Роберта едва успела составить первое впечатление от профессора и миссис Веррес, которые явно нервничали, когда мальчик с легендарным шрамом на лбу развернулся к её дочери и сказал, понизив голос:
- Рад видеть вас в этот лучший из вечеров, мисс Грейнджер. - Он вытянул руку, словно предлагая родителей на серебряном блюде. - Представляю вам моего отца, профессора Майкла Веррес-Эванса, и мою мать, миссис Петунию Эванс-Веррес.
Пока Роберта стояла с открытым ртом, мальчик повернулся к родителям и воскликнул прежним радостным голоском:
- Мам, пап, это Гермиона! Она очень умная!
- Гарри! - зашипела её дочь. - Прекрати!
Мальчик вновь крутанулся к Гермионе.
- Боюсь, мисс Грейнджер, - ответил он мрачно, - мы с вами изгнаны в глубины подземных лабиринтов. Оставим же взрослых с их взрослыми разговорами, которые, без сомнения, воспарят в дали, недоступные нашему детскому разуму, и возобновим нашу незаконченную дискуссию о применимости следствий юмовского проективизма в трансфигурации.
- Пожалуйста, извините нас, - очень решительным тоном сказала её дочь, ухватила мальчика за левый рукав и потащила в коридор. Роберта беспомощно проводила их взглядом. Мальчик радостно ей махнул - и Гермиона втащила его в проход на нижний этаж и захлопнула дверь.
- Я, ох, я извиняюсь за… - нерешительно пробормотала миссис Веррес.
- Простите нас, - сказал профессор, тепло улыбаясь, - Гарри бывает несколько раним в подобных ситуациях. Но, полагаю, он действительно прав в том, что нам не интересны их разговоры.
«Он не опасен?» - хотела спросить Роберта, но промолчала и попыталась придумать более вежливый вопрос. Муж рядом с ней посмеивался, будто счёл то, что они только что видели, скорее смешным, чем пугающим.
Этого мальчика пытался убить самый ужасный Тёмный Лорд в истории магической Британии, и всё, что от этого Тёмного Лорда осталось, - обгорелые останки рядом с колыбелькой…
…мальчика, который, возможно, в недалёком будущем станет её зятем.
Роберту всё больше тревожила необходимость отпускать дочь учиться колдовству, особенно после того, как она, проштудировав книги, сверила даты и осознала, что её мать-волшебница, скорее всего, была убита на пике террора Гриндевальда, а не умерла во время родов, как всегда утверждал отец.
Но профессор МакГонагалл после первой встречи навестила их ещё несколько раз - «посмотреть, как поживает мисс Грейнджер», - и Роберта не могла отделаться от мысли, что если Гермиона скажет, что её родители мешают её колдовской карьере, то будут приняты меры…
Так что Роберта изобразила свою лучшую улыбку и сделала всё, что могла, чтобы поддержать атмосферу рождественского веселья.
* * *
Стол в обеденном зале был гораздо длиннее, чем требовалось шестерым людям… э, четырём людям и двоим детям. Тем не менее, он был полностью застелен скатертью из тонкого белого льна, а еда зачем-то была разложена по причудливым подносам, которые, правда, были из нержавеющей стали, а не из серебра.
Гарри никак не мог сосредоточиться на индейке.
Естественно, речь зашла о Хогвартсе. Гарри было очевидно, что его родители надеялись вызнать от Гермионы о его жизни в школе больше, чем он сам им рассказывал. Но либо Гермиона их раскусила, либо для неё было привычным делом избегать в разговорах подобных скользких тем.
Так что Гарри был в безопасности.
Но, к сожалению, Гарри в своих письмах родителям недальновидно описал множество разнообразных фактов из жизни Гермионы, в том числе и те, которые она своим родителям не рассказывала.
Например, что Гермиона - генерал армии на дополнительных занятиях по боевой магии.
