О каком же сплочении может идти речь?

Казалось бы, тонкие материи относятся к церковной епархии, казалось бы, религия ответственна за нравственность. Так ведь нет! Вера превращается в предмет гордости, как дорогой автомобиль. «Обрядоверующие» со свечками упиваются собственной «духовностью», внутренне отделяя себя от язычников, они обретают не только психологическую устойчивость, но и чувство социального превосходства. Призывая к смирению, русская церковь духовно «крышует» расслоение, подчиняясь царящему вокруг, предлагает и свою услугу: «Небо для богатых!» Это откровенный кальвинизм, поощряющий «трудолюбивых» менял и «честных» ростовщиков, сколотивших состояние на крови, но причём здесь Пришедший к рыбакам и блудницам? При этом Православие в современной России предлагается как униформа в магазине готового платья, а все, кто шьют на заказ, объявляются безбожниками.

Но может, литература будет тем любезнее народу, что чувство добрые в нём лирой пробудит? Может, наследники Толстого и Достоевского предложат рецепты спасения? Ничего подобного! Страницы бестселлеров оккупировали безжалостные парни со скошенными лбами и хищные охотницы на олигархов в дебрях финансовых джунглей.

Не остаётся в стороне и «самое массовое из искусств». Место героев прочно заняли неотягощённые рефлексией проходимцы, место героинь — феминизированные трудоголички, а место морали — животное начало. К половине населения, отодвинутой от «праздника жизни», наша телевизионная «интеллигенция» относится как к низшей расе, попросту его не замечая как досадное недоразумение. Трагедия миллионов не вызывает ни малейшего сострадания. На ток-шоу за круглыми столами улыбаются «успешные». Милые, обаятельные. Только за плечами у каждого тысячи обобранных. Нет-нет, это не основатели финансовых пирамид, их капиталы нажиты в рамках закона. И они лишь брезгливо морщатся, вспоминая социалистическую «уравниловку». Но такова уж магия экрана, что миллионы нищих по ту его сторону, точно завороженные, также кривятся на советское прошлое. Массовый психоз? Загадки виктимологии? Впрочем, когда развалившего сверхдержаву хоронят с почестями, а произведения выслуживавшегося в «холодную войну» по ту сторону железного занавеса включают в школьную программу, сознание переворачивается, и чёрное становится белым. Когда не выработан общий язык, на котором происходящему вокруг даны однозначные определения, когда государственное мышление отсутствует, а совесть превращается в рудимент, любая попытка сформулировать национальную идею обречена. Вместо стратегии остается тактика, вместо жизни — выживание. Немудрено, что общество оскотинивается, сползая в грязь. Под влиянием проповеди вульгарного эпикурейства наш «средний класс» с успехом изгнал из себя моральные нормы, присущие дворянству и прививаемые в СССР — благородство сегодня атавизм, теперь родной матери ссужают под проценты.

ТЕОКРАТИЯ, КОММУНИЗМ ИЛИ СЫРЬЕВОЙ ПРИДАТОК

Основатель иранского государства шах Исмаил в качестве правящей религии выбрал шиизм. Одним из аргументов в пользу этого было соседство могущественной суннитской Турции, рядом с которой страна с той же государственной религией была обречена. Подчёркивать свою инаковость, вычленять особые точки своего развития — эти непременные условия национального выживания действуют во все времена. Недаром при существующем геополитическом раскладе Запад особенно ревниво относится к странам, открыто не приемлющим демократическую систему ценностей. Беларусь, Иран, Северная Корея возмущают не столько наличием современных, в том числе ядерных, вооружений, но в первую очередь воспринимаются как угроза идеологическая. Подконтрольный США Пакистан или не имеющая никакой программы, кроме бандитской, Сомали, напротив, нисколько не тревожат радетелей однополярного мира. «Если афганский моджахед берёт в руки английскую винтовку, он незаметно для себя принимает и английский имперский порядок», — несколько утрируя, говорил Тойнби. Но именно заботой о себе объясняется почти насильственная глобализация, бешеная пропаганда американского образа жизни. Навязать свои правила игры, в которой остальные «партнёры» обречены на поражение. Главное, заставить противника принять эти правила, играть именно по ним, дальнейшее — дело техники. Так было с СССР, из которого, как только он окунулся в мир «свободной» конкуренции, мгновенно выкачали все ресурсы, весь накопленный десятилетиями потенциал, так было с кончившей глубочайшим кризисом Аргентиной, проводившей по рецепту МВФ пресловутую политику «currency board», привязывающую национальную валюту к доллару, и десятком других ограбленных, пущенных с молотка стран. США беспокоит отнюдь не ядерный потенциал и нарушение прав человека, а способность самостоятельного мышления и желание идти своим путём. Это вызывает и озлобление, и град насмешек. На эти страны обрушивается вся мощь западной пропаганды. Исключение составляет Китай — слишком мощный, чтобы с ним связываться. Остальных же всеми доступными способами — от удушающих кредитов до «цветных» революций — заставляют принять сложившуюся за века западную идеологию. И вслед за этим послушно выстроиться в очередь вечно развивающихся стран, следующих в американском фарватере. Именно поэтому непокорные, крохотные бунтари, вроде Венесуэлы или Кубы, в экономическом и военном плане не представляющие миру ни малейшей угрозы, становятся странами-изгоями. Вышедших из-под американского контроля, их выставляют бельмом на глазу, а на азиатско-африканские «вне идеологические» деспотии вроде Руанды, где уничтожаются миллионы, или военно-проституированного Таиланда, закрывают глаза. Помимо экономического и военно-политического противостояния Запад тревожится теми, кто способен противостоять идеологически, ибо с этого и начинается освобождение от его «дружеской» опеки. Двадцатитысячная группировка афганского Талибана вызвала гнев США и была разгромлена именно за попытку построить государство на принципах ортодоксальной исламской теократии. А многотысячные военизированные отряды африканских царьков, не возвышающихся над каннибальским деспотизмом, не представляют угрозы существующему Pax America.

