- Наливай!

 - С радостью, да нечего, — развел руками Максим. — Нет никакого фронтового доппайка! Самому обидно!

 - Огорчаешь. Ну, тогда выпьем моё, — обиделся генерал–полковник и вынул одну металлическую фляжку из–за пазухи, а другую — из бокового кармана. Затем, словно профессиональный фокусник, извлёк непонятно из каких потаённых мест своего обмундирования плитку шоколада и лимон. — Даю в долг! Угощаю. Коньяк пьёшь?

 - Конечно, пью… — пожал плечами Максим. — «Курвуазье»?

 - Какое там к чёрту курвазьё…! Скажешь тоже…Простой армянский, даже не выдержанный, — огорчился генерал от нахлынувших воспоминаний о столичной жизни. — Как у тебя дела? Кто соседи на флангах?

 Озоруев, смакуя любимый коньяк, показавшийся после опостылевшего самогона самым изысканным напитком на свете, неторопливо выпил полстакана и занюхал шоколадкой. Затем Макс раскусил пополам лимон и стал его жевать.

 Генерал хмыкнул и последовал примеру комбата, взяв у него вторую половину лимона.

 - Полковник, пойми, вся надежда на тебя! Стоять насмерть и ни шагу назад! Ты подаешь пример всей армии. Впервые за три месяца армия не бежит! Вот и казаки–ополченцы под Улан- Удэ, воодушевленные твоими действиями, тоже держатся зубами за берег. А Родина тебя, комбат, не забудет и вознаградит по заслугам! Весь Прибайкальский фронт, можно сказать, держится на твоем патриотизме! А Северобайкальский фронт отступает вдоль БАМа и никак не может закрепиться нигде. Там нет ни одного стойкого батальона, бегут — и всё тут. А вот ты молодец, дал китаезам по сусалам–мусалам!

 - Нам бы снабжение наладить, — прервал пафосную речь генерала Озоруев. — Горючее, продовольствие, боеприпасы. Сколько можно воевать отбитым в бою оружием?

 - Наладим, будь уверен! Завтра же отправлю к тебе тыловую колонну.

 Генерал с интересом оглядывал командирский блиндаж, в котором на стенах висело оружие. Озоруев, видя некоторую нерешительность начальства в плане продолжения банкета, преодолев секундное замешательство, взял из рук генерала фляжку и разлил остатки коньяка в стаканы. Высокопоставленный гость усмехнулся нахальству новоиспеченного полковника и поднял свой стакан.

 - Ну, что, молодой комбриг, за победу!

 - Будем здоровы! — вновь уклонился от патриотического тоста Озоруев.

 Выпили, покряхтели, закусили одной на двоих шоколадкой.

 - Говори, какие ещё просьбы?

 - Просьба только одна — если вдруг, случайно мимо нас будет пролетать самолет на Австралию, пусть сделает посадку на пять минут! У меня билет с открытой датой до Новой Зеландии. Хочу, чтоб он не пропал…

 Генерал громко расхохотался и хлопнул Максима по плечу огромной, как лопата, ладонью.

 - Юмор! Понимаю! Вот это ты сказанул! Хочу! Гы–гы! В Австралию, говоришь, самолетом!!! Сейчас даже комары в воздухе не летают! Я еле–еле эту чудом уцелевшую вертушку нашел, а ты авиалайнер хочешь! Мы друг у дружки все летательные аппараты посбивали! Забудь про самолет! Воздушные объекты крупнее утки или гуся немедленно сбиваются! Мы из тебя героя лепим, а он за кордон намыливается! Ну, ты и гусь лапчатый!

 - Это я заметил: странная тишина в небе! Поначалу было удивительно, что нас не бомбят! Теперь понятно, почему.

 Генерал радостно закивал головой.

 - И не будут в ближайшее время. Им просто не на чем летать! ПВО постаралось! Узкоглазые, покупая нашу технику, не подозревали, что в наших военпредовских структурах есть светлые и предусмотрительные головы. Один молодой инженер на свой страх и риск установил на продаваемой технике свою новую разработку, и как только самолет противника пересекал границу, этот датчик включался и оповещал о местонахождении самолета, буквально кричал: «Сбей меня!». Вот мы их и пощелкали в первый день.

 - А где наши «соколы»?

 - Эх, наши «соколы»… все «соколики» сожжены на аэродромах или тоже сбиты ПВО противника. Какой–то замаскированный гад, но уже из нашего министерства промышленности продал китайцам секретную систему раннего обнаружения и вот результат: воздух чист от любой авиации…

 - А на танки и БМП, случаем, не поставили такие датчики?

