Четверо агентов КГБ вошли в общежитие, где их уже ждали знакомые из «Штази» — рыжий весельчак Вилли Хоффмайер и рябой, почти карликового роста, дотошный Фриц Ульрих. Оба были очень серьезны, что в общем-то свойственно Ульриху, но странно для Хоффмайера, который даже трупы вскрывал с прибаутками и песнями.

— Ну, что здесь у нас? — без лишних церемоний деловито начал Негошин.

— Пройдемте в подвальное помещение. — Фриц посмотрел на него холодными рыбьими глазами, взгляд которых сложно было выдержать более нескольких секунд.

В общежитии оказалось непривычно пусто, будним утром все его обитатели трудились на фабриках во благо Германской Демократической Республики.

В подвале в нос службистам ударил резкий аромат затхлой сырости и еще какой-то неприятный запах. Видимо, крысы и земноводные не первый год устраивали здесь свой шабаш. В дальнем углу подвала стояло несколько мешков, возле которых копошились два немца в военной форме.

— Пластиковая взрывчатка, — кивнул в их сторону Вилли. — В общежитие ее пронесли под видом сахара. То же самое сделали еще в нескольких общежитиях нашего города и в Берлине. Завтра все это богатство должно было сдетонировать.

— Парни, вы нас позвали вовремя, — повернул к ним усталое лицо один из саперов. — Если бы это рвануло, общежитие превратилось бы в коллективное кладбище в считаные минуты, а то и секунды.

«Расчет верный, — подумал про себя Виктор. — Завтра — выходной, большинство ребят были бы здесь, отсыпались или занимались домашними делами».

— А за раскрытие этого теракта нам надо поблагодарить тебя, Витя, твой информатор из Западного Берлина сообщил нам о нем.

— Кто именно?

— Энцо Вильке.

Виктор сразу припомнил чернявого цыганистого баварца, одного из королей немецкого криминального мира. Энцо был ценным информатором, его люди работали по всей Западной Германии и частенько выполняли поручения различных европейских спецслужб. Западный Берлин того времени вообще был Меккой шпионов, и люди Вильке оказывали агентам услуги, которые те считали для себя слишком грязными.

— А почему он не связался со мной напрямую как обычно? — искренне удивился Семенов.

— Времени было в обрез, он передал информацию через нашего человека в Западном Берлине. Правда, она стоила ему жизни. — Негошин порылся в карманах мешковатого пальто и протянул Семенову фотографию, на которой была голова Вильке. Отдельно от тела.

Виктор едва заметно поморщился. Если его убрали, значит, он сильно кому-то насолил. Многие противники КГБ догадывались о его двойной игре, но услуги его команды были слишком выгодны.

— Скорее всего, это не спецслужбы, — кашлянул Негошин.

— А кто? Албанские наркоторговцы решили взорвать несколько тысяч немецких комсомольцев?

— Так, Витя, не верещи. Ты еще о многом не в курсе, не тот уровень доступа пока что. Есть вещи и посерьезнее ЦРУ, Ми-6 и Моссада, вместе взятых, — сурово осадил Негошин своего ученика.

— Кто же?

— Те, чью волю они исполняют. Клуб.

— Какой такой Клуб? Сергей Петрович, я что-то не понимаю!

— Скоро поймешь. Я тебе сейчас подкину на денек информацию для переваривания и размышления. Да такую, что твоему молодому организму будет поинтереснее свиданий с Гретхен. Ты что-нибудь слышал о тайных обществах, о масонах?

— Ну, слышал.

— Так вот, это все правда. Ну, или почти все. На деле даже более фантастическая, чем ты читал у безумных самиздатовских деятелей. — «Надо же, он и про то, что я запрещенную литературу таскаю из вещдоков, знает. Что тут будешь делать!» — Есть такая организация, мы называем ее Клуб, сами себя они в разное время и для разных людей именуют по-всякому. Сеять панику и смерть — это их почерк, — продолжал Негошин. — А инструментарий может быть самый разный — от кровавой резни до утонченных политических интриг. Потому и Вильке твоего грохнули, не было необходимости делать грязную работу его руками, она им самим доставляет удовольствие. А вот такие вещи, как срыв дорогостоящего проекта, они не прощают. Для чего понадобились эти взрывы? Все просто, все общежития, которые они планировали подорвать, прилегают к территориям советских военных объектов. Они одним махом собирались убить кучу мирной немецкой молодежи, причинить ущерб советскому имуществу, а пропагандистская машина потом известит о том, что по халатности советских военных погибли немцы.

