— Стой! Разворачивай и гони к вокзалу!
Через двадцать минут они были на месте. Расплатившись, Павел поднялся в зал ожидания, потолкался среди пассажиров и, не заметив слежки, возвратился на стоянку, взял такси и поехал к набережной. Там, на одной из аллей, должна была состояться встреча с Ли. За квартал до набережной он остановил машину и дальше отправился пешком.
Дождь, зарядивший с самого утра, перешел в снег, и кисельная пелена окутала бульвар. Свинцовая волна Сунгари вспенивалась седыми барашками и со злобным шипением накатывала на берег. Разгулявшийся над речным простором ветер сердито завывал среди крон деревьев парка и безжалостно срывал последние листья. Редкие прохожие спешили укрыться от непогоды в магазинах и лавках, ближе к набережной их становилось все меньше. Павел порадовался: если его и вели филеры, то здесь им было не укрыться.
До встречи с Ли оставалось чуть больше восьми минут. Он сбавил шаг. Перед выходом на бульвар заглянул в галантерейную лавку, для вида покопался в товаре на прилавке и за три минуты до одиннадцати вышел на улицу. Ему приходилось сдерживать шаг, чтобы вовремя выйти в точку встречи с агентом. После круглой клумбы он свернул на правую аллею и поискал в стене кустарника проход. За ним начиналась та самая тропка, на которой они с Ли должны сойтись.
Павел напряг зрение, ему показалась, что за стволами мелькнула знакомая фигура, и прибавил шаг. Они сближались. Павел прочитал на обычно бесстрастном лице агента следы волнения. Оно передалась ему, и когда их руки сошлись, то шершавый сверток будто ожег огонь.
— Очень ценная информация! — прошептал агент, и через мгновение стена кустарника сомкнулась за его спиной.
Павел торопливо сунул сверток в карман пальто и нащупал револьвер. Прошла секунда-другая, он не услышал звуков борьбы и погони, но, страхуясь, сделал круг, возвратился к клумбе и осмотрелся.
У летнего павильона продолжали возиться рабочие, слева из-за кустов доносился скрип колес тележки дворника. Ничто не выбивалось из привычного ритма жизни и не резало глаз Павла. По отработанному маршруту он вышел на Речную, там был удобный проходной двор, а за ним хорошая «вилка», позволявшая развести филеров контрразведки. Нырнув под арку, Павел стремительно пересек проходной двор и задворками выбрался на Шпалерную. Подвернувшийся под руку извозчик оказался как нельзя кстати.
— К управлению дороги! — распорядился Павел и забрался в пролетку.
Доехав до стоянки такси, он нанял машину и отправился в пригород Харбина — Мадягоу на конспиративную квартиру, где проживал резидент. Опытный водитель сумел быстро пробиться сквозь заторы; и вскоре по сторонам замелькали ветхие русские хибары и глиняные китайские фанзы. У заготовительной конторы Павел остановил машину и дальше пошел пешком. На подходе к явочной квартире еще раз проверился, снял сигнал — на плетне не висела зеленая циновка, явка не была провалена, и постучал в дверь.
Открыл ее сам Дервиш. Выражение его лица говорило само за себя. Павел поспешил объясниться:
— Саныч, не ругай, так сложились обстоятельства! Ли добыл важную информацию.
— Заходи, поговорим в доме, — смягчился он.
Они прошли в комнату, резидент кивнул на стул, но не удержался от упрека:
— Контрразведка на хвосте висит, а тебе наплевать на конспирацию!
— Я проверялся. Но тут такое дело. Ли вызвал на срочную явку, а у меня не было времени предупредить ребят.
— Что, нельзя было отложить?
— Так я же говорю: информация очень важная.
— Ладно, показывай, что там, — прекратил пикировку Дервиш.
Павел достал из кармана сверток с донесением Ли. Резидент забрал его и прошел в соседнюю комнату. Двадцать минут, которые ушли на расшифровку, Павел не знал, куда себя девать, нервными шагами мерил комнату и с нетерпением ждал результата. А когда Дервиш возвратился, то на его довольном лице все было написано.
