Я встал и огляделся. Затем обошел убитую и отворил дзерь. Спальня, но не служанки, богато и изысканно убран­ная, — выдержанная в кремово-серых тонах опочивальня с репродукциями французских картин на стенах. Только постель была разбросана. Смятое, сбитое в кучу белье лежало посреди кровати и выглядело как-то неестественно.

Наклонившись, я начал исследовать постель. Простыни были в кровавых пятнах. Я отбросил в сторону одеяло.

Под ним лежала мертвая миссис Эшкрафт.

Ее тело было скрючено, а голова криво висела, едва дер­жась на шее, рассеченной до самой кости. На лице от виска до подбородка — четыре глубокие царапины. Один рукав голубой шелковой пижамы оторван. Матрас и постель пропитаны кро­вью, которая не успела засохнуть под кучей белья.

Прикрыв труп одеялом, я протиснулся через узкий проход между порогом и телом служанки и пошел по парадной лест­нице, включая по пути свет. Нашел телефон. Сперва позвонил в полицию, потом в контору Вэнса Ричмонда.

— Прошу срочно уведомить мистера Ричмонда, что миссис Эшкрафт убита, — сказал я стенографистке. — Я в доме по­гибшей, и он сможет меня там найти.

Потом я вышел через парадный ход, сел на верхнюю ступеньку и закурил, ожидая полицию.

Чувствовал я себя мерзко. В жизни мне приходилось ви­деть и больше чем трех убитых сразу, но то, что случилось здесь, очень уж тяжко обрушилось на меня. Видимо, и трех­дневная пьянка сказалась на состоянии нервов.

Прежде чем я успел выкурить сигарету, из-за угла вылетел полицейский автомобиль, из которого посыпались люди. ОТар, сержант-детектив из отдела расследования убийств, первым поднялся по лестнице.

— Привет! — обратился он ко мне. — Что попало в твои руки, старина, на этот раз?

— Нашел три трупа, — ответил я, открывая дверь. Мы вошли в дом.— Может, ты, как профессиональный сыщик, найдешь больше.

— Хм… Для молодого паренька ты считаешь совсем не плохо…

Слабость прошла, я снова был готов работать.

Сперва показал ОТару филиппинца, потом двух женщин. Больше трупов мы не нашли. Детальное изучение места про­исшествия заняло несколько часов. Нужно было осмотреть весь дом от подвала до крыши, взять показания у соседей, потянуть кое-кого за язык в посредническом бюро, через которое нанимали прислугу. Нужно было также отыскать и допросить родных и знакомых филиппинца и служанки, найти и расспросить почтальона.

Собрав большую часть ответов, мы заперлись в библиотеке.

— Позавчера ночью, не так ли? Со среды на четверг… — пробормотал ОТар, когда мы устроились в удобных креслах и закурили.

Я кивнул. Заключение врача, который исследовал трупы, две газеты у двери, а также тот факт, что ни лавочник, ни мясник и ни один из соседей не видели никого из домашних со среды, — все это позволяло предположить, что преступление произошло в ночь со среды на четверг.

— По-моему, — сказал ОТар, глядя сквозь клубы дыма в потолок, — убийца проник в дом через заднюю дверь, взял на кухне нож и пошел наверх. Возможно, он направлялся прямо в спальню миссис Эшкрафт… а возможно, и нет. Но спустя какое-то время он все-таки туда вошел. Оторванный рукав и царапины на лице свидетельствуют, что без возни не обошлось. Филиппинец и служанка услышали шум, крики… и поспешили в комнату хозяйки. Служанка, по-видимому, подоспела в тот момент, когда убийца уже выходил. Тут он ее и прикончил. А филиппинец, увидя это, попытался бежать. Убийца догнал мальчишку, когда тот метнулся к лестнице… Затем спус­тился вниз, в кухню, вымыл руки, бросил в раковину нож и смылся.

— Великолепно, — согласился я. — Но ты обходишь во­прос, кто и для чего совершил столько убийств.

— Не погоняй, — буркнул он. — Дойду и до этого. По­жалуй, мы имеем три версии. Убийца мог быть маньяком, который сделал это для собственного удовольствия; это мог быть взломщик, который случайно засветился и поспешил лик­видировать свидетелей взлома; наконец, преступник мог быть кем-то, кто имел особую причину, чтобы прикончить миссис Эшкрафт. Потом ему пришлось убрать и слуг, когда его застукали на месте преступления. Я лично считаю, что это сделал тот, кто был крайне заинтересован в смерти миссис Эшкрафт.