Наглядный пример в этом плане даёт и история России. Царское самодержавие, нашедшее духовный оплот в православии, противопоставившем себя католицизму, было сильнейшим государством Европы. Его ненавидели и боялись, но не считаться с ним было нельзя. Приняв на вооружение коммунистическую доктрину, СССР стал мировой сверхдержавой, против которого был объявлен крестовый поход. Суть горбачёвской перестройки сводилась к ликвидации коммунистической партии как руководящего органа, к одностороннему открытию границ?[4] принятию западного образа жизни и мышления на уровне потребительской корзины. Результат налицо, впрочем, он был вполне предсказуем. И теперь мы продолжаем по-прежнему стучаться в закрытую дверь Запада! Хотя для европейцев мы были, есть и будем инородным телом, варварами, чужаками. Мы и на самом деле чужаки. Но добровольно вышибая едва намечающиеся опоры самоотождествления, мы, превратившись в сырьевой придаток, никогда не встанем с колен. Пытаться обыграть Запад в его игру всё равно, что пытаться обогнать рыбу в воде, ибо существующие «либеральные» ценности, с их демагогией, лицемерием и скрытой ксенофобией, это природная стихия фарисейской пост-христианской цивилизации. Мы этнически входим в неё, у нас нет генетико-расовых отличий, и, уничтожая социоформные очаги разделения, которые могли бы служить начатками самоидентификации, мы сливаемся с ней. Для многих наших либералов-западников это и есть желанная цель. Но надо отдавать себе отчёт в том, что внутренних психологических барьеров нам не преодолеть никогда, мы навсегда останемся в этом не нами выстроенном доме чужими, людьми второго сорта. В сущности, мы уже почти поколение исполняем эту роль. Каков же выход? Дальнейшие выкладки носят чисто теоретический характер, ибо действующий неофеодальный режим не изменит своего курса, ведущего в никуда. У России не такой уж богатый выбор. Если мы хотим переломить ситуацию и выйти из-под контроля, перестав быть страной с внешним управлением, нам остаётся либо возродить теократию, либо коммунизм. В той или иной форме. Второе, на мой взгляд, предпочтительнее. Это можно сделать, например, под видом развитого социализма, вспомнив, старый лозунг: «От каждого — по способностям, каждому — по труду!», вовсе не противоречащий рыночным отношениям, а лишь ограничивающий экономический беспредел и власть прибыли. В этом случае можно ориентироваться на уверенно шагающий к мировому лидерству пограничный с нами Китай, рынки которого нуждаются в российских технологиях, сибирском лесе, нефти и газе. Сырьё гораздо легче транспортировать в Азию, чем в Европу, к тому же можно использовать сверхдешёвую китайскую рабсилу. Есть, конечно, опасность попасть из огня да в полымя, избегая клыков западного волка — в пасть китайского дракона. Но здесь есть различие. Во-первых, поглощению России Китаем мешает естественное различие — расовое. Во-вторых, декларируя принцип интернационализма, китайской компартии труднее захватывать чужие богатства, чем исповедующим мораль откровенной наживы акулам капитализма. В-третьих, хотя в истории и нет благодарности, но всё-таки мы помогли Китаю встать на правильные рельсы, с нашей же помощью он получил атомную бомбу и избавился от позора «опиумных» войн, колонизации западных компаний, насильственного культуртрегерства, империалистической экспансии. К тому же, несмотря на все старания либеральной пропаганды, выжигающей калёным железом историю, в России ещё жива память о недавнем великом прошлом. И, наконец, Поднебесная традиционно обращена внутрь, на себя, её интравертированное мышление относит к варварам всех за Великой китайской стеной, поэтому есть надежда, что в отличие от агрессивного, прозелитически настроенного Запада, Китай оставит нам шанс национального возрождения. Конечно, это расчёт слабых, но ведь это англичане по-прежнему зовут себя великобританцами — мы уже давно не великороссы. Может, пора избавиться от привитого Петром комплекса европоцентризма? Может, не стоит отвергать азиатское направление из ложной гордости? На «западном» пути мы уже набили шишек, почему бы не попробовать «восточный»?