– Перкинс, если обо мне будут спрашивать, скажите, что я захотела покататься. Мистер Джереми может встревожиться. Пожалуйста, постарайтесь успокоить его, вы же знаете, как я сижу в седле.

– Да, мэм, – с восхищением ответил помощник конюха. – Не стоит беспокоиться за вас, это уж точно.

– Спасибо. – Словно предчувствуя, что предстоит еще одно приключение.

Леди Годива не могла устоять на месте, и Эннабел пустила ее во весь опор. Девушка натянула поводья, когда они подъехали к повороту дороги, о котором ей рассказала Греймалкин.

Теперь нужно найти домик дровосека. По словам старухи, именно здесь Эннабел сможет отыскать Фалькона.

Сердце Эннабел билось в такт стуку копыт Леди Годивы, когда они неслись в черной ночи. Гранатовое ожерелье и серьги оттягивали карман плаща, но главное было не в этом – тяжелым грузом они лежали и на совести Эннабел.

Глава 12

Эннабел соскочила с лошади у заброшенного домика. Вокруг не было ни души. Зачем она приехала сюда? В какую историю попала? Не лучше ли вернуться в замок и не испытывать судьбу?

Мысль о драгоценностях не позволяла ей отказаться от задуманного. Это была достаточно веская причина разыскать Фалькона. Эннабел не хотела признаваться себе, что драгоценности были предлогом для того, чтобы еще раз увидеться с этим загадочным человеком.

– Здравствуйте! – несмело произнесла Эннабел, открывая дверь. – Здесь кто-нибудь есть? – Мышь, метнувшаяся из-под ног девушки, испугала ее.

Она вскрикнула и отпрыгнула в сторону.

В домике никого не было. Эннабел поняла это, когда ее глаза привыкли к темноте. Дом был пуст.

– Здесь совершенно невозможно жить! – пробурчала она сквозь зубы, брезгливо морща нос при виде грязного соломенного тюфяка и сломанного деревянного стола, которые составляли мебель этого убогого жилища.

Гордость Фалькона не позволит ему и пяти минут провести в таком запущенном месте с женщиной, которой всего несколько дней назад он сделал поистине королевский подарок.

Разочарованная, Эннабел вышла из дома, села на лошадь и повернула к замку. Когда она проезжала через небольшую рощу и уже хотела свернуть на главную дорогу, неожиданно сбоку от нее возникла черная тень. Человек крепко зажал ей рот рукой, не давая закричать.

– Тсс! Вы и так уже переполошили всю округу, устроив истерику в моем скромном жилище.

Это был Фалькон на своем черном скакуне.

– Вы будете вести себя спокойно, если я уберу руку? – спросил он.

Эннабел энергично закивала головой. Фалькон убрал руку и взял поводья Леди Годивы.

– Почему вас не было в доме, где мы должны встретиться? – спросила Эннабел.

– Я хотел убедиться, что вы одна, и никто не помешает нам. Кроме того, соколы[35] не любят сидеть в клетке.

– Я понимаю, почему. Это ужасное место. Для своего убежища вы могли бы подобрать что-нибудь получше.

Фалькон наклонился к Эннабел, глядя на нее сверкающими глазами. Маска на его лице придавала им еще большую загадочность.

– Добрейшее создание, вы волнуетесь, в каких условиях живет бедный Фалькон! А ведь когда мы виделись в последний раз, вас заботило только одно: как поскорее вырваться из моих рук.

– У меня очень важное дело. Где мы можем поговорить? – Эннабел очень не хотелось возвращаться в этот грязный дом, но и оставаться на дороге было опасно.

– Я не могу отвести вас в мое настоящее убежище, хотя уверен, что там вам бы понравилось. Я вас слишком мало знаю, мисс Изабелла Победительница или как-там-вас-на-самом-деле. Я не могу позволить себе доверять первому встречному, чтобы дорогу в мое орлиное гнездо не узнали враги.

– Орлиные гнезда бывают только у орлов, соколы живут в соколиных, – ехидно заметила Эннабел.

– Есть одно безопасное место, где в лунном свете я смогу поплавать, пока мы будем разговаривать. Может быть, вы захотите присоединиться ко мне. – Увидев, как вспыхнули дьявольским огоньком глаза Фалькона, Эннабел презрительно фыркнула.