 Генерал Сиволап весело погрозил комбату пальцем:

 - Ты предлагаешь разведке за тебя всю работу сделать? На танки не поставили, инженер не имел контактов с танкостроителями. Ну, да ладно, герой, ты и так справишься с этим делом! И вот что еще… Я тебе, Озоруев, оставлю чемоданчик с телефоном — это тропосферная связь, короче говоря, будем с тобой контактировать через космос. Много не болтай, аккумулятора на дежурном приеме хватит на месяц и то не факт. И если ты получишь какой–нибудь дурацкий приказ от кого–либо, то прежде чем выполнять — позвони и уточни у меня! Ясно?

 - Так точно, понял!

 Генерал запьянел, его развезло, и он начал молоть всякую чушь о реванше, о победоносном контрнаступлении, о партизанской войне. Озоруева лозунги не интересовали, его волновала конкретика и, желательно, правдивая.

 - Что за банды бродят по нашим тылам? Мародеры и дезертиры?

 Генерал тупо и пьяно уставился на комбата, затем напрягся, собрал мысли в кучу и сам ответил:

 - Да, это дезертиры шалят, но они уже не банды — это так называемая повстанческая Ордынская армия независимости. Или самостийности. Я в здешних наречиях не силён. Местные князьки надеются обрести независимость и получить иностранные кредиты в валюте, желают торговать сырьем самостоятельно и денежки в Швейцарии прятать. Конные и пешие посты ордынцев останавливают транспорт, проводят реквизиции. Практически «пятая колонна»! И так до самой Слюдянки…

 - Как я понимаю, на помощь Ставки нет никакой надежды?

 - С воздуха, сам понимаешь, нет, и доставка по реке — утопия! Утопят помощь артиллерией. — Произнеся этот каламбур, генерал заразительно заржал, и вскоре оба собутыльника громко смеялись.

 - Без подвоза я долго не продержусь, боеприпасов не густо, — начал жаловаться Озоруев. — Продовольствия максимум на три дня, топлива на один маленький бой. Только с водой пока нет проблем: та, что из реки, идет на хозяйственные нужды и мытье, а чистой пресной запасаемся из колодцев. Но без боеприпасов и жратвы не продержаться! Одним героизмом и самопожертвованием войну не выиграть.

 - Тебе сколько лет, сынок? — по–отечески спросил генерал.

 - Пятьдесят пять…

 Улыбка на лице седовласого генерала искривилась, превратилась в гримасу боли, затем в оскал, а потом и вовсе исчезла. Лицо землистого цвета, испещренное глубокими морщинами побагровело. Внезапно генерал матюгнулся и высказался с восхищением:

 - Ну, ты, брат, даешь! Выглядишь на сорок! А мне вот тоже почти пятьдесят пять! — рявкнул генерал. — Я–то думал, тебе в отцы гожусь или в старшие братья! А оно вона как оборачивается! Значит, помирать на чужбине собрался, убечь отсель? Да? В теплых краях отсидеться? Нет, придётся погодить! Надо, брат, за Родину чуток постоять, а ужо потом лети на все четыре стороны!

 - Можно и постоять, можно и полежать…в окопе — недолго, но не в могилке… — отозвался Максим. — Так что с помощью? Подвоз будет, Всеволод Васильевич?

 - Постараемся помочь! Даю слово! Прощай, комбат, и держи радиотелефон на дежурном приёме! Даст Бог — ещё свидимся! — С этими словами генерал встал, одернул китель, окликнул своих спутников и быстро–быстро вместе с симпатюлей из свиты и штабным щёголем забрался в вертушку. Сделав своё дело, наградной десант убыл восвояси…

 

 Глава 11. Десантная операция противника

 

 Три дня после встречи с полусумасшедшим ученым Президент пребывал, словно в горячке: он метался по коридорам ставки, машинально открывал и закрывал двери шкафов, бесцельно заглядывал в пустые кабинеты, шарил по ящикам письменных столов. Энергично перемещаясь искрометным метеором по зданию, он постоянно обдумывал сверлящую мозг мысль: как претворить в жизнь научную гипотезу о Прибайкальском георазломе, как бы разломить страну и отделить то, что еще можно спасти от нашествия восточного неприятеля, удалить от здорового тела метастазы. Правда, эти метастазы пошли уже повсюду: взрывоопасные кавказские республики, мятежные северные народы, бунтующие нефтедобывающие провинции…