Слова прозвучали спокойно и обыденно. Словно речь шла не о игре со смертью, а о прогулке по парку. Маленький Сашка переводил взгляд с лица на лицо. Он не понимал о чем говорят взрослые, но чувствовал их тревогу. Беспокойство коснулось и его маленького сердечка, но он не заплакал, продолжая молча смотреть на мать и остальных. Татарников подошел вплотную и встряхнул Марину за плечи:
— Ты уже немало сделала! Почему ты рвешься на эту ненужную тебе войну?
Степанова поглядела майору в глаза и сняла его руки со своих плеч. Вздохнула:
— У каждого свой путь. Я эту войну пройду до конца. Я хочу доказать себе, что Саша погиб не зря. В последний год я в этом разуверилась… — Маринка опустила голову на мгновение. Резко подняла лицо и с вызовом сказала генералу: — Да, Евгений Владиславович, в последнее время мне все больше кажется, что война затеяна зря и Афган не нужен! Но я останусь, хотя бы ради того, чтоб кому-то помочь! Чтобы чьи-то родители обняли свое дитя.
Бредин вздохнул и положив ей руку на плечо, оглянулся на полковника:
— Быть может, Марина, ты и права. При нас ты можешь так говорить, но при других я бы тебе советовал воздерживаться от подобных высказываний.
Она положила маленькую ладошку на его руку и слегка пожала:
— Я знаю… — Улыбнулась и протянула руки к Саше: — Иди ко мне, мой хороший! Мама тебя любит!
Мальчик дернулся к ней из рук бабушки и обвил ручонками за шею:
— Мамочка! Дядя Женя нас на своей машине привез. Так здорово! Дядя Леня мне машинку подарил. Я спасибо сказал! Дядя Олег почему-то не захотел жениться на тете Зое…
Все расхохотались от последней фразы. Маринка удивленно смотрела на смеющееся лицо генерала:
— В чем дело, Евгений Владиславович?
Бредин рассмеялся еще веселее. Ответил Горчаков:
— Саша попытку сделал женить “вечного холостяка” Шергуна у вас в деревне на одной твоей знакомой…
Степанова улыбнулась и поцеловала сынишку в черные кудри.
В этот день долго разговаривать им не разрешил врач. Выпроводил всех посетителей из палаты. Провел тщательный осмотр и обследование пациентки. Засуетившиеся медсестры тут же взяли многочисленные анализы и сделали снимок мозга.
Вечером, “подкупив” дежурную медсестру коробкой конфет, к Марине проник Олег Татарников. Женщина сидела на стуле у окна в темной палате. Свет включать ей не хотелось. Смотрела на струи дождя, катившиеся по стеклу и подсвеченные светом фонаря снизу. Она не слышала, как открылась дверь, полностью углубившись в собственные мысли. Олег замер у двери, глядя на узкие плечи и отросшие ниже лопаток светлые волосы. Степанова сидела в профиль к нему. На лице, даже в темноте это было видно, застыла печаль. Он тихо позвал:
— Марина…
Женщина вздрогнула и резко обернулась. Сразу же встала: в сумраке она не видела, кто ее позвал. Но голос напомнил ей Силаева. Вырвалось невольно:
— Костя?.. — Татарников вздрогнул от неожиданности и включил свет. Она немного смутилась: — Это ты, Олег… Извини, не узнала.
Он ревниво спросил и сам испугался своего вопроса:
— Кто такой этот “Костя”?
Марина отвернулась к окну, чтобы не выдать той бури чувств, что испытала только что, просто произнеся имя майора. Подавив вздох, ответила:
— Познакомились в Афгане…
Татарников шестым чувством понял, что продолжать допрос не стоит и замолчал. Подошел к ней. Попытался обнять за плечи, но она легко выскользнула из его рук. Отошла к тумбочке и остановилась там, привалившись к ней и глядя в пол. Он остался стоять у окна, не сводя с нее глаз:
— Марина, я хотел сказать, что по-прежнему люблю тебя. Ничего не изменилось. Это Лозовой тебя предал и женился, а я до сих пор один. Юрка плел что-то, якобы ты не выйдешь за нас замуж, чтоб не напоминать себе о муже. Но ведь я не Саша. Выходи за меня замуж. Можешь продолжать воевать, если хочешь, только я должен знать, что ты моя и вернешься ко мне после задания.
