Постоянной защитницей Меншикова (тоже по старой памяти и давней дружбе) была Екатерина, и Петр говорил ей:

– Я для тебя, Катенька, не в первый раз его прощаю, но скажи ему сама, что ежели он не исправится, а станет опять присматривать, где что в государстве плохо лежит, то ему быть не токмо без воровской руки, но и без головы.

Теперь вот за те бесцельно порубленные дубы, что обречены были загнивать на Ладожском побережье, придется светлейшему снова спознаться с царевой дубинкой, а то он позабыл, какова она.

Сколько их, нерадивых да корыстолюбивых, обретается на родной земле, и надо со всей решимостью искоренять сих пиявиц, обогащающихся достоянием царя и его подданных, сиречь достоянием Российского государства.

Много мыслей, много раздумий у царя Петра. Занимаясь ли токарной работой, дивясь ли неисчислимым звездным мирам и непостижимым тайнам вселенной, Петр переносился мысленным взором на необъятные просторы своего государства и словно воочию видел несметные его богатства. Вон там, на северной стороне русской равнины, тысячеверстной стеною стоят нетронутые от века леса, а так мало развито смолокурение, выгонка дегтя, изготовление вара, поташа, лубяных и щепных изделий, – всего столь необходимого в повседневном обиходе людской жизни. Южнее Вологды к Ярославлю хорошо растет конопля и лен, – можно и нужно развивать маслобойное дело, а ближе к Москве и дальше к югу природой уготовлено все, чтобы выращивать несметные гурты скота, заниматься выделкой кожи, добычей шерсти, сала, убойного мяса, ткать сукна, сермяги, холсты.

Всякая семья, будь она деревенской или городской, из века в век сама ткала, пряла, мастерила домашнюю утварь из дерева да из глины, но теперь все это можно гораздо скорее и больше делать на заводах и фабриках, тем самым высвобождая многих людей для любого другого нужного дела. И как приятно становится знать, что мало-помалу такое осуществляется. Предприимчивыми, расторопными, деловыми людьми стали создаваться мануфактуры, где – дружным кумпанством, где – одиночными хозяевами. Сметливому человеку можно свои способности проявить. Был вон придворным истопником Малютин, а теперь в Москве фабрикантом стал, фабрику по выделке шелка поставил, что примечательно и похвально. На какие деньги это он учинил – не так уж существенно, поскольку он их на нужное дело потратил. Хорошо работает в Москве и полотняная фабрика Тамеса, вырабатывая все сорта полотна – от грубого портяночного да онучного до самого тонкого, а также канифасы порточные, скатерти и салфетки, цветные платки и другое. На его фабрике работают женщины в наказание за те или иные проступки, среди которых есть и каторжанки с вырванными ноздрями, – вот они с пользой и отбывают там свою каторгу. То же можно сказать и про мануфактуру адмирала Федора Матвеевича Апраксина с товарищи. У них образцовый порядок налажен. Неграмотным изустно объявлено, а которые написанное разбирают, для тех памятка вывешена, какому фабричному распорядку быть:

«В полшеста часа утра имеет караульный солдат звонить в колокол, дабы все мастеровые люди в шесть часов утра к работе приступили, и работать им до полудня, а в полдень имеет караульный солдат опять звонить в колокол, чтобы все мастеровые люди обедать шли. Пополудни в два часа имеет караульный солдат звонить в колокол, чтобы мастеровые люди шли снова каждый на свою работу до семи часов вечера, в которое время караульный солдат паки имеет звонить в колокол, дабы мастеровые люди шли ужинать и во знак роспуску их в тот день».

А чтобы те правила неукоснительно выполнялись, надлежало держать солдата у выхода и велеть ему мастеровых людей не выпускать никуда в те часы, в кои надлежит им работать. В образец такой распорядок другим кумпанствам и одиночным хозяевам можно взять.

Для ведения войны прежде приходилось обращаться в другие государства и покупать у них порох, ружья, сукна для солдатских мундиров, а у Петра уже давно была мысль изготовлять все потребное у себя. И как же было радостно получить первые свои русские сукна!