В ту же ночь в адрес Центра из резидентуры была отправлена радиограмма. В ней сообщалось:
Дервиш Центру.
№ 4177 от 10.11.41 г.
«9 ноября от источника Ли поступила заслуживающая серьезного оперативного внимания информация, касающаяся возможных изменений в плане командования Квантунской армии.
8 ноября начальник штаба генерал Есимото провел совещание, на нем присутствовал строго ограниченный круг лиц. В последующем в разговоре с заместителем начальника 3-го отдела Ли удалось выяснить, что на совещании обсуждался вопрос о корректировке плана „Кантокуэн“. В частности, об изменении направления главных ударов по частям Красной армии.
По данным того же источника, подтвержденным Саем и Леоном, на военно-морской базе на острове Итуруп начато развертывание крупной авианосной группировки. По неподтвержденной информации, к двадцать пятому ноября там планируется сосредоточить эскадру в составе трех крейсеров, двух линейных кораблей, девяти эскадренных миноносцев, шести авианосцев.
Из анализа материалов, представленных Ли и Саем, усматривается, что объектами нападения авианосной группировки могут стать американские и британские части, дислоцирующиеся в Сингапуре, Гонконге и на Гавайских островах. В частности, в одной из бесед с Ли его близкая связь, высокопоставленный офицер Генерального штаба, при обсуждении ситуации на Тихом океане заявил:
„В ближайшее время курортная жизнь американцев на островах закончится настоящим адом“.
По информации Леона, полученной в жандармском управлении, целью военной экспедиции японской эскадры может явиться выход в Сиамский пролив на перехват морских коммуникаций, используемых американцами и англичанами, и оккупация нефтепромыслов на острове Борнео и в Малайе. Для перепроверки и получения дополнительной информации мною задействованы источники Чон и Тур.
В связи с провалом основного радиста и шифровальщика Федорова перехожу на резервный канал и запасной код».
На эту информацию Центр отреагировал немедленно:
Центр Дервишу.
«Данные об изменениях в плане „Кантокуэн“ и маневрах военно-морской группировки Нагумо представляют особый интерес. Главная задача: не просмотреть нападение Японии на СССР.
Наряду с этим прошу вас всесторонне проанализировать причины провала Федорова и разведгруппы в Хулиане. Вероятно, в резидентуре действует агент японской или, возможно, белогвардейской контрразведки. В связи с этим примите исчерпывающие меры по его выявлению и нейтрализации. Особое внимание уделите обеспечению безопасной работы Гордеева. Поставленные перед ним и вами задачи должны быть безусловно выполнены. Работу на резервном канале санкционирую».
Глава 7
Веселый хоровод снежинок, кружившийся за окном, и фантастические узоры, нарисованные морозом на стекле, не могли отвлечь Павла Фитина от мрачных мыслей. Печальными глазами он смотрел перед собой, и пальцы сжимались в кулаки. Огромные окна здания, стоявшего напротив, зияли мрачной пустотой, за ними, в глубине, угадывались пулеметные гнезда. В сквере у Политехнического музея под кронами лип притаилась зенитная батарея, а над Кремлем серыми тушами нависли аэростаты.
Перед ним лежала ощетинившаяся стволами зенитных орудий и «ежами», осажденная фашистами Москва. Об этом напоминала и серая гусеница из грузовиков. Прямо с колес — с Ярославского вокзала — свежие сибирские дивизии направлялись на фронт, чтобы поддержать обескровленные в боях части народного ополчения, 16-й и 20-й армий.
Всего в двух десятках километров от Лубянки гитлеровские войска предпринимали отчаянные усилия, чтобы прорваться к Москве. Но ни об этом думал Фитин. Он мысленно находился далеко от столицы — в Америке. Начатая меньше месяца назад одна из самых секретных и рискованных операций Управления разведки находилась на грани провала. Дервиш вместе со своими разведчиками совершил, казалось, невозможное — добыл важнейшие данные о планах японского командования. А дальше дело застопорилось. Ведущий нелегал НКВД в США Грин — Ицхак Ахмеров — дважды безуспешно пытался подвести к обсуждению этой информации Гарри Гопкинса — советника президента США. Тот на нее не среагировал.