Усердием фонда «Русский Лемнос» этот участок кладбища приведен в такой же порядок, как и у союзников. Аккуратные белые плитки с православными крестами и именами.

Владыка Костромской служит Литию, ветер несет кадильный дым и слова древнего православного молебна. На белых плитках появляются алые цветы. Красное и белое снова сходится вместе…

В этом сочетании цветов видится символика — ведь большинство тех, кто прилетел на Лемнос в составе делегации, родились в советской стране и получили советское воспитание. Нас учили видеть в Гражданской войне не национальную трагедию, а торжество идей нового мира. В Советском Союзе не было ни одного памятника белым войскам. За ними не признавалось права на место в истории. И вот теперь на могилы белых воинов бывшие советские люди кладут цветы. В память и в знак признания их правоты в той войне…

Мы едем в сам город Мудрое, где улочки такие узкие, что не будь в окне автобуса стекла, можно было протянуть руку и сорвать спеющий инжир. Вот и собор, около стен которого были похоронены 70 моряков из эскадры графа Орлова. Короткая служба и новая встреча с прошлым — слева от алтаря в специальном киоте — икона Донской Божией Матери, оставленная казаками в благодарность за гостеприимство.

Простой серебряный оклад, какой часто можно встретить на небольших иконах дореволюционного времени. Но здесь он как-то особенно выразителен на фоне ярких греческих икон. Сразу видно, что этот Образ — часть иной культуры, хоть и имеющей греческое происхождение, но другой. В православном вероучении икона — это как бы окно в иной, горний мир, потому и пишется она по законам иной, обратной перспективы, но эта икона — еще и окно в мир ушедшей России. Так и видишь, как полковой священник в сопровождении казаков входит в собор и передает образ священнику греческой Церкви. Казаки крестятся и в последний раз целуют чтимый полковой образ[70]. Недолго им осталось носить военную форму, скоро предстояло покидать остров. А икона оставалась как память, как маяк на пути в прошлое…

Вечером того же дня в центральном кинотеатре Мирины состоялся концерт и показ документального фильма «Лемнос. Русская Голгофа» с субтитрами на греческом языке. Зал был наполнен до отказа. Это удивительно — концерт из нескольких превосходных по качеству номеров музыки и пения, пения на непонятном грекам русском языке и документальный фильм — вроде бы не самое привлекательное сочетание в наши дни. Сейчас в моде лазерные шоу, рок-композиции и 3D блокбастеры. Но зал полон, и публика искренне аплодирует русским музыкантам. И затаив дыхание, смотрит фильм о событиях, которые и большинству русских неизвестны. Почему? Смотрю на публику и пытаюсь понять. В зале немного молодежи, это понятно, но и пожилых людей немного. В основном люди среднего возраста, настоящее, а не прошлое или будущее. Что интересует их? Конечно, история русского Лемноса, это часть их собственной истории, а свою историю греки знают очень хорошо. Во-вторых, их интересуют эти русские, что не так давно появились тут и развили такую активность. Это тоже необычно и тоже увлекает. Ведь последние два десятка лет Европа заново открывает для себя Россию (так же как и Россия Европу). Но главное — это сама история, история русского исхода, русской катастрофы. Величие исторической трагедии и поведение людей, оказавшихся в ее эпицентре, — кого это оставит равнодушным? И кому как не жителям Лемноса, расположенного совсем недалеко от древней Трои, этого не понимать?

Может возникнуть вопрос: для чего это нужно? Строительство памятника, поиск в архивах, восстановление чудом уцелевших надгробий — все это понятно. Но «Русские дни» на Лемносе? В чем их смысл?

Когда члены отряда «Лемносъ» начали расчистку могил на кладбище в Калоераки, они обратили внимание на странный характер повреждения многих плит. Создавалось впечатление, что они были намеренно расколоты человеческой рукой, многие плиты исчезли вовсе. Это озадачило — можно понять, как сильный ветер валил кресты, а поднятый песок — стирал надписи и засыпал дорожки, но как мог ветер разбить плиту на куски?

Греки, весьма благожелательно относящиеся к русским[71], молча прятали глаза. Потом, далеко не сразу, удалось выяснить, что во второй половине 60-х годов, после очередного землетрясения жители расположенной неподалеку деревни пришли на кладбище с молотками и ломами в поисках стройматериала. Правда, жить в новых домах им пришлось недолго — на деревню обрушился мор, стали умирать люди, в итоге жители ее покинули и переселились на новое место. Чудовищно? Или обыденный ход истории — кладбище стояло без ухода, жители хорошо знали, что советское правительство останется к этому событию равнодушно, если вообще заметит его.

Да и как осуждать греков, разоривших полузаброшенное кладбище чужого им народа, если в то же самое время кладбища массово сносились в Советской России? Мы уже упоминали о том, какая судьба постигла кладбище Корчевы, могилы у стен рогачевского собора, Братское кладбище в Москве. Если сейчас при ремонте мостовых в Санкт-Петербурге обнаруживаются поребрики, сделанные из могильных камней. Если даже братские могилы воинов Великой Отечественной (1941 — 1945 гг.) подвергались разорению в ходе так называемой кампании по «укрупнению захоронений». Известный историк профессор А.Б. Зубов рассказывал, как ученики дорогомиловской средней школы, построенной на месте взорванной в 30-е годы Богоявленской церкви, играли в футбол найденными при работе в школьном саду человеческими черепами. Играл и он сам, а через много лет узнал, что на этом кладбище были похоронены его предки.

В Греции только недавно закончилась гражданская война (1946 — 1949 гг.), в ходе которой местные коммунисты боролись с законной властью. Коммунисты потерпели поражение, обусловленное геополитикой, — они не знали, что еще в 1944 году советское руководство подписало секретное соглашение с Британской империей о невмешательстве во внутренние дела Греции, в ответ на аналогичное обязательство Британии в отношении Польши^{152}. А в 60-е годы левое движение в Греции (как и во всей Европе) снова набирает силу. Не был ли погром кладбища подстроен местными коммунистами? Ведь очень часто за, казалось бы, стихийными действиями толпы скрываются ловкие манипуляторы.

Косвенно на причастность коммунистов к уничтожению кладбища указывает и такой факт: Когда решался вопрос о восстановлении русского кладбища в Калоераки, в муниципальном совете Лемноса, представители всех политических партий голосовала «за». Против были только местные коммунисты. Причем, исчерпав стандартные для себя аргументы («памятник эксплуататорам» и т.д.), прибегли к следующему — «Позволив русским установить крест на кладбище и памятник морякам в Мирине, мы тем самым поможем России проникнуть в зону ответственности НАТО»^{153}.

Кстати, вся эта аргументация не мешает греческим коммунистам (правда, уже не на Лемносе, а в Афинах) критиковать блок НАТО как «жандарма глобальных эксплуататоров».

Но даже если коммунисты ни при чем, то рискнули бы местные жители совершить вандализм, если бы знали, что за кладбищем есть и присмотр и уход? Вот почему так важно чтить память тех, кто погребен на продуваемом сильным ветром берегу Лемноса. Не только ради нашей памяти, но и ради того, чтобы вечный покой действительно оказался вечным.

День отлета с Лемноса выпадал на 27 сентября. В этот день Русская Православная Церковь отмечает Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня — один из Великих Двунадесятых праздников. Хотелось посетить службу, но храм оказался закрыт. Мы забыли, что греческая Церковь живет по григорианскому календарю и здесь Праздник уже две недели как миновал. Прощаясь, проходим последний раз по улицам Мирины. Тихо, солнечно, открыты лавки и магазины, фермерские пикапы привезли свежие овощи. Пора прощаться.