года тому назад мы позаимствовали кое-что у англичан. Если вы помните, накануне вторжения в Нормандию британская разведка сбросила в море у побережья Португалии труп, рассчитывая на то, что все найденные при нем документы непременно дойдут до германского посольства в Лиссабоне. Для этого мертвого тела была придумана биография: имя, чин морского офицера, учебные заведения, командировочные предписания, водительские права, членские билеты привилегированных лондонских клубов и полдюжины личных писем. По всем документам были разбросаны намеки, туманные наводки и несколько прямых хронологических и географических указаний. Все они подталкивали к заключению о том, что предполагаемое вторжение произойдет в ста милях от побережья Нормандии и на шесть недель позже намеченной июньской даты. После лихорадочных проверок, проведенных германскими агентами по всей Англии — и по случайному совпадению контролировавшихся и наблюдавшихся отделом МИ-5, — верховное командование в Берлине поверило в легенду и передвинуло значительную часть своих оборонительных систем. При всех потерях тысячи и тысячи жизней были спасены этим человеком, которого никогда не существовало.

Эббот опустил портьеры и устало вернулся к своему креслу.

— Я слышал эту историю, — сказал помощник президента. — И что?

— Наша несколько отличается, — ответил Монах, устало опускаясь в кресло. — Мы создали живого человека, быстро ставшего легендой, как бы присутствующего всюду одновременно, кочующего по всей Юго-Восточной Азии, способного обойти Карлоса на каждом повороте, особенно по числу жертв. Где бы ни случалось убийство, необъяснимая смерть, где бы ни происходило несчастье с заметной личностью — везде оказывался Каин. Надежные источники — известные своей точностью платные осведомители — повторяли это имя. Посольства, посты подслушивания, целые разведывательные сети были засыпаны сообщениями о ширящейся активности Каина. Число его «убийств» росло ежемесячно, иногда казалось, что еженедельно. Он был вездесущ и… он был. Во всех отношениях.

— Вы имеете в виду, был Борн?

— Да. Он месяцами изучал все, что имело отношение к Карлосу, все досье на него, каждое убийство с доказанным или предполагаемым участием Карлоса. Он исследовал его приемы, тактику проведения операций… Многие из этих материалов так и не были обнародованы и, вероятно, никогда не будут. Это данные большой взрывной силы: правительства и международные синдикаты вцепились бы друг другу в глотки. Не осталось ничего из имеющего отношение к Карлосу, чего Борн не узнал. А затем стал объявляться и он сам, выступая всякий раз под разными личинами, говоря на нескольких языках, толкуя в избранных кругах закоренелых преступников о таких вещах, которые мог знать только профессиональный убийца. Потом исчезал, оставляя после себя ошеломленных, а часто и напуганных мужчин и женщин. Они видели Каина, он существовал, и он не знал жалости. Вот какой образ создавал Борн.

— И он вел такую подпольную жизнь три года? — спросил Стивенс.

— Да. Он направился в Европу. Самый изощренный из белых убийц в Азии, выкормыш пресловутой «Медузы» на каждом шагу бросал Карлосу вызов. А по ходу дела он спас четырех человек, намеченных Карлосом в жертвы, приписал себе ответственность за многие убийства, совершенные Карлосом, глумился над ним, используя любой подходящий случай, все время стараясь принудить его выйти из укрытия. Три года он прожил в опаснейшей для человека лжи, существуя в условиях, какие мало кому выпадали. Большинство этого бы не выдержало, такой возможности нельзя исключать и в данном случае.

— Что он за человек?

— Профессионал, — ответил Гордон Уэбб, — хорошо подготовленный, умелый и понимающий, что Карлоса надо найти и остановить.

— Но три года?..

— Если это кажется невероятным, — сказал Эббот, — то могу вам сообщить, что он подвергался пластической операции. Словно окончательно порвал с прошлым, с человеком, которым он был прежде, чем превратиться в человека, которым он не был. Я не думаю, что страна в состоянии сполна заплатить такому человеку, как Борн, за все, что он совершил. Быть может, единственное, что можно сделать, — это обеспечить ему удачу. И я с Божьей помощью намерен это сделать.

Монах помолчал ровно две секунды и добавил:

— Если это Борн.

Эллиота Стивенса словно ударило невидимым молотком:

— Что вы сказали?

— Да, я придержал это до самого конца. Я хотел, чтобы вы увидели всю картину прежде, чем я опишу вам возникшую в ней брешь. Может быть, это и не брешь — неизвестно. Произошло слишком много такого, чего мы никак не можем понять, и мы не знаем, в чем дело. Потому-то и не должно быть абсолютно никакого вмешательства со стороны других инстанций, никаких дипломатических подсахаренных пилюль, которые могли бы взорвать всю стратегию. Этим можно приговорить человека к смерти — человека, который пожертвовал большим, чем кто-либо из нас. Если он добьется успеха, то сможет вернуться в собственную жизнь, но только анонимно, чтобы никто никогда не узнал, кто он такой.

— Боюсь, вам следует это объяснить, — сказал ошеломленный президентский помощник.

— Преданность, Эллиот. Она свойственна не только тем, кого обычно называют «хорошими парнями». Карлос создал целую армию мужчин и женщин, ему преданных. Они могут его и не знать, но они его почитают. Тем не менее, если Борн сможет взять Карлоса и заманить в ловушку, где возьмем его мы, а потом исчезнуть, — он снова будет свободен.

— Но вы сказали, что это, может быть, и не Борн!

— Я сказал, что мы не знаем. В банке был Борн. Подписи его. Но Борн ли это теперь? Ближайшие дни покажут.

— Если он объявится, — добавил Уэбб.

— Дело очень тонкое, — продолжал старик. — Тут возможны варианты. Если это не Борн и если он переметнулся на другую сторону, тогда становятся понятными звонок в Оттаву, убийство в аэропорту. Можно предположить, что профессиональные знания этой женщины были использованы при снятии денег со счета в Париже. Все, что оставалось Карлосу, — навести некоторые справки в канадском министерстве финансов. Остальное для него — детская забава. Убить ее коллегу, довести ее до паники, блокировать и использовать для выхода на Борна.

— Вы можете как-нибудь с ней связаться? — спросил майор.

— Я пробовал, но не вышло. Мак Хаукинз позвонил человеку, который тоже работал вместе с этой Сен-Жак. Его зовут Элан, фамилию не помню. Он передал ей распоряжение немедленно вернуться в Канаду. Она бросила трубку.