– Умножается сие дело изрядно, – довольный, потирал он руки. – Я велел к празднику сшить мне из нашего сукна новый кафтан.

Правда, сукно было грубой выделки, но зато весьма прочное. Приближенные люди разглядывали его с лица и с изнанки, щупали и замечали, что заграничное лучше.

– Пусть так, но и это доброе, – говорил Петр. – Мне оно надобно, чтоб солдат одевать. Да и чем оно дурно? Сработано из шерсти-стригушки, цветно, плотно, будет солдату тепло и прочно, а это суть главное. И надобно суконный завод иметь не один, а так их размножить, чтобы в скором времени не покупать мундиру заморского. Не тратя времени, собирать для новых заводов кумпании, и буде купецкие или иные пригодные к тому люди волею не похотят, то заставлять их входить в кумпанство неволею, а за новый завод налагать подать легкую, дабы людям промышлять было с приятностью.

Создавались мануфактуры и для выработки своей парусины, столь необходимой кораблям. Начинали работать стекольные, селитренные и серные заводы. Близ Онежского озера на реке Лососинке поставлен завод железоделательный, в добавление к прежним уже имевшимся – повенецкому и кончеозерскому. На сестербекском и тульском заводах делали ружья, сабли, штыки, отливали пушки и точили ядра. В полную свою силу работали заводы, находившиеся в ведении Воронежа, – липские, корминские и беренские, а уральские, горные, превосходили все упомянутые, да еще в Сибири были чугунолитейные, железоделательные и медные заводы промышленных людей – Строганова, Кузнецова и Никиты Демидова.

На всех заводах и фабриках работали приписанные к ним крестьяне, бродяги, нищие, преступники. Не терпя гулящих людей, не пристроенных ни к какому делу, Петр приказывал хватать их на улице и отправлять «в работу». Во время таких облав попадались носители иноческого, монашеского чина, и не каждому из них удавалось вернуться в свой монастырь. И то хорошо, зря не станут шататься, а к нужному делу приставлены.

Раздражали Петра неполадки, что велись в кожевенном деле. Ведь издавался указ для пресечения порчи изделий. Говорилось: понеже юфть, употребляемая на обувь, весьма становится непригодна, ибо сделана с дегтем, и, когда мокроты хватит, то пропитывается водой. Того ради ее надлежит делать отнюдь не с дегтем, а с ворванным салом и совсем иным способом, для чего посланы были к Москве из Ревеля мастера обучать тому делу. Приказывалось кожевенным промышленникам, чтоб от каждого города по нескольку человек ехали в Москву и обучались, и сему обучению давался срок два года, а вот прошли те года, и все осталось как было. Должно, придется пригрозить каторгой всем, делающим юфть на дегтю. Как же худой обувкою купцам торговать и как таковую градожителям покупать?.. Государство, чтобы ему богатеть, должно стремиться возможно больше и добротнее вырабатывать у себя все нужное и как можно больше продавать товар в чужие края, а не покупать его там.

Давно уже усвоив эту мысль, Петр велел больше строить казенных заводов и фабрик, учреждать промышленные и торговые кумпанства, распространять в народе промышленные знания, чтобы иметь свое коммерчески образованное купечество. Велел поощрять деньгами и разными льготами поиски и разработку природных богатств, таившихся в неземных горах и в земных недрах.

Хорошо, что для пущего развития торговли по городам стали собираться ярмарки. Проводившаяся в минувшем году киевская свинская ярмарка была столь удачной, что славный слух о ней достигал зарубежных стран. Следует ему самому, царю Петру, чаще бывать в торговых местах, ходить по лавкам купцов, по их гостиным дворам, смотреть торговые книги. Прежде он находил для этого время, хвалил приглядную раскладку розничного товара, бранил за неряшество и грязь, беседовал с купцами и с их сидельцами, не отказывался выпить и подносимой доброй чарки водки да закусить ее кренделем. Такое общение с людьми приносило еще и ту пользу, что во время бесед примечал дельных, способных людей и некоторых из них брал к себе на службу. Значит, и дальше так нужно вести.