Виктор впервые слышал от Негошина крамольные вещи.

Особисты вышли из общежития и попрощались с друзьями из «Штази».

— Тебя подбросить, Вить? — обернулся к Семенову Сергей Петрович.

— Нет, не нужно, спасибо, я все-таки надеюсь, что удастся встретиться с Гретхен, — улыбнулся Виктор.

Негошин впервые с момента их встречи улыбнулся. Впрочем, на его мясистом лице с рубленым шрамом, тянувшимся, словно река Волга, от уха до кончика рта, улыбка смотрелась скорее как предупреждение о скором нападении.

— Как знаешь. Мне все равно, с кем ты там путаешься. Но нам пора начинать серьезно работать. Чует мое сердце, что попытка взорвать общаги — только цветочки; ягодки пойдут потом. Пора тебя подтягивать в большую игру, парень ты толковый, думаю, будешь нам полезен. Вот, ознакомься. Все, что ты раньше знал, покажется тебе полной фигней. — Негошин протянул Семенову черную папку. — Секретнее грифа, чем на этих документах, тебе еще не приходилось видеть. — И он сел в машину.

Звеня ключами, Виктор открыл свою небольшую служебную квартиру. Основное время он проводил в Берлине, поэтому в Лейпциге вещей у него было мало, и от квартиры веяло неуютной казенщиной. Виктор поставил чайник и, перед тем как позвонить волоокой Гретхен, решил полистать документы, которые дал ему Негошин. Первые же страницы ввели его в полный ступор. Это все походило скорее на научно-фантастический роман, но никак не на реальные факты. Однако гриф «секретно», приложенные фотографии и служебные бланки КГБ, на которых был отпечатан сей нон-фикшн, говорили именно о реальности происходящего. Помедлив немного, Виктор отзвонился своей немецкой красотке.

В трубке послышался ее вечно игривый голосок, и он сказал:

— Дорогая, у меня срочный вызов по работе. Давай перенесем наше свидание?

— Виктор, но я уже собралась!

— Извини, у нас сегодня важный прием с членами правительства. — Для всех немецких знакомых, кроме парней из «Штази», Виктор был простым советским дипломатом средней руки.

Гретхен пыталась что-то возразить, но Виктор уже повесил трубку. Сегодняшней ночью его ждало преинтереснейшее чтиво. А что Гретхен? Рано или поздно он уедет в Москву, а она останется в Германской Демократической Республике. Се ля ви!

Семенов открыл папку и погрузился в чтение.

Поджав полные губы, как и подобает настоящей высокомерной красавице, Марковский сидел в небольшом частном самолете одного из российских олигархов, который, как и многие, демонстрировал лояльность Семенову, а в глубине души вынашивал план свержения режима и поддерживал контакты с Клубом.

Сейчас Михаила точно никто не узнал бы. Загорелая, дорого одетая красавица могла вскружить голову любому мужчине. Американские хирурги отлично знали свое дело, они не только переделали его в женщину, но и прекрасно поработали над внешностью. Теперь на лице Марковского даже через микроскоп нельзя было найти ни одной морщины, аппетитные силиконовые губы влажно блестели. Правда, подтяжка лица и искусственные губы существенно сокращали мимические возможности, но Михаил никогда особо не отличался бурными эмоциями. Самому Марковскому его новый внешний вид даже начинал нравиться.

На его смуглых коленях лежала кипа свежей российской прессы. Напротив с чашкой кофе в руке застыл Зелински, в своей очередной обтягивающей дизайнерской водолазке. Вид Йонаса постоянно раздражал Марковского, предпочитавшего простую и грубую мужскую красоту.

— Ну, так что, Михаил, вам все понятно, что надо делать? — Йонас осторожно подул на коричневую жижу и шумно отхлебнул.