— Их много, — сказал Юрген, поднимая мелту с видом человека, который намеревается сделать сколько сможет, несмотря на то, что столкнулся с задачей, которая по его подозрениям ему не под силу.

Я кивнул, мое горло пересохло. Если мы попытаемся драться, нас зарежут через секунды, из-за огромного численного перевеса и на побитом ветрами ледяном поле не было видно никакого укрытия. Затем мой взгляд упал на медленно двигающуюся машину.

— Юрген, — сказал я, — ты все еще можешь его водить?

Он много практиковался с багги, который мы захватили на Перлии и хотя ни одна из машин зеленокожих не особо похожа на другую, они выглядели достаточно схожими. Поняв мое намерение, он сразу же опустил оружие и припустил к странствующей машине; было почти невозможно разобрать выражение его лица, учитывая его небогатую мимику, что я видел, но был справедливо уверен, что он был несколько веселее, чем раньше.

— Прошло некоторое время, — крикнул он через плечо, — но я не думаю, что потерял сноровку.

Я почти побежал за ним, когда что-то болезненно и неподвижно впилось в мою лодыжку, взглянув вниз, я и увидел своего прежнего противника, смотрящего на меня налитыми ненавистью глазами, его единственная оставшаяся рука схватила мою ногу, и его усеянная клыками пасть раскрылась, чтобы укусить. Почему-то у меня не было настроения продолжать дуэль, и я рубанул цепным мечом, отсекая руку и отбрасывая в сторону внезапно расслабившиеся пальцы. Я продолжил карабкаться на пассажирское сидение оставленного багги, и схватился за вертикальную цапфу.

— Ну? — спросил я и в качестве ответа мой помощник завел двигатель, с уверенностью обращаясь с грубым управлением. Памятую уроки Перлии, я изо всех сил вцепился в прочный металлический лафет, как раз когда он со всей силы вжал педаль акселератора. Грубая колымага скакнула вперед столь дико, что мои пломбы в зубах зашатались и, несмотря на хватку, меня почти сорвало с места; как я и ожидал, такие тонкости механики, как пружины и амортизаторы, были неизвестны созидателям сего строптивого творения[50]. Тем не менее, несмотря на дискомфорт, мы уезжали от преследующих орков, со скоростью, которая, по крайней мере, обгоняла нас пеших.

Стабберные и болтерные снаряды начали вгрызаться в лед вокруг нас, изредка оставляя оспины на толстом металле корпуса, но это я мог пережить: в этом было больше смысла, чем пытаться использовать грубое тяжелое оружие багги. Его невозможно было удержать на цели и отдачей оно могло поломать мне плечо, я низко пригнулся и отстреливался из лазпистолета, хотя в данных обстоятельствах, на самом деле не особо ожидая во что-либо попасть.

— Что происходит? — спросил по воксу Броклау. — Некоторые из зеленокожих ушли.

— Это они за нами, — ответил я, — но мы изъяли один из их багги, так что можем оторваться. Я надеюсь. Федерер, взрывай…

Я намеревался добавить "как только мы уберемся", но капитан саперов видимо держал палец над кнопкой, потому что как только слова сорвались с языка, квартет фонтанов вырвался оттуда, где мы закопали заряды. Последовал глухой грохот, слышимый даже через рык нашего не отрегулированного двигателя и по льду начали разбегаться трещины.

— Работает! — излишне сказал Броклау, в его голосе запоздало появилась нотка озабоченности. — Убирайтесь со льда!

— Это мысль, — сказал я, неловко поднимая ампливизор и стараясь разобрать подпрыгивающую картинку. Повсюду вокруг искалеченного корабля трескался лед, как я и надеялся, раскалываясь на льдины и айсберги, которые начали сталкиваться друг с другом, поднимаясь и падая на волнах, созданных отголосками взрывов.

Заняло секунду или две, когда большинство орков осознало, что происходит, и к тому времени было уже поздно. Пешие с удвоенной энергией принялись штурмовать рампу, в отчаянии наскакивая друг на друга, но это им особо не помогло; большинство очутилось в ледяной воде в течение нескольких секунд, крошечный остров, на котором они очутились, качался и скользил в ответ на неистовое движение наверху. Многие зеленокожие погружались в глубины, вцепившись руками или челюстями в глотки другим, в то время как тех, кто умудрился выбраться на твердую поверхность рампы, скашивал дисциплинированный огонь валхалльцев, которые ни в одной, даже самой отчаянной ситуации не колебались.