Мать Гермионы явно очень встревожилась, услышав об этом, так что Гарри вмешался в разговор и со всей убедительностью стал объяснять, что они используют только оглушающие заклинания, что занятия проходят под наблюдением профессора Квиррелла, а при наличии магических лекарств многие вещи гораздо менее опасны, чем могут показаться. После этих слов Гермиона сильно пнула его под столом. К счастью, тут вмешался его отец, который, и Гарри это признавал, в некоторых вопросах разбирался лучше него, и с твёрдой профессорской авторитетностью заявил, что не видит ни малейшего повода для волнения, поскольку немыслимо, чтобы детям позволяли заниматься чем-то действительно опасным.
Но отнюдь не это мешало Гарри наслаждаться обедом.
…Дело в том, что, как выяснялось, постоянно жалея себя, он не замечал, что рядом есть кто-то в похожей, но значительно более печальной ситуации.
В какой-то момент доктор Лео Грейнджер спросил, правда ли, что эта славная учительница, профессор МакГонагалл, которой, видимо, понравилась Гермиона, присуждает ей уйму баллов в школе.
И Гермиона, с искренней на вид улыбкой, ответила «да».
Гарри стоило больших усилий сдержаться и не ответить ледяным тоном, что у профессора МакГонагалл нет любимчиков, и Гермиона получила много баллов потому, что заслужила их все до единого.
А несколько минут спустя Лео Грейнджер озвучил мнение, что, если бы не колдовские способности, такая умная девочка вполне могла бы пойти в медицинскую школу и стать дантистом.
Гермиона опять лишь улыбнулась, а её быстрый взгляд снова удержал Гарри от того, чтобы вставить что-нибудь резкое. Например, что она вполне может стать всемирно известным учёным. И пришла ли бы Грейнджерам эта мысль в голову, будь Гермиона их сыном, а не дочерью? Или их ребёнку в принципе запрещено добиваться в жизни большего, чем им?
Гарри быстро приближался к точке кипения.
И в то же время теперь он гораздо выше ценил то, что его отец всегда поощрял развитие способностей Гарри, всегда поддерживал его стремление к новым вершинам и никогда не умалял ни одно из его достижений, пусть одарённый ребёнок всё равно оставался для отца лишь ребёнком. Неужели Гарри пришлось бы жить в похожей обстановке, если бы его мама вышла замуж за Вернона Дурсля?
Он сдерживал себя, как только мог.
- И она действительно обошла тебя по всем предметам, за исключением уроков полётов на мётлах и трансфигурации? - поинтересовался профессор Майкл Веррес-Эванс.
- Да, - ответил Гарри с деланным спокойствием, отрезая себе ещё кусочек рождественской индейки, - и с приличным отрывом в большинстве случаев.
В других обстоятельствах ему было бы сложнее признать это, из-за чего он до сих пор и не нашёл времени рассказать об этом отцу.
- Гермиона всегда хорошо училась, - сказал доктор Лео Грейнджер довольным тоном.
- Но Гарри принимал участие в соревнованиях на национальном уровне! - возразил профессор Майкл Веррес-Эванс.
- Дорогой! - воскликнула Петуния.
Гермиона захихикала, что ничуть не сглаживало впечатление от её незавидной, в глазах Гарри, участи. Но эта несправедливость, похоже, совсем не беспокоила Гермиону, и это беспокоило Гарри.
- Я не стесняюсь того, что уступаю ей, пап, - сказал Гарри. Сейчас, по крайней мере, это было так. - Кстати, я упоминал, что она выучила наизусть все учебники первого курса ещё до начала занятий? И, да, я проверил.
- И это, э-э, нормально для неё? - спросил профессор Веррес-Эванс у Грейнджеров.
- О да, Гермиона всегда всё запоминает, - сказала доктор Роберта Грейнджер со счастливой улыбкой. - Она помнит наизусть все рецепты из моих кулинарных книг. Мне не хватает её каждый раз, когда я готовлю ужин.
Отец Гарри, судя по выражению его лица, начинал испытывать те же чувства, что и его сын.
- Не волнуйся, папа, - сказал Гарри. - Теперь она получает все продвинутые материалы, какие только может усвоить. Учителя в Хогвартсе ценят её ум, в отличие от её родителей!
На последних трёх словах он повысил голос, и когда все лица повернулись к нему, а Гермиона снова пнула его под столом, Гарри понял, что испортил ужин. Но терпеть происходящее было уже решительно невозможно.