Лустенко поднял руку и пару раз щелкнул пальцами. Пустые чашечки мгновенно были заменены новыми. Притушив сигарету в пепельнице, он внимательно посмотрел на Хромова.

— Так вот, — продолжил он. — Этот довольно влиятельный в бизнескругах человек, неожиданно предлагает фактическому руководителю концерна, с которым, кстати, давно знаком, и который, также как и он влиятельное в бизнескругах лицо, уступить это автохозяйство… Что? Сложно понять? — усмехнулся Лустенко, посмотрев на осоловелого Хромова.

— Да нет, все понятно, — встрепенулся тот.

— Ну, тогда слушай дальше…. Первый, конечно же, получает отказ. И это естественно. Какой — же идиот будет продавать курочку, которая вот-вот начнет нести золотые яйца…. Что дальше? А дальше, как в пословице, — «паны дерутся, а у холопов, чубы трещат». Кто паны, ты уже понял. А холопы? С одной стороны прокуратура, в лице старого моего знакомого Веригина. А с другой, — мы с тобой…

— Ты что знаком с ним, Виктор Иванович? — Хромов поднял удивленный взгляд на Лустенко.

— Да. Имел счастье быть с ним в одной учебной группе в высшей школе КГБ. Пять лет, терлись бок обок… а не виделись уже более двадцати лет. Здесь, в вашем городе, еще один мой однокашник…. Да ты его знаешь. Он и рекомендовал тебя мне…

— Павел, что ли?

— Точно, он. Ты не обижаешься на него?

— За что? — удивился Хромов.

— За то, что «нашел» тебе беспокойную работу.

— Вчера обижался, а сегодня уже нет, — улыбнулся Хромов, пригубляя чашечку с кофе.

— Я догадывался, что вы знакомы. Но не думал, что он твой однокашник. Думал, что вы вместе были в Афгане…

— Да, пришлось вместе побывать и там…

— Понятно, — снова кивнул Хромов, и замолчал, думая о чем-то своем.

— Понимаешь, Федя, — задумчиво произнес Лустенко. — Семен, я имею в виду, Веригина, — старый и довольно опытный стервятник. Мастер провокаций и интриг. Он не просто сумел внедриться в автохозяйство, но и побывать в твоем сейфе…. Конечно, не сам…. Да не переживай, ты! — он увидел, как Хромов стал вдруг наливаться багровым румянцем.

Подождав, когда Хромов успокоится, — Лустенко усмехнулся.

— Ты, наверное, желаешь знать, почему я, предполагая, что может произойти на предприятии, заранее не предупредил тебя? Так?

— Именно так, — вздохнул Хромов, и неожиданно поднявшись из-за стола, подошел к окну. Постоял пару минут, и вернулся назад.

— Сидим столько, что тело начало костенеть, — виновато, словно оправдываясь, пробормотал он, и тяжело вздохнул.

— Старость, не радость, — добродушно хохотнул Лустенко, и попросил выглянувшего из-за занавески официанта, принести зеленого чая.

— Сейчас быстро взбодришься, — Улыбнулся он Хромову, когда перед ними появились по чашечке зеленого чая.

— Не обижайся, Федя. — Неожиданно нахмурился Лустенко, — он понял причину небольшого демарша Хромова. — Я не поставил в известность не только тебя, а и генерального. И сделал это потому, чтобы все что происходит, шло своим естественным путем, чтобы не насторожить противную сторону, и не провоцировать ее на принятие радикальных мер.

— Не спорю, — примирительно улыбнулся Хромов. — Опыта в оперативной работе тебе не занимать. Не посчитай, что я к тебе несправедлив, но и ты пойми меня. С кем ты работал, и с каким контингентом я работал в колониях…. Оперативное пространство, — замкнутая со всех сторон колония. А оперативная среда? — карманники, домушники, медвежатники, убийцы…. А сейчас? Сейчас приходится иметь дело с прожженными и очень образованными беспредельщиками. А это, и бывшая партийная, и советская номенклатура, бывшие и настоящие наши с тобой коллеги, которые плюют на закон, считая, что закон, это они сами…

Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.

— Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? — Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.

— Не жалею, — сухо отреагировал тот. — Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.

— Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, — Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. — К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. — Он посмотрел на часы, и продолжил:

— Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.

Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил. 

— Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, — закончил он, поднимаясь из-за столика.

Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.

— Валерий Иванович, — услышал он барственный баритон Веригина, — ты не забыл наш разговор о Калиннике?

— Каком? Семен Алексеевич, — начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:

— Как же, Семен Алексеевич, помню, — выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.

— Ну и хорошо, — было слышно, как Веригин жует губами. — Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.

— Повесткой?

— Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.

— Понял, Семен Алексеевич, а…. - но трубка уже квакала короткими гудками.

В десять пятьдесят Павел уже парковал свою «пятерку» на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.

После обязательных, в таких случаях, приветствий и любезностей, которые бывают при встречах давно не видевшихся однокашников и бывших коллег, Веригин вдруг замолчал и сожалеюще покачал головой:

— Это же сколько, Павел Александрович, мы не виделись, а?

— Три года, Сеня, три года. Последний раз мы столкнулись в коридоре конторы, когда я выходил из отдела кадров, где решал свои пенсионные проблемы…

— Да, да…. точно. А я думал больше, — закивал, поморщившись, Веригин, которому явно не понравилось фамильярное обращение к нему Павла.

— Ни хрена, переживешь, — злорадно подумал Павел, заметив пробежавшую по лицу Веригина недовольную гримасу, а вслух спросил:

— Так чем, Семен, я обязан тебе? Ты же хотел видеть меня не для обмена любезностями? — Павлу захотелось закурить, но, пробежав глазами по столу и не обнаружив на нем пепельницы, от своих намерений отказался.

— А ты не догадываешься, Павел Александрович? — барственно откинулся в своем кресле Веригин.

— Ума не приложу, зачем я тебе вдруг понадобился, — пожал плечами Павел.

— Эх, Павел Александрович, Павел Александрович, — снова покачал головой Веригин. — У нас в городе наш однокашник Витя Лустенко, с которым ты встречаешься, а говоришь, понятия не имею.

— Ну и что? — снова пожал плечами Павел. — Что-то я не пойму тебя, Сеня. С каких это пор встречи с однокашниками стали считаться криминалом. А как тогда наша сегодняшняя встреча с тобой?

— А ты знаешь, о цели его приезда в наш город? — ответил вопросом на вопрос Веригин.

— Знаю. Деловая.

— А если конкретнее…

— А если конкретнее, Сеня, ты можешь спросить его об этом сам.

— А ты не мог бы мне в этом помочь? — Веригин посунулся на полировку стола, — так сказать, по старой дружбе. Ты же знаешь, мы никогда с Лустенко не были друзьями…

— Ты что же, Сеня, уж не вербовать ли меня собрался? — усмехнулся Павел.