У машин дела обстояли не лучше пеших: к тому времени, когда водители осознавали, что происходит и пытались уехать, лед уже ломался под ними. Те, кто были ближе всего к месту взрывов, утонули почти сразу, те, кто были подальше, у них было больше времени отреагировать, но и их захватила быстро растущая сеть трещин, которая, казалось, распространяется с ошеломительной скоростью.

— Через сколько мы доберемся до берега? — спросил я, в такое время неохотно побеспокоив сконцентрированного Юргена, но отчаянно желая знать, получится у нас или нет.

— Мы уже почти там, — уверил он меня, его голос был слегка приглушен комм-бусиной. Я почти мог потрогать его за плечо с того места где приютился, если бы желал взять судьбу в свои руки и попытаться передвинуться на подпрыгивающей, грохочущей штуковине, которую мы оседлали, но шум двигателя глушил все попытки обычного разговора.

Затем он добавил.

— Кажется, я был прав.

И только когда несколько первых хлопьев снега прилетело мне в лицо, принося острую боль, поскольку их разогнала скорость нашей костедробительной поездки, я вспомнил наш ранний разговор насчет появившихся облаков.

С внезапностью, которая полностью захватила меня врасплох, воздух наполнился кружащейся белой массой, которая заполонила вид на учиненный разгром позади. Опустив ампливизор, я сощурил глаза, стараясь как можно лучше разглядеть, что происходит. Кучка орков, которая оторвалась от основной толпы, по прежнему была позади нас. Они бежали по следу с неутомимой энергией, хотя невозможно было точно сказать, они пытаются убить нас или спасти свою шею[51]. В любом случае, сейчас это был скорее академический интерес, быстро расширяющаяся сетка трещин легко их опережала.

Затем внезапно они исчезли; лед поднялся на мгновение, словно какое-то огромное водное животное пыталось всплыть на поверхность, и снова опустился, оставив после себя только прогалину с чистой водой, которая стремительно начала покрываться свежим налетом льда.

— Какого черта это было? — непроизвольно спросил я, размышляя, видел ли я это животное, но больше не было времени раздумывать над этим, поскольку по защищавшей меня бронированной плите снова забарабанили стабберные снаряды. Я повернул голову, стараясь рассмотреть что-то сквозь усиливающуюся пургу и увидел грузовик полный ревущих зеленокожих, быстро приближающийся к нам справа. По его флангам неслась пара полугусеничных машин, с багги на хвосте, через мгновение она тоже внезапно перевернулась вверх ногами, в свою очередь, исчезая под раздробленным льдом.

— Еще орки, — проинформировал меня Юрген, явно под впечатлением, что внезапная очередь ответила на мой риторический вопрос. Я так никогда и не узнаю, как мы умудрились остаться впереди разрастающихся трещин; конечно он был уроженцем ледяного мира, с врожденным чувством близости к такой природе и несомненно он ехал по крепчайшему льду, вместо того чтобы с безумной скоростью нестись по прямой и надеяться на лучшее, что с заметно неудачным исходом делало большинство зеленокожих, но в идеальных условиях это не было бы подвигом. На борту развалюхи, едва управляемой орочьей машины, с густым снегом, затрудняющим обзор, это было просто маленьким чудом.

Я снова открыл огонь, с тем же успехом что и ранее, ничего не добившись, кроме как спровоцировав ответную бурю не прицельных снарядов от орочьих стрелков. С холодным ужасом я заметил, что лед между нами уже треснул, что, по крайней мере, было хорошей новостью, так как наши пути не столкнутся.

— Держитесь, сэр! — крикнул Юрген, как будто можно было сделать что-то другое, к моему невыразимому облегчению я ощутил первые серии сотрясающих кости толчков, мой опыт предыдущих поездок на таких аппаратах подсказал мне, что это было результатом того, что мы выбрались на твердую поверхность. Я пытался держать наш зеленый эскорт в поле зрения, но пурга стала совсем суровой и с показавшейся грядой зазубренных льдовых холмов я окончательно их потерял.