— Неплохо, — одобрил я. — А теперь слушай: у миссис Эшкрафт есть муж в Тихуане, легкий наркоман, который вращается среди уголовников. Жена пыталась уговорить его, чтобы он вернулся. Есть у него там подруга — молодая, сходит с ума по нему и не умеет этого скрывать… крутая девчонка. Он, похоже, собирался бросить ее и вернуться домой.

— А следовательно?.. — спросил ОТар строго.

— Но я все время был с ним и с той девушкой… когда здесь произошло убийство.

— Итак?

Разговор наш прервал стук в дверь. Пришел полицейский, чтобы позвать меня к телефону. Я спустился на первый этаж и услышал в трубке голос Ричмонда:

— Что случилось? Мисс Генри позвонила мне, но она не знает деталей.

Я рассказал ему обо всем.

— Вернусь сегодня вечером, — сказал он. — Делайте, что сочтете нужным. Будем считать, что руки у вас развязаны.

— Ладно, — ответил я. — Когда вы вернетесь, меня здесь, наверное, уже не будет. Вы можете связаться со мной через агентство. Я пошлю телеграмму Эшкрафту, чтобы он при­ехал… за вашим автографом…

Затем я позвонил в городскую тюрьму и спросил комен­данта, там ли еще Джон Райен, он же Фред Руни, он же Торопыга.

— Его нет. Федеральная полиция забрала его вчера утром в Ливенуорт.

Возвратившись наверх, в библиотеку, я торопливо сказал ОТару:

— Хочу поймать вечерний поезд на юг. Ставлю на то, что все это было задумано в Тихуане. Я пошлю телеграмму Эшк­рафту, чтобы он приехал. Хочу выманить его из этого мекси­канского городка на пару дней, а ты, когда он появится здесь, не спускай с него глаз. Я опишу тебе его внешность, и твои парни смогут сесть ему на хвост, когда он объявится в конторе Вэнса Ричмонда.

Из оставшегося времени я потратил около получаса на то, чтобы написать и отправить три телеграммы. Первая была адресована Эшкрафту:

Эдварду Бохенону. Кофейня «Золотая подкова», Тихуа-на. Мексика. Миссис Эшкрафт мертва. Приезжайте не-медленно.

Вэнс Ричмонд

Остальные две были зашифрованы. Одна пошла в отде­ление сыскного агентства в Канзас-Сити: я просил, чтобы кто-нибудь из наших агентов допросил в Ливенуорте Торо­пыгу. В другой я просил, чтобы кто-нибудь из отделения в Лос-Анджелесе встретил меня завтра в Сан-Диего.

Потом я отправился в свою берлогу за свежими рубаш­ками, после чего первым же поездом отбыл на юг.

Когда в полдень следующего дня я вышел из вагона, Сан-Диего был весел и многолюден. Уйма людей нахлынула на открытие скакового сезона по другую сторону границы. Кино­шники из Лос-Анджелеса, фермеры. из Импириел-Бэли, мо­ряки Тихоокеанского флота, шулеры, туристы, бродяги всех сортов и просто обычные люди из разных мест — здесь всяких хватало. Я прилично пообедал, снял номер в отеле, отнес туда сумку, а потом отправился в отель «Ю. С. Грант» на встречу с агентом из Лос-Анджелеса.

Я нашел его в холле отеля — веснушчатого парня лет двадцати двух, быстрые серые глаза которого увлеченно бега­ли по строчкам программы скачек. Палец на руке, в которой он держал программу, был заклеен пластырем. Я прошел мимо него и остановился у прилавка с куревом, где купил пачку сигарет, и, глянув в зеркало, поправил шляпу. После чего вышел на улицу. Заклеенный палец и операция со шляпой были нашими опознавательными знаками. Кто-то изобрел эти штучки еще до войны за независимость, но, с тех пор как я сдавал экзамен, у меня не было повода ими воспользоваться

Я свернул на Четвертую улицу, ведущую в сторону от Бродвея — главной магистрали Сан-Диего, и здесь агент меня догнал Звали его Гормен. Я ввел его в курс дела.

— Поедешь в Тихуану и возьмешь под наблюдение ко­фейню «Золотая подкова» Есть там девчонка, которая вы­ставляет клиентов на выпивку. Невысокая, волосы вьющиеся, каштановые, глаза карие, лицо круглое, губы яркие, пухлые, плечи широкие Наверняка ее узнаешь. Очень славная девочка лет восемнадцати, зовут ее Лала. Не пытайся с ней сбли­зиться Появишься там на час раньше меня. Потом появлюсь я, заговорю с ней. Хочу знать, что она предпримет сразу после моего ухода и что будет делать в следующие несколько дней. Со мной можешь связаться… —Я сообщил ему название отеля и свой номер — Звони вечером. Ни при каких обстоятель­ствах не открывай, что знаешь меня.