Узнав о гибели мостов «император послал князю Эс-слингенскому (Массена — В. Б.) и герцогу Монтебелльскому приказ остановиться и постепенно отступить в прежнее расположение. Первый примкнул свой левый фланг к середине деревни Асперн... второй стал между Асперном и Эсслингеном, примкнув правое крыло к последнему. Этот маневр был произведен, как на параде; неприятель, потерявший уже надежду и отступавший, с изумлением остановился, ничего не понимая в этом отступательном движении французов; но скоро он узнал, что мосты их снесены; центр его занял прежнюю позицию.

Было около 10 часов утра; с этого момента и до четырех часов пополудни, — следовательно в продолжении шести часов, — 100 000 австрийцев с 500 орудиями тщетно и безуспешно атаковали 50 000 французов, имевших на позициях не более 100 орудий и принужденных беречь снаряды вследствие недостатка в них.

Весь успех сражения зависел от захвата селения Эсслинген; эрцгерцог сделал все, что следовало, пять раз атаковал его свежими войсками; два раза овладевал им и пять раз был из него вытеснен. Наконец в три часа пополудни император приказал своим адъютантам, генералу Раппу и храброму графу Лобаускому, стать во главе Молодой гвардии и тремя колоннами бросаться в штыки на неприятельские резервы, готовившиеся к шестой атаке. Австрийцы были разбиты и победа обеспечена. Эрцгерцог не имел более свежих войск и отошел на позицию; ровно в 4 часа прекратился огонь, хотя в это время года можно сражаться до 10 часов вечера. Таким образом, мы в течение шести часов удерживали за собой поле сражения...»

Затем около 18 часов император «отправился на остров Лобау и объехал его... Дунай в течение трех суток поднялся на 28 футов. Низменные участки острова были затоплены. Он возвратился к малому мосту, приказал армии в полночь переправиться обратно... и расположиться на острове Лобау. Корпус князя Эсслингского переночевал на поле сражения и переправился только назавтра, в 7 часов утра. Таким было Эсслингенское сражение; пока мы владели островом Лобау, мы имели все, чтобы обеспечить себе владение Веной, удерживать которую стало бы невозможно, если бы мы потеряли этот остров». (Наполеон. «Сражение при Эсслингене»).

Как видим, стороны расходятся не только в оценке результатов, но и ход сражения описывают совершенно по-разному. Хотя к воспоминаниям бывшего императора нужно несомненно относиться критически, но он все-таки был при Эсслингене, в отличие от многих историков.

Приведем мнение еще одного очевидца — генерала Роньа: «Мы проиграли сражение при Эсслингене, потому что атаковали в колоннах центр австрийских сил. Последний постепенно отступил, а между тем фланги австрийской армии, подаваясь вперед, приблизились к нашим крыльям. Вследствие такого искусного маневра мы очутились в центре полукруга, под перекрестным пушечным и ружейным огнем противника, истреблявшим наши несчастные колонны».

Как видим, взгляд на происходящие события зависит и от уровня, занимаемого мемуаристом: маршал и рядовой напишут совершенно по-разному. Ну как тут не вспомнить известный афоризм, что история — это только мнение людей, которые ее пишут.

Ваграм. 5—6 июля

Бежавший из Вены двор и австрийское правительство ликовали и готовились к возвращению в столицу. Эс-слинген был воспринят Европой как свидетельство кризиса империи. Поражение, притом первое, на этот раз потерпел не какой-нибудь генерал, а сам император. Он непосредственно руководил сражением, и с ним были его лучшие маршалы — Ланн, Массена, Даву, и все они оказались бессильны против австрийцев. Престижу империи был нанесен огромный урон. Положение осложнялось еще и тем, что на Пиренейском полуострове после отъезда Наполеона дела пошли из рук вон плохо. В Испании разгоралась и герилья, в Тироле вспыхнуло национально-освободительное восстание под руководством Андреаса Гофера, на севере Германии объявились «гусары смерти» майора Шилле, развертывались отряды немецких партизан. Наполеон отдавал себе отчет, что пока он сидит в Вене, враждебные ему силы поднимают голову. Но в час опасности он сохранил величайшее хладнокровие.

