«Берлинской операцией заканчивали свой победный путь героические советские войска, прошедшие с боями тысячекилометровые расстояния, умудренные опытом крупнейших сражений, закаленные в ожесточенных боях» [76, т. 3, с. 226].

На протяжении всей войны Сталин, как полководец, уделял исключительное внимание вопросу выбора направления главного удара в проводившихся советскими войсками кампаниях, стратегических операциях фронтов и групп фронтов. Он исходил из положения, выработанного им еще в предвоенные годы:

«План стратегии – это план организации решающего удара в том направлении, в котором удар скорее всего может дать максимум результатов» [183, т. 5, с. 163]. [24]

Проблема главного удара рассматривалась Сталиным широко и не ограничивалась только правильным выбором его направления. Сталин прилагал огромные усилия для того, чтобы всесторонне обеспечить достижение успеха на избранном направлении. Дело сводилось не только к сосредоточению здесь мощных группировок войск. Велись напряженные поиски оптимальных, нестандартных способов проведения операций, новых организационных форм, делалось максимум возможного по материально–техническому обеспечению успеха на избранном направлении, туда направлялись наиболее подготовленные кадры. Принимались все меры к тому, чтобы скрыть от противника готовившийся удар.

В воспоминаниях А. С. Яковлева сохранилось поучительное высказывание И. В. Сталина на совещании 10 июня 1943 года по вопросу о сосредоточении усилий истребительной авиации на избранных направлениях и поиску новых организационных форм для достижения этих целей. Запись гласит:

«Наша истребительная авиация, – сказал Сталин, – разбросана по отдельным фронтам и не может быть использована концентрированно как ударная сила для решения самостоятельных задач, как, например, завоевания господства в воздухе на том или другом участке фронта. Пока что наши истребители в основном взаимодействуют с наземными войсками и самостоятельного значения не имеют...» Сталин предложил создать несколько специализированных истребительных корпусов, подчиненных Главному Командованию, с тем чтобы использовать эти части для массированных ударов в воздухе против вражеской авиации, для завоевания господства в воздухе на решающих участках фронта. Все присутствовавшие единодушно согласились с этим предложением» [220, с. 326].

Среди качеств необходимых полководцу немецкий военный теоретик и историк К. Клаузевиц выделял умение «чувствовать» местность сражения. Он называл такую способность «самой яркой, если не самой важной чертой военной деятельности».

«Полководец, – писал Клаузевиц, – должен подняться до представления географических особенностей целой области и даже страны, всегда иметь перед мысленным взором направление дорог, течение рек, расположение горных цепей и, [25] кроме того, обладать способностью детально понимать подробности местности. Хотя помощь общим представлениям он черпает из всякого рода сообщений, карт, книг, мемуаров, а в изучении деталей ему помогают окружающие, но, несомненно, что крупный талант быстрого и ясного охвата местности придает всем действиям полководца более легкий и уверенный ход, ограждает от известной внутренней беспомощности и делает его более независимым от других» [103, т. 1, с. 77, 79].

Способность «чувствовать» местность И. В. Сталин показал, например, во время разработки Белорусской наступательной операции 1944 года. Он советовал учитывать, что наступление будет проводиться в лесисто–болотистой местности, с форсированием многих рек и т. д.

Характерной особенностью полководческой деятельности Сталина была его огромная настойчивость в максимально возможной степени всесторонне обеспечить успех подготовляемых и осуществляемых военных кампаний и стратегических операций. При этом он не ограничивался подготовкой и проведением операций только в собственно военном отношении. Он заботился об их материальном, моральном и политико–дипломатическом обеспечении. Для достижения победы максимально мобилизовывались все материальные и духовные ресурсы тыла.

Способность Сталина сохранять спокойствие и твердость духа в самых трудных, критических ситуациях была одной из существенных черт его полководческой деятельности.

«Мне представляется, – писал маршал И. X. Баграмян, – что железное самообладание, исключавшее всякую нервозность и неуверенность в руководстве боевыми действиями войск в ходе войны, было одной из самых примечательных черт И. В. Сталина и благотворно отражалось на его военно–политической и полководческой деятельности» [10, с. 131].

О том, что Сталин в совершенстве владел военными знаниями и обладал большим опытом строительства Вооруженных сил свидетельствует его деятельное участие в разработке боевых Уставов Красной армии. Так, под его руководством в 1942 году состоялось совещание известных военных теоретиков, крупных военачальников и боевых командиров разного [26] ранга. Шло обсуждение основных положений Уставов. В ноябре 1942 года народный комиссар обороны И. В. Сталин ввел в действие новый боевой Устав пехоты и проект нового Полевого Устава (ПУ–43).

Сталин подверг критике заместителя наркома обороны Жукова за утверждение боевых Уставов артиллерии и зенитной артиллерии без обсуждения со специалистами и в обход Ставки Верховного Главнокомандования. За серьезные недостатки они были отменены и направлены на доработку.

Устав, – отмечал Сталин, – это не приказ, имеющий силу на короткий срок. По Уставу предстоит жить и действовать. Здесь недопустимы ошибки, чтобы их не тиражировать. Сталин добивался, чтобы в Уставе были воплощены все достижения военной науки и военного искусства, передовой боевой опыт.

Мне, – говорил Александр Михайлович Василевский, – часто приходилось бывать в кабинете И. В. Сталина в Кремле. Как и другие военные, я обратил внимание на появившиеся два новых портрета, написанных красками, – Суворова и Кутузова. Разумеется, нас заинтересовало, почему именно их портреты выбрал Сталин? Хотелось знать, кому из них он, Сталин, отдает большее предпочтение? Тем более, что он сам заводил с нами разговоры о Суворове и Кутузове, любил слушать наши суждения об их полководческой деятельности. В разговоре с нами Сталин ставил в пример то Суворова: дворянин, а заботился о простом солдате, то Кутузова: умудренный полководец, а всегда выступал против недооценки противника. При этом поражал нас знанием военных и исторических деталей битв, проведенных великими русскими полководцами, литературы о них.

Считаю, – заключил А. М. Василевский, – что, высоко ценя по–своему и Суворова и Кутузова, Сталин, приводя их в пример, хотел и стремился к тому, чтобы наши военачальники сочетали в себе замечательные положительные качества и того и другого русского полководца, а не просто удовлетворялись следованию заложенными ими традициями бить врага наверняка, не были рабами авторитетов, умели быстро и точно оценивать сложившуюся обстановку и не ошибаться в принятых решениях. [27]

Не случайны были указания И. В. Сталина создателям кинофильмов и пьес о А. В. Суворове и М. И. Кутузове. Так, когда в 1940 году режиссеры В. И. Пудовкин и М. И. Доллер ставили фильм «Суворов», актер Н. П. Черкасов (Сергеев) снимался в роли Суворова. И. В. Сталин отмечал:

«Сценарий «Суворова» страдает недостатками. Он тощ и не богат содержанием. Пора перестать изображать Суворова, как добренького папашу, то и дело выкрикивающего «ку–ка–ре–ку» и приговаривающего «русский», «русский». Не в этом секрет побед Суворова.

В сценарии не раскрыты особенности военной политики и тактики Суворова: 1) Правильный учет недостатков противника и умение использовать их до дна. 2) Хорошо продуманное и смелое наступление, соединенное с обходным маневром для удара по тылу противника. 3) Умение подобрать опытных и смелых командиров и нацелить их на объект удара. 4) Умение смело выдвигать отличившихся на большие посты вразрез с требованиями «правил о рангах», мало считаясь с официальным стажем и происхождением выдвигаемых. 5) Умение поддержать в армии суровую, поистине железную дисциплину.