Женщина вздохнула. Подняла голову и со вздохом сказала:
— Юрий сказал тебе правду и он молодец, что женился. Он не предавал меня, Лозовой все понял правильно. А вот ты… Ты, действительно, не Саша и никогда не сможешь заменить мужа. Ты не хочешь ничего понимать. Я не выйду за тебя, Олег. Прости.
Он шагнул к ней. Схватил за плечи. Севшим от волнения голосом, прохрипел:
— Маринка, я люблю тебя!!! Ты одна нужна мне!
Она спокойно глядела ему в глаза, не сделав ни одной попытки вырваться:
— Но я нет. Ты мой друг и все.
Олег потерял голову и попытался поцеловать ее. Его сильные руки крепко притиснули женщину к груди. Степанова провела прием автоматически, хотя не дала мужчине сильно удариться о пол, слегка придержав. Он, как бывший десантник, отметил этот автоматизм уже в полете, не в силах ничего изменить и застопорить падение. Глядя ему в лицо, Марина тихо сказала:
— Не надо так делать, Олег! Я другая…
Он вскочил, с отчаянием взглянул на нее еще раз и выскочил из палаты. Схватив шинель с кушетки в коридоре, он бегом пронесся по лестнице и выскочил на улицу. Пока шел к выходу с территории больницы, застегнулся.
Добравшись до гостиницы, собрал чемодан и уехал на вокзал. Он ни слова не сказал спокойно спавшему в комнате гостиницы Лозовому. Ближайшим поездом вернулся в часть, забыв отметить в документе день убытия из Москвы.
Уже на следующий день он написал рапорт с просьбой направить его в Афганистан в десантный полк. Это были его родные войска. Из-за травмы, случившейся несколько лет назад во время прыжка, его перевели служить в войска связи и вот теперь он требовал восстановления. Несколько раз получил отказ, но продолжал настаивать. Через месяц, связавшись со своим бывшим командиром Меркуловым, он улетел в Ташкент, попрощавшись с Лозовым и попросив Юрия ничего не сообщать об этом Маринке…
Книга вторая
Глава 1
Через неделю Марину выписали из госпиталя. Бинты с рук и ног сняли. Об ожогах напоминала только розовая кожа, да рубцы. Память полностью вернулась к ней. Генерал дал отпуск на месяц. Степанова вместе с родителями и сыном уехала в деревню.
За пару дней до этого Иван Николаевич обратился к полковнику Горчакову с интересной просьбой. По разрешению генерал-майора Бредина, Марина впервые надела на себя форму со всеми наградами за Афганистан и сфотографировалась с родителями и сыном. На ее плечах красовались лычки сержанта. Но ехать в форме домой женщина отказалась наотрез, хотя родители уговаривали, да и начальство не сильно возражало.
Вместе с полковником Иван Николаевич еще раз попытался отговорить дочь от возвращения в Афганистан и найти работу “поспокойнее”. Горчакову молодая женщина нравилась и он присоединился к уговорам. Елизавета Корнеевна умерла и он был свободен, хотя не решался сказать о чувствах, считая себя старым. Он прекрасно понимал, что если со Степановой что-то случится, ему будет больно и до конца жизни он не сможет простить себе, что отправил женщину в пекло. Марина отказалась наотрез, а когда через день родители вновь начали настаивать, вспылила:
— Не прекратите давить на меня, сегодня рапорт напишу об отправке!
Отец и мать испугались и смирились с ее решением.
Первым к Ушаковым забежал Витек Горев. Женщина узнала его по размашистым шагам на крыльце. Походка ничуть не изменилась. Парень ворвался в кухню вихрем. Схватил стоявшую у дивана Маринку в охапку и притиснул к себе. Прошептал на ухо:
— Живая… Я так рад!
Она усмехнулась и чмокнула приятеля в щеку:
— Можешь говорить вслух. Они знают.
— Я теперь могу сказать своим правду?
— Если хочешь…
Вечером в дом к Ушаковым вошли родители Витьки. Оба были принаряжены и это бросилось Маринкиным родителям в глаза — праздника в деревне в тот день не было. Семейство как раз ужинало. Иван Николаевич пригласил: