234 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России слова, обмен молодыми обручальными кольцами и т. д. Однако имелись и отличия. К примеру, у русских принято, чтобы после свершения священником «брачного узла», невеста подходила к жениху и падала ему в ноги, «прикасаясь головой к его обуви, в знак ее покорности и послушания, а жених накрывает ее полой кафтана, или верхней одежды, в знак обязанности своей защищать и любить ее». Флетчер был удивлен тем, что после возвращения из церкви молодожены вновь расходились каждый по своим домам, где угощали родственников. При входе в дом жениха и невесты на них бросали из окон зерно — «в знак будущего изобилия и плодородности». И только вечером невесту привозили в дом жениха, где она и проводила ночь, по-прежнему не снимая покрывала с головы. Примечательным, на взгляд Флетчера, было то, что невеста и в брачную ночь, и в последующие три дня должна была оставаться молчаливой, обмениваясь с женихом лишь несколькими словами, при этом соблюдая «особенную важность и почтительность». «Если она держит себя иначе, то это считается для нее весьма предосудительным и остается пятном на всю ее жизнь, да и самим женихом вовсе не будет одобрено», — констатировал Флетчер116. Завершалась свадьба по прошествии трех дней общим пиром для всех родственников жениха и невесты. По-видимому, с течением времени брачный обряд не претерпел серьезных изменений. Во всяком случае, и в XVII веке, как отмечал С. Коллинс, вступающие в брак «не смели противиться выбору родителей» (данный закон был отменен только Петром I — Т. Л.), жених впервые видел свою невесту, во избежание «будущих несогласий», только после свадьбы. Сохранилась и процедура добрачного освиде- тельства невесты, «совершенно нагой», на предмет выявления у нее каких-либо изъянов. В случае обнаружения у невесты «малейшей болезни», ей предлагалось вылечиться до свадьбы117. Не меньший интерес вызывали у англичан обряды православной церкви. Флетчер подчеркивал, что церковных обрядов у русских очень много. Его удивляла привычка русских людей осенять себя крестным знамением по разным поводам: во время молитвы перед иконой, предваряя трапезу, входя в чей-нибудь дом или приступая к какому-либо делу. На взгляд Флетчера, русские люди 116 Флетчер Дж. С. 143–145. 117 Коллинс С. С. 12.

Глава VII. Россия и русские глазами британцев… 235 «служат Богу крестным знамением… вследствие невежественного и пустого обычая, нисколько не понимая, что значит крест Христов и сила этого креста». Англичанин детально описывал обряды Крещения, Вербного воскресенья, посты и многое другое, что было связано с православной религией. Он рассказывал, с каким торжеством и пышностью, в присутствии царя происходило освящение воды во всех реках на Крещенье. Нарядно одетые священнослужители возглавляли процессию, которая растягивалась на целую милю и более. Пришедшие к реке делали большую прорубь во льду, патриарх читал молитвы, «заклиная дьявола выйти из воды», а затем бросал в нее соль, окуривал ладаном, таким путем освящая всю воду в реке. По окончании церемонии городские обыватели с ведрами и ушатами торопились зачерпнуть освященной воды. Некоторые женщины погружали детей с головой в воду, а многие, наравне с мужчинами, «кто нагой, кто в платье», бросались в воду. Все это происходило зимой, когда «можно отморозить палец, опустив его в воду». Так Флетчер описывал обряд Крещения на Руси118. Рассказал Флетчер также об обряде, связанном с Вербным воскресеньем. В этот день патриарх проезжает по Москве верхом на лошади, которую ведет под уздцы сам царь. Народ при этом взывает: «Осанна!» и бросает под ноги лошади свое верхнее платье. Патриарх платит царю за хорошую службу дань в 200 рублей. Обращаясь к постам (по средам и пятницам каждую неделю и четыре больших поста в году), Флетчер подчеркнул, что все они строго соблюдаются «не по какому-либо предписанию, а по одному суеверию». В первую неделю Великого поста православные ничего не употребляют в пищу, кроме хлеба и соли, пьют одну воду, не занимаются никакими делами. Во время Великой всенощной прихожане находятся в церкви с 9 часов вечера до 6 часов утра, все время стоя на ногах и отбивая перед образами поклоны, коих Флетчер насчитал до 170 119. Внимание англичан привлекла необычная, на их взгляд, процедура похорон. Первым на это обратил внимание поэт Турбервилль, указав, что тела умерших зимой не хоронят, поскольку в зимнее время невозможно продолбить замерзшую землю. «Силой холода 118 Флетчер Дж. С. 147–149. 119 Там же. С. 149–150.

