Отец Ванечки то ли работал, то ли не работал — было непонятно, но на работу ездил каждый день. Чуть выпив, он крыл всех и вся — весь существующий миропорядок. В свое время он был рьяным антисоветчиком и поддерживал перестройку, теперь так же яростно выступал против «дикого капитализма».

Таким образом, места для Ванечки в квартире родителей не оставалось. Вариант проживания у дедушки с бабушкой на Васильевском острове — тоже не проходил — там тоже места не было — разве что на кухне. Короче, жить Ванечке по возвращения из армии было просто негде. Оставалось только одно место — у тетки Лии, которая жила там же, на Васильевском, и которая Ванечку привечала с раннего детства. Всегда у нее для него была припасена конфетка.

Эта тетя Лия, старшая сестра матери, получила квартиру в наследство уже в пожилом возрасте от родственницы мужа, за которой она ухаживала до самой смерти. У тетки самой было какое-то хроническое заболевание крови, она часто лежала в больнице. С головой у нее тоже был непорядок. Как только она оформила наследство, к ней стали наведываться разные личности, включая участкового, подговаривая, что раз она одинокая, то, если она завещает им квартиру, обещали материальную помощь и пожизненное содержание. Повадились и медсестры из поликлиники и еще какие-то юные, но очень блядовитые девочки из собеса — всем нужно было жилье. Было понятно, что после подписания такого соглашения долго не проживешь. Участкового милиционера тетя Лия испугалась больше всего, потому что тот хотел тут же и вселиться вместе с женой в свободную комнату. Тетка стала при нем звонить родным, так он вырвал телефонный шнур и закрутил у нее на шее, подержал, подушил немного, а потом в ярости ушел. Тетя тогда и записала в наследники Ванечку и, для надежности, еще и прописала его на своей жилплощади. Ванечке как раз только-только восемнадцать и исполнилось, он уже и повестку получил. Сама тетя Лия была жива и в настоящее время проживала у другой своей сестры (еще одной Ванечкиной тетки совсем уже больной, дряхлой и плохо ходячей) в Твери. Собирались даже вместе помирать, впрочем, тетя Лия вполне могла передумать и вернуться в Питер в любой момент. Но пока что Ванечка жил один в двухкомнатной квартире. Тут ему повезло.

— Ты — богач! Еще бы и ремонтик тут сделать! — с завистью сказал бывший Ванечкин одноклассник Витек Макаров, однажды заехавший к нему с пивом. Сам Витек жил с родителями, младшим братом и ему некуда было привести очередную подругу. Он ожидал, что Ванечка предложит ему приходить к нему с подружками для кратковременного секса и даже оговорил компенсацию, но Ванечка эти поползновения твердо пресек, сказав, что у него самого есть девчонка, а групповой секс он не одобряет, а также после армии не любит любого массового совместного проживания. И, тем более, не будет предоставлять свою кровать для чужого траха, чтобы не разводить тут антисанитарию и трихомонад. Про девчонку он соврал, поскольку постоянной подруги у него пока что не было.

В начале сентября Ванечка начал активно искать работу. Спросил у одного знакомого. Тот поинтересовался:

— Что умеешь делать?

— Чего надо, то и могу. Все! — не моргнув глазом, ответил Ванечка, у которого деньги уже закончились окончательно. Тот, оглядев бывшего солдата, хмыкнул:

— Официантом в «Япошку» пойдешь? Хорошие чаевые. Еще там же есть работа охранника за десять тысяч. Сутки через двое. Можно найти еще одну работу и пахать в двух местах. Годится?

— Подумать можно?

— Ну, думай.

Буквально на следующий день повстречался какой-то мужчина вроде чем-то знакомый, то ли лицом, то ли походкой.

Он вдруг остановился, резко повернулся к Ванечке:

— Слушай, парень, а ведь тебя где-то видел!

Ванечка несколько напрягся:

— Возможно.

— Все. Вспомнил! — Мужчина радостно хлопнул себя ладонью по лбу: — Пулеметчик? И еще у тебя дружок был такой чумазый, лихой парнишка…

Тут Ванечка и его припомнил, хотя и с трудом. Человек в форме, да еще и побритый, выглядит совсем по-другому, чем в цивильной одежде и с усами и бородкой.

— Напомни, как зовут? — Мужчина смотрел на Ванечку с таким же интересом.

— Кошлов Иван.

— А я Ковалев Сергей. Сергей Николаевич. Капитан. Работаешь? Учишься?

— В поиске. На подготовительные курсы записался в университет, в следующем году буду поступать. Хочу учиться и работать.

— И на кого думаешь учиться?

— На филолога, — чуть помедлив, ответил Ванечка.

— Ну-ну, — с некоторым сомнением произнес Ковалев. — Ладно, если надумаешь, есть работа в ЧОПе у моего хорошего знакомого, бывшего мента. Наш человек. Зовут Алешин Павел Петрович. На-ка, держи его визитку. Позвонишь по этому телефону и скажешь, что ты от Ковалева. Встретитесь, поговорите. Если подойдешь, это нормальная работа, еще останется время для учебы. Там требуются не просто охранники, а оперативные работники в сыскное бюро. Мне почему-то кажется, ты вполне подойдешь. Подумай.

