— Отставить, старший лейтенант! Вы какие погоны одели? Со вчерашнего дня вы капитан! Малых, где застрял? Неси новый китель! Поздравляю, Александр Сергеевич с присвоением очередного звания!

Растерявшийся Саша автоматически вытянулся и вскинул руку к фуражке:

— Служу Советскому Союзу!

Китель мгновенно заменили. Степанов покосился на новенькие звездочки на плечах и удовлетворенно вздохнул. Наблюдавший от дверей замполит засмеялся:

— Что, Саша, двойной праздник будем отмечать?

Жених улыбнулся:

— Будем!

Кроме Марины и Саши в тот день сочетались браком еще пять пар. Сойдясь в огромном холле дома культуры, поздравляли друг друга. Самой юной и красивой невестой была Марина. Белоснежное платье, перетянутое по талии широким поясом, роскошными пышными клиньями расходилось до пола. Лишь чуть виднелись туфельки на шпильке с кружевными бантами впереди. Фата с венком из мелких искусственных роз прикрывала лицо. Светлые волосы, собранные в толстый валик, обрамляли голову, словно еще один венок. Несколько легких прядей, тщательно завитых и расчесанных в локоны, свисали от висков и сзади.

Расписались быстро. По традиции пролезли сквозь кольца, выпили шампанского и покружились в вальсе Мендельсона. Этот вальс Марине и Саше пришлось изучать с Лозовым в течение недели. Юрка танцевал превосходно! Зато теперь они кружились, не сбиваясь с ноги. Фата и платье развевались, а они смотрели друг другу в глаза не отрываясь.

— Горь-ко! Горь-ко!

Этот крик раздавался со всех сторон. Свадьбу гуляли в доме Ушаковых. Столы поставили буквой “П”, освободив средину горницы. Стены содрогались от лихого деревенского перепляса. Озорные частушки звучали не переставая. Жених и невеста то и дело краснели от весьма откровенных слов. Все соседи сбежались, чтоб посмотреть на событие. Елена Константиновна и Иван Николаевич по традиции встречали пришедших рюмкой водки и закуской. Посмотреть на свадьбу ученицы пришли учителя из школы. Улыбались, покачивая головами. Глядели на сияющее от радости лицо юной невесты. Выпивали рюмку залпом и желали счастья от всей души. Директора с завучем Эльзе Юозасовне и Елене Константиновне удалось уговорить присесть к столу.

Молодые сидели в красном углу и влюблено смотрели друг на друга. Они практически ничего не ели целый день, но есть не хотелось совсем. Оба никак не могли поверить, что они теперь законные муж и жена. То и дело смотрели на обручальные кольца на пальцах и улыбались. Многие из гостей уже хорошо поддали. То и дело шум от разговоров перекрывали взрывы хохота. Люди веселились.

Подполковник Собинов яростно отбивался от слоноподобной жены, пытавшейся отобрать у него третью рюмку. Петр Леонидович отталкивал ее тянущуюся руку и тихонько матерился, чтоб никто не услышал:

— Свадьба у подчиненного! Впервые за десять лет! И я не могу даже спокойно выпить без твоего шипения! Отстань, змея! Иди домой и проспись сама! Я не пьяный! Хватит портить мне праздники! Ты мне и так всю жизнь исковеркала!

Располневшая от спокойной жизни Лариса толкала его кулаком в бок и наклонившись к уху, ругалась в ответ:

— Мне что, тебя потом на руках нести? Нажрешься, как свинья, что я с тобой делать буду? Подчиненные посмотрят! Какой ты командир после этого! Уважать перестанут!

Он, улучив момент, быстро оттолкнул ее руку и резво опрокинул рюмку. Довольно крякнул. Потянувшись к селедке, закусил и проворчал:

— Они сами сегодня пьют и радостное событие отмечают. На меня внимания никто не обращает. Сегодня я для них не командир, а такой же мужик, как и они. Посмотри на Варнавина! Лидка ни слова не сказала за все время, не то, что ты! Вся извонялась! Катись отсюда! Надоела ты мне! У всех жены, как жены, одна ты, как незнамо что! Посмотри на невесту, тоненькая, стройная. Лидья у Алексея тоже в норме. А ты? Расползлась, обабилась. Хоть бы дите родила, что ли! Степанов в открытую говорит, что ребенка заведут, а ведь Маринке учиться надо. Нам по сорок лет и детей нет. Все тебе не то: ах, еще на машину не заработали, ах, мне шубу норковую охота, ах, квартиру в большом городе! Пошла ты, корова!