236 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России их (тела) сковывает так, что они становятся как камень,/ Не оскорбляя ничто живое, / Так лежат они и сохраняются до следующего прихода весны». И только весной тела умерших помещают в гробы из ели и предают земле120. Трудно сказать, довелось ли Флетчеру самому лично увидеть, как происходят похороны, или он позаимствовал описание данного обряда у Турбервилля, но рассказы обоих англичан оказались очень схожими. «В зимнее время, — повествовал Флтечер, — когда все бывает покрыто снегом и земля так замерзает, что нельзя действовать ни заступом, ни ломом, они не хоронят покойников». Вместо этого тела умерших складывают друг на друга, «как дрова в лесу», и от мороза они становятся, подобно камню. С наступлением весны, когда лед растает, «всякий берет своего покойника и предает его тело земле»121. Обряд похорон у русских Флетчер дополнял сведениями о поминках по усопшим. Он также характеризовал обычай класть в руки покойника письмо к св. Николаю, которого православные почитают своим главным «заступником и стражем врат Царствия Небесного», как «суеверный и языческий» обряд. Завершая свое повествование об обрядах русских, Флетчер констатировал: «Из всего этого можно судить, как далеко отстали они от истинного познания и исполнения обязанностей христианской религии, променяв Слово Божие на свои пустые предания и превратив все во внешние и смешные обряды без всякого уважения к духу и истине, которых требует Бог от настоящего ему поклонения»122. Подобные высказывания вряд ли вызовут удивление, если вспомнить, что их автор принадлежал к иной, протестантской, вере, а противоречия между конфессиями отличались в ту пору откровенным и неприкрытым антагонизмом. Англичане, побывавшие в России, удостоили своим вниманием также развлечения русских людей. Турбервилль, в присущей ему саркастической манере, заявлял, что русские «ставят на первое место лишь развлечения». Впрочем, он признавал, что обычная их игра — это шахматы, в которой «практикой достигли они искусности». Кроме того, русские люди любят играть в кости, «как кутилы». 120 Турбервилль Дж. С. 252–253. 121 Флетчер Дж. С. 150. 122 Там же. С. 150–151.

Глава VII. Россия и русские глазами британцев… 237 На взгляд поэта, «самые бедные жулики сядут даже в открытом поле, чтобы обыграть» прохожего. Подобное утверждение вызывает некоторое недоумение: где англичанин мог наблюдать сидящих в открытом поле игроков, если находился в России только в зимнее время? Турбервилль признавал, что игральные кости «очень маленькие» и похожи на те, что известны в Англии. На его взгляд, русских отличает «подозрительность в игре», а также необыкновенный азарт: «За игрой, если нет серебра, в ход пойдут седла, лошади и все, / Любая другая вещь идет за серебро, хотя бы за ничтожную цену»123. Развлечения при царском дворе описывал Флетчер. Царя, как он писал, веселили шуты и «карлы мужского и женского пола», которые кувыркались перед ним и пели песни. По мнению англичанина, это была самая любимая забава царя Федора Иоанновича «между обедом и ужином». Другая предпочтительная «потеха» государя — наблюдать за боем с дикими медведями. «В круг, обнесенный стеной, ставят человека, который должен возиться с медведем, как умеет, потому что бежать некуда, — описывал представление Флетчер. — Когда спустят медведя, то он прямо идет на своего противника с отверстой пастью». Если человек подпустит к себе медведя, то ему угрожает опасность, а если успеет всадить рогатину в грудь между двумя передними лапами, что чаще всего и происходит, то сшибает зверя с одного раза. «Но часто случается, — продолжал Флетчер, — что охотник дает промах, и тогда лютый зверь или убивает, или раздирает его зубами и когтями на части». Если же охотник выдержит бой с медведем, то его ждет вознаграждение: победителя ведут к царскому погребу, «где он напивается допьяна в честь государя». В этом заключается «вся его награда за то, что он жертвовал жизнью для потехи царской», — с долей сарказма заключал Флетчер124. О царских развлечениях писал также С. Коллинс. Он отмечал, что царь Алексей Михайлович любил соколиную и псовую охоту, для чего содержал более 300 смотрителей за соколами. Охотился царь, «или лучше сказать, травил их собаками», на медведей, волков, лисиц. В XVII веке распространенной в России становится игра в карты, о чем в своем дневнике упоминал П. Гордон125. 123 Турбервилль Дж. С. 256–258. 124 Флетчер Дж. С. 154–155. 125 Коллинс С. С. 17; Гордон П. С. 109.