Ванечка позвонил Алешину сразу же, как только добрался до дома. Тот звонку не удивился и назначил встречу на десять утра следующего дня.

К назначенному времени Ванечка отправился на собеседование. Утром долго стоял в замешательстве босиком в одних трусах перед открытым шкафом, чесал в затылке: не знал, что и надеть. Хотелось одеться поприличнее, а приличного ничего и не было. Старый пиджак не налезал на плечи и не застегивался, ворот единственной белой рубашки на шее не сходился. Пришлось идти в джинсах, футболке и легкой осенней куртке.

Главная контора ЧОПа находилась недалеко от станции метро «Черная речка». Охранник на входе проверил документы, сверил фамилию по журналу, кивнул и пропустил Ванечку.

Само помещение охранного агентства напоминало районный отдел милиции, как если бы его решили немного сделать почище и подкрасить. Дешевый евроремонт, гудящие лампы дневного света. Пронзительно до глубины мозга воняло какой-то синтетической дрянью. Все это нагнало на Ванечку тоску. По указке охранника он нашел восьмой кабинет, постучал и после отклика «Да, войдите!», зашел.

За столом, развалившись в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел мужчина лет сорока в рубашке без галстука и с расстегнутым воротом. Поднялся, пожал руку, представился: «Алешин Павел Петрович» и предложил сесть. Ванечка сел на край стула, держа спину прямо, уставился на Алешина. Тот ободряюще улыбнулся, задал несколько простых вопросов, потом достал лист бумаги и ручку:

— Заполни анкету. Документы принес?

— Да.

Какое-то время Ванечка, покусывая ручку, заполнял анкету.

Алешин бегло просмотрел ее, встал, пожал руку:

— Все в порядке. В течение трех дней мы тебе позвоним.

Ванечка направился к двери, в дверях обернулся. Алешин, откинувшись в кресле, смотрел на него, поднял растопыренную ладонь: «Удачи!»

Звонок разбудил его через два дня ровно в десять утра:

— Иван? Это Алешин. Ты принят. Приходи оформляться. Возьми с собой паспорт, ксерокопию карточки пенсионного полиса, ИНН, трудовую книжку, военный билет, фотографию три на четыре, справку из тубдиспансера… Вроде как все.

— Понял. Когда?

— Сразу, как только соберешь документы. Только приходишь уже не на «Черную речку», а на Петроградскую. Запиши адрес…

В тот же день он познакомился с Котом. Ванечка вошел в дежурную комнату и там, на диване, увидел длинного тощего парня с торчащими вверх светлыми волосами, который самозабвенно с упоением ковырял в носу. Закончив ковырять, он пошмыгал носом, и видимо вполне удовлетворенный его чистотой и проходимостью наконец уставился на Ванечку.

— Это ты, что ли, Кошлов Иван? Давай знакомиться. Я — Андрей Катаев. Мы теперь вроде как напарники.

Был он на два года старше Ванечки. Кличка Кот происходила вследствие его фамилии и действительного сходства с котом даже не внешним видом, а скорее повадками.

Ванечку-то понятно, почему взяли без проблем: все-таки какой-никакой, а боевой опыт, рекомендации, а вот почему приняли Кота, поначалу для Ванечки было неясно. Сначала Ванечка думал, как и его самого — по знакомству и опять же и по анкете наверняка подошел: без образования после армии у него одна дорога — охрана, милиция. Кот служил в Псковской дивизии ВДВ, причем оттрубил там целых три года, включая год по контракту. На вопрос, зачем подписывал контракт, отвечал неопределенно: там, мол, умеют уговорить. Разговоры про службу не любил. В части он считался человеком образованным, поскольку перед армией закончил электротехнический колледж, поэтому всю службу отработал на рембазе аккумуляторщиком. От этой работы у него остался на память сухой кашель. Ростом повыше Ванечки чуть не на целую голову, парень он был с виду не слишком крепкий, шебутной, подвижный и невыдержанный на язык. Однако позже проявились чрезвычайно полезные в работе черты: Кот хорошо знал город, имел необъятное число знакомых во всех слоях общества, где это только возможно, и практически мгновенно мог наладить контакт с любым человеком, хоть с пенсионером, хоть с бандитом, хоть с бомжом. Ванечка иногда поражался ему: все почему-то считали его за своего. Он мог подойти к бомжам, выпивающим на скамейке, и завести с ними дружескую беседу, в ходе которой его еще и настойчиво пытались угостить. Попадая в определенную сферу, он сам мимикрировал, как хамелеон. Он был своим среди фанатов «Зенита», а однажды Ванечка с изумлением наблюдал, когда гаишник, который, остановив их машину с явным намерением стряхнуть денег на пиво, направлялся к ней со злобным лицом, вдруг через какие-то буквально три минуты после беседы с Котом уже улыбался, хохотал; они чуть ли не хлопали друг друга по плечам. Впрочем, какую-то купюру Кот все-таки гаишнику всунул. Закон жанра. Он был чем-то вроде человека-хамелеона, что делало его незаменимым для работы в детективном агентстве. Единственно, что он ненавидел, были гопники, которых он на дух их не переносил и всегда шел с ними на конфликт. Кроме того, был хороший водитель. Вообще имел хорошую реакцию и быстро соображал: гораздо быстрее Ванечки, мог выкрутиться из любой ситуации.