– По ночам я не плаваю даже с моими друзьями, не то что с незнакомцами.

– Но, Изабелла, вы знаете так же хорошо, как и я, что мы друг другу не чужие.

Затаив дыхание, Эннабел слушала этот завораживающий шепот и понимала, что Фалькон говорит правду. Она знала, что существует какая-то необъяснимая связь между ней и этим человеком, и испытывала к нему такие же смешанные чувства, как к Тримейну Шеффилду. Как могло случиться, что два совершенно разных человека вызывают в ней одинаковые чувства?

– Я понаблюдаю с берега. Если кто-нибудь появится, вы сможете уплыть, а я скажу, что заблудилась.

– Вы стали бы мне помогать? – Фалькон повел лошадей в глубь рощи.

Заросли кустарников и непроходимая чащоба, казалось, сами расступались перед ними. Когда они преодолели довольно большое расстояние, Фалькон распахнул перед девушкой замаскированные в гуще деревьев и кустарников ворота.

– Добро пожаловать в мои владения, ваша светлость! Это, конечно, не основное мое убежище, но я часто приезжаю сюда, чтобы успокоиться и отдохнуть.

Эннабел удивленно вскрикнула, когда Леди Годива просунула морду сквозь преграду из листьев и веток, и глазам девушки открылся сказочный уголок.

Водный поток несся со скалы и, весело журча, стекал по камням вниз. На склонах, покрытых травой и полевыми цветами, росли низкорослые деревья. Лягушки и маленькие лесные цикады исполняли свои ночные серенады.

Эннабел затаила дыхание, когда олень, чувствительные ноздри которого уловили присутствие человека, осторожно подошел к другому берегу, чтобы напиться.

– Это частичка рая, где животные и люди живут в мире и согласии? – прошептала девушка.

– Можете говорить громко. Это Гиневра. Я спас ее от королевских охотничьих псов, с тех пор мы с ней дружим. Смотрите.

Фалькон тихо свистнул. Олениха подняла голову, затем в несколько прыжков преодолела ручей и уткнулась мордой в протянутую руку человека.

– Она очень любит сладости, – сказал Фалькон, погладив животное.

Эннабел наблюдала за происходящим и не могла поверить, что перед ней тот самый человек, который внушал страх могущественным политикам и пользовался безграничной любовью и уважением фермеров и батраков.

Теперь она начинала понимать, что скрывается за его маской.

Когда Гиневра ушла, Фалькон снял плащ и рубашку.

– Обычно я плаваю без маски, но так как вы здесь, у меня нет выбора.

– Я закрою глаза, если вы хотите поплавать без нее.

Фалькон рассмеялся и прыгнул в воду. Его мускулы перекатывались под мокрой блестящей кожей, капли стекали по плечам и груди.

– Никогда не доверяй красивой женщине, пока не переспишь с ней, – часто повторял мой отец.

– Мужчины – жуткие шовинисты![36]

– Я уже не в первый раз слышу от вас это слово, – Фалькон выпрямился. Мокрые брюки облегали его сильные ноги. – Полагаю, вы говорите так о мужчинах, которые ведут себя с женщинами как невежды.

Эннабел очень удивилась, как точно Фалькон определил значение слова, которое стали употреблять только в двадцатом веке.

– Совершенно верно. С тех пор, как я в Англии, я уже встретила много таких мужчин.

– А в Америке их нет?

Эннабел засмеялась.

– Вы правы. Конечно, в Америке тоже есть мужчины, которые пренебрежительно относятся к женщинам. Но это не имеет значения. Так не должно быть.

Фалькон плеснул воду себе на лицо, и она стекла по подбородку на грудь.

– А как мужчины должны относиться к женщинам?

– Я думаю, что мужчины и женщины должны быть партнерами. Может быть, они чисто физиологически и отличаются друг от друга, но призваны сделать мир лучше, и ни один из них не должен управлять другим.

– Это Шеффилд. Вы считаете его шовинистом? – Пока Эннабел думала, что ответить, Фалькон смотрел на нее не отрываясь.

– Я думаю, он не был бы таким, если бы встретил настоящую женщину.