Его главные усилия были направлены на то, чтобы обеспечить решающий перелом в ходе войны. Противник оказался значительно сильнее, чем в прежних кампаниях. Значит, решил император, надо лучше приготовиться к предстоящему сражению. Хотя Лобау, по мнению многих, не был идеальным плацдармом для наступательных операций, Наполеон по политическим соображениям, которые никогда не отделял от чисто военных, не считал возможным его оставить. Остров был бы немедленно занят австрийцами, а там — Вена. Общественное мнение восприняло бы это как крупную победу Австрии. Следовательно, надо было сперва закрепиться на острове, построить несколько прочных мостов, наконец, накопить в достаточном количестве силы для наступления.

Переодетый в форму сержанта, дабы не быть узнанным, со свитой в солдатских мундирах Наполеон то в одном, то в другом конце острова наблюдал и проверял, как ведутся работы, каково настроение солдат. В несколько недель Лобау был превращен в мощный плацдарм для переправы. Каждый день здесь кипела работа, строились шоссе с прочными мостами, госпитали, магазины с продовольствием и т. п. Временная переправа из различного типа судов, перекрытых досками, на этот раз предназначалась только для пехоты. Рядом был построен крепкий и широкий мост на сваях. Его безопасность обеспечивалась прочной эстакадой, а также специально созданной флотилией судов с орудиями. Меры, предпринятые французами, настолько сильно укрепили остров и подготовили его к предстоящей переправе, что Наполеон с полным основанием мог заявить перед началом операции: «Нет более Дуная!» В то же время в целях демонстрации наводился мост у Шпица, что заставило Карла подтянуть сюда 23-тысячный корпус Рейса.

Накануне наступления Наполеон в значительной мере усилился. Закончив борьбу на второстепенных театpax военных действий к главным силам императора присоединились войска Богарне и Мармона. Прибыли маршевые батальоны из Франции, подошли корпус Бернадота и дивизия Вреде. Были обменяны военнопленные. Закупался и реквизировался конский состав. Введена была полковая артиллерия — 2 орудия на полк. Корпус Массена продолжал оставаться на острове Лобау, наблюдая за противником, располагавшимся по-прежнему против него на левом берегу Дуная. К моменту второй переправы император имел уже 170 000 человек и 584 орудия.

Эрцгерцог Карл за это время не сумел собрать достаточно сил. Значительная часть австрийских войск оставалась на второстепенных театрах военных действий, а также использовалась для отвлечения тыла, за который опасался осторожный Карл. Прикрывая пути в Богемию, его войска располагались на Бизамбергских и Руссбахских высотах с передовыми частями по линии Ас-перн—Энцерсдорф, укрепленной редутами, люнетами и траншеями для стрелков. Подробнее: австрийцы занимали линию высот ручья Руссбах и холмов — от деревни Маркграф Нейзидель до Бизамбергских высот. На правом фланге у подошвы Бизамбергских высот стоял корпус генерала Кленау (замена Гиллера). В центре австрийских позиций расположился корпус Лихтенштейна. Левый фланг занимали корпуса Бельгарда и Розенберга, расположившиеся за Руссбахом между Ваграмом и Нейзиделем. Общая протяженность австрийской позиции составляла 21 километр. Перед линией расположения войск Карл выставил авангард — 14 000 солдат Нордмана и сторожевые посты. Хотя эрцгерцог избрал оборонительную тактику, в австрийских войсках чувствовался подъем, после удачной битвы под Эсслингеном. Перед сражением в пункте решительного столкновения их силы насчитывали 110 000 человек и 452 орудия. К тому же он послал приказ своему брату Иоанну, находившемуся уже неподалеку, двигаться к нему для соединения. Получается, что в предстоящей битве впервые в истории войны должны были участвовать более 1000 орудий(!!!).