А вот со мной стали происходить удивительные вещи. Словно что-то раскрылось от стресса и потрясения, что дремало где-то глубоко. Я вдруг стала лучше понимать то, о чем говорили на лекциях, и о чем читала в учебниках. Магические формулы заклинаний, непонятные руны запоминались после пары прочтений, и укладывались в моей голове, где раньше была лишь каша из мешанины незнакомых мне явлений. Наконец-то я поверила, что я и, правда, сама могла поступить в ММШ и у меня есть хоть какой-то магический потенциал. Предметы я пока не могла передвигать, как Вероника, одной силой мысли, но набрасывать легкий "морок", чуть изменяя внешность, уже пробовала, и мне это настолько понравилось, что я задвинула весь негатив от произошедшего в гостинице на задний план и пыталась радоваться жизни.
Все курсы возвратились, наконец, с практики, и Школа зажила обычной жизнью. В старой части парка, окружавшего наше огромное здание, в Беседке вновь собирались по вечерам. Роволкон затащил нас к своим, перезнакомив с кучей однокурсников. Первый вечер те держались несколько высокомерно и насторожено, наверное, не любили новеньких. Мы, кстати, заметили, что кроме нас с Никой, других первокурсников и даже со второго курса - никого из ребят не было. Каждый год новое пополнение занимало себе теплое местечко, но все вместе вне занятий собирались редко. В саду были качели, которые эльфы, эти Дети Леса облюбовали, и там постоянно кто-то терся, показывая, что территория занята. А сами они еще и с нами тусовались. В Беседке собирались старшекурсники, а первые и вторые курсы облюбовали Веранду.
У меня дребезжала струна, задевая о лады, Волк обещал починить (подточить). Мы с Никой пришли чуть позже оговоренного времени, но Волк явился еще позже и притащил мою гитару с собой. Я сразу же ушла в уголок, попробовать, что из нашей затеи вышло. Тихонько перебирая струны, прислушиваясь к их звучанию, я скользила взглядом по собравшимся.
Сандриэль сидел в эльфячем углу и слушал радостное щебетание Анабэль и Розалинэль. Друзья Роволкона сегодня были чересчур мрачны. Напитки, тайком пронесенные в Школу, которыми они злоупотребляли, были крепкими. Вик сидел, совершенно выпав из реальности, безучастным взглядом уставившись перед собой. Он словно что-то переживал снова и снова. По его лицу пробегали тени. Уголки плотно сжатых губ чуть опущены вниз. Я знала, что некоторым из них пришлось на практике поучаствовать в "зачистке" от нечисти каких-то поселений на дальней границе. При проведении операции были потери.
Не знаю почему, но вспомнились слова старой песни, и я тихонько стала напевать, чуть слышно аккомпанируя легким перебором чисто звучащих струн.
Над землей бушуют травы,
Облака плывут, как павы,
А одно, вон то, что справа,
Это я, это я, это я...
И мне не надо славы...
Ничего уже не надо
Мне и тем, плывущим рядом,
Нам бы жить - одна награда,
Нам бы жить, нам бы жить, нам бы жить...
А мы плывем по небу...
Эта боль не утихает,
Где же же ты, Вода Живая?
Ах, зачем война бывает?
Ах, зачем, ах, зачем, ах, зачем...
Зачем нас убивают?
Мимо слез, улыбок мимо,
Облака плывут над миром,
Войско их не поредело
Облака, облака, облака...
И нету им предела...
А дымок над отчей крышей
Все бледней, бледней и выше,
Мама, мама, ты услышишь
Голос мой, голос мой, голос мой...
Все дальше он, все тише...
Над землей бушуют травы,
Облака плывут, как павы,
А одно, вон то, что справа...
Это я, это я, это я,
И мне не надо славы... (1*)
Оборотень, похожий на рысь, отставил кружку в сторону и закрыл глаза, прислушиваясь к моим словам. Не знаю, почему я смотрела на него. Блин! На прикрытых ресницах парня блеснули слезы. Наверное, он почувствовал мой взгляд, потому что я еще допевала последний куплет, а он распахнул свои светлозеленые нечеловеческие глазищи и как-то очень пронзительно посмотрел на меня. Казалось, он заглянул в мою душу, которая откликнувшись на его тоску, резонировала. Это длилось несколько мгновений, я моргнула, и он отвел взгляд, вновь опустив лохматую голову.
Я отложила гитару и подошла к парню. Дотронувшись до его плеча, тихо произнесла:
- Знаешь, Вик, продолжай жить. Мертвые - к мертвым, Живые - к живым. Пусть с тобой останется память, но не боль утраты...
Оборотень поднял на меня благодарный взгляд и губы чуть дрогнули в улыбке. Он кивнул и положил свою ладонь поверх моей руки, слегка сжав мои пальчики.
- Спой еще что-нибудь, - попросил Вик.
- Давай, Ань, только повеселей, пессимизма на сегодня хватит уже.
- Ань, давай мою, помнишь, на два голоса, - предложила Ника, забирая у Волка его гитару.
Никина песня была и впрямь более жизнеутверждающая. Особенно красиво она звучала, когда пели несколько орчанок, но у Ники был красиво поставленный голос, и она вела сольную партию. Я лишь подпевала. Тем, кто не слышал этот напев в исполнении Никиной родни, наш вариант должен был все равно понравится.
Вик начал оттаивать - расправил ссутуленные плечи и, чуть улыбнувшись, спросил:
- А еще повеселей?
- Чтоб душа развернулась, а потом свернулась? - засмеялась я.
- Ага!
- Ну, слушай. Песня про... так и хотелось сказать "Песня про зайцев", но я постаралась быть максимально честной:
- Песня про Кудесника. Бойтесь своей мечты, она может сбыться...
В старом замке за рекою
Одинокий жил Кудесник,
Был на "ты" он с Сатаною,
Как поется в старой песне.
Был особой он закваски,
Не любил он вкуса пудры
И не ведал женской ласки,
Потому что был он мудрый.
Но без женской ласки все же
Жизнь как будто хромонога,
Деньги, почести и слава
Без любви... А ну их к Богу!
Так сидел он одиноко,
О взаимности тоскуя,
И задумал он однажды
Сделать женщину такую,
Чтоб была она собою
Наподобие кристалла:
Не бранилась, не ругалась
И не лгала б... да, не лгала
Вот, склонясь к своим ретортам,
Сделал Женщину Кудесник,
Ибо был на "ты" он с Чертом,
Как поется в старой песне
И чиста и непорочна
Из реторты в результате
Вышла Женщина... Ну, точно:
Лотос Ганга в дивном платье!
И, конечно, очень мило
По утрам она несмело
За Кудесником ходила
И в глаза ему смотрела.
По малейшему приказу
Все желанья выполняла,
Не бранилась, не ругалась
И ни разу не солгала
Ровно через две недели
Вышел из дому Кудесник
И... повесился на ели,
Как поется в старой песне...
Так поется в старой песне... (2*)
Пока я пела, вокруг нас собралась уже довольно приличная толпа слушателей. Песня вызвала одобрительные смешки:
- Откуда ты знаешь столько незнакомых песен? - спросил кто-то. - Ни разу не слышал такие.
- По-моему, их пели на моей родине.
- Где это?
- Вот узнать бы, - тяжело вздохнула я. Память ко мне не желала возвращаться. - Не помню.