Подполковник решительно встал, отбросил в сторону вцепившуюся в рукав руку и направился на другой конец стола к Ивану Николаевичу, разговаривавшему “про жизнь” со сватом:

— Мужики, не помешаю?

— Садись, Петр Леонидович! Рады будем. Выпьешь?

— С удовольствием! В хорошей компании грех не выпить! — Пожаловался: — Моя совсем меня загрызла: не пей, не пей!

Сергей Мартынович посмотрел в сторону подполковничьей жены, шагавшей к двери, словно танк:

— Чего это она уходить собирается? Не дело со свадьбы не вовремя смываться. Сейчас задержим…

Собинов с искренним ужасом вцепился в рукав Степанова:

— Пусть катится! Не останавливай! Ради Бога не надо!

Сватья переглянулись. Командирская жена умчалась в ночь. Никто этого не заметил, кроме троих мужиков. Петр Леонидович облегченно вздохнул:

— Фу, ты! Будь она не ладна! Ох, мужики, не поверите. Совсем жизни не стало. Командир я только в части, а так незнамо что! Сорок лет, а я детского голоса в доме не слыхивал, окромя чужих ребятишек. Только и ноет, то ей подай, другое ей охота! А я? Я ребенка хочу на спине потаскать! Не хочет она видите ли пеленки стирать! У Варнавина трое шалопаев бегают, топают, а она только и ворчит: мешают ей телевизор смотреть! У вас вот дети уже взрослые, а я кому нужен? Эх, выпьем что ли, еще по одной!

Иван Николаевич посочувствовал:

— Плохо дело, коли такие мысли стали в голове роиться! Тут сам должен решать.

— Вот я и решаю. Развестись думаю, да взять с дитем. Как свое растить буду. А если еще одного родит, только в ноги поклонюсь. Вот офицеры говорят постоянно: “Командир, ему легко приказывать, а ты выполняй”. Никто не задумается, а каково этому командиру живется? Смотришь на иного лейтенанта: коляску везет, с женой идет под ручку, воркуют о чем-то, смеются и такая зависть охватывает. Не было у меня такого, не было! И все она, проклятая, жизнь завесила! Конечно, сам хорош, надо было настоять на дите! Не сумел!

Повернулся в сторону молодых и гаркнул, подняв рюмку вверх:

— Горько!

За столами дружно вскочили и подхватили:

— Горько! Горько!

Марина и Саша встали. Он, чуть прихватив фату, наклонился и за этой прозрачной шторкой поцеловал невесту. Эльза Юозасовна смотрела на счастливое лицо сына и уже не жалела, что невеста столь юна. Нашла глазами мужа, лихо опрокинувшего рюмку водки, но подходить не стала. Не захотела мешать мужскому разговору. Страсти между тем накалялись. К командиру присоединился подвыпивший Варнавин. Послушал очередную жалобу на жену и выдал совет:

— Я, Петр, давно смотрю, что у тебя в семье не клеится. Хотел и раньше поговорить, да вроде не удобно. А сейчас молчать уже не могу! Ты не обижайся, что скажу! Работать твоей Ларисе надо, тогда может и за ум возьмется. В сорок лет рожать вроде и поздновато для бабы, но если жирок сбросит — родит. Поставь ей ультиматум — или ребенок или развод! Задумается! Она у тебя привыкла легко жить. Солдаты огород копают, солдаты продукты привозят. Однажды видел, как первогодок у вас полы мыл…

Командир аж из-за стола взвился:

— Когда-а? Ты чего выдумываешь, Алексей?!

Алексей положил ему руку на плечо и заставил сесть:

— Да нынче летом. Я думал ты знаешь…

Собинов брякнулся за стол так, что уронил локтем тарелку. Обхватил руками голову и взглянул Варнавину в глаза:

— Ни хрена я не знаю, Алексей! Веришь? Значит, Лариска уже и полы перестала сама мыть? Ну, стерва, покажу я ей сегодня ультиматум! Меня позорить?..

Замполит посоветовал:

— Ты с ней на трезвую голову разбирайся, а то ведь и начальству начнет жаловаться. Она у тебя такая…

Собинов оперся локтем в стол и положил голову на ладонь:

— Вот смотрю я на вас с Лидьей, Алексей и завидки берут! Пацаны, как на подбор, глазами в жену, а хватка твоя проглядывает. Вот ты выпиваешь сейчас, твоя и не поглядит, а моя силком рюмки отбирает, да еще и ругает. Хотя сам знаешь, меру я знаю! Вот объясни мне, почему твоя молчит? Утром ни слова не сказала за выпивку и бутерброды поставила.