Харрисон выглядел абсолютно потерянным.

– Послушай, я знаю, что вокруг полно молодых ребят, которые хотят попробовать себя в кантри и у некоторых из них настоящий талант. Они готовы на все, только чтобы их песни исполнялись. И если ты пожалела какого-нибудь паренька, который пришел к тебе с хорошей песней и согласился выпустить ее с твоим авторством, это большая ошибка. Не с моральной точки зрения – это между тобой и твоей совестью, – но с юридической. Понимаешь ли ты, что если эта песня станет хитом, – а я знаю, что станет, – то настоящий автор может тут же объявиться, и тогда у нас будут такие проблемы, о которых ты даже не подозреваешь.

Я долго молчала, решая, могу ли я доверить Харрисону правду. Он ведь просто деловой человек. Поверит ли он мне, если я скажу ему, что эта песня пришла мне в голову однажды утром, когда я гуляла на горе?

Я решила, что поверит. И потом, Харрисон умеет слушать.

– Харрисон, я должна рассказать тебе о настоящей женщине с горы виски, хотя, вероятно, тебе трудно будет в это поверить…

Когда я закончила, Харрисон долго молча смотрел на меня.

– Ты что, меня разыгрываешь? Ты хочешь сказать, что эту песню ты получила от женщины, которая жила во время Войны Штатов? Что у тебя есть прямая связь с этой Дайаной и ты знаешь все, что творится у нее в голове?

– Не все. Но ее песни всегда остаются со мной.

Харрисон очень долго смотрел на меня.

– Это имеет какое-то отношение к твоей сестре?

– Думаю, да. И доктор Вэлкофф тоже так считает.

– А ты проработала с ним эту историю с Ройсом?

– Частично, Харрисон. Уйдем отсюда.

– Мы уйдем, но разговор еще не окончен.

Он отсчитал несколько купюр и положил их на стол.

– Я хочу побольше услышать об этих путешествиях во времени.

Мы ехали на машине по дороге из Нашвилла, и я попыталась объяснить.

– Я рассказала тебе все, Харрисон. Я этого не понимаю, мой психиатр тоже, но клянусь, я снова живу той жизнью, которая закончилась более ста лет назад. Ну, давай, скажи, что я сумасшедшая.

– Я не думаю, что ты сумасшедшая. Просто ты даешь волю своему воображению. Слушай, я не знаю, что с тобой происходит, и насколько я всему этому верю, но я точно знаю, что эта песня, которую ты пела сегодня, станет хитом. Если ты поклянешься, что никто из живущих ныне не помогал тебе ее писать, я буду раскручивать ее.

Я наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Клянусь! И Дайана не вернется и не подаст на нас в суд. Даю гарантию.

Харрисон свернул на Франклин Роуд и проехал мимо поворота к моему дому.

– Что ты делаешь? Ты пропустил наш поворот.

– Я знаю. Мы едем ко мне, – сказал Харрисон и поправил зеркало на ветровом стекле.

– Харрисон, уже очень поздно. Может, нам лучше…

– Фэйбл, я не собираюсь делать того, о чем ты подумала, хотя и сам не раз об этом думал. Я просто не хотел поворачивать на дорогу к твоему дому.

– Но почему? И кто же из нас самый загадочный?

– Потому, – спокойно сказал Харрисон, снова поправляя зеркало, – что кто-то едет за нами от самого ресторана. Не поворачивайся! Я не хочу, чтобы он понял, что мы его заметили…

У меня пересохло в горле.

– С чего бы это ему за нами ехать?

– Может, это один из твоих фанатов. Ладно, я сделаю вид, что поворачиваю к своему дому, а сам развернусь и поеду прямо на него.

Завизжали шины, и наша машина уже ехала в обратном направлении.

– Куда он делся? – прошептала я.

– Наверное, свернул вниз к тому старому заброшенному дому. Я уверен, мы его напугали. По-моему, нам обоим не мешает пропустить по стаканчику.

– Мне – двойную порцию.

Не знаю почему, но к тому времени, когда мы допили свое виски, в воздухе явно завис вопрос: «А что же дальше?»

– Я умею готовить дрянной омлет, – наконец нарушил тишину Харрисон. – Твои родители не будут волноваться, если ты останешься позавтракать?

– Мои родители никогда обо мне не волнуются. Я взрослая женщина, Харрисон. Это на случай, если ты еще не заметил.

– Я заметил. Кстати, если я тебе еще не говорил, то скажу сейчас. Ты отлично выглядишь.

Он провел рукой по моим волосам.

– Спасибо. Я, наконец, рассталась с этим подростковым ожирением.

– Фэйбл, пожалуйста… Думаю, ты знаешь, чего я хочу сегодня, и, по-моему, ты тоже этого хочешь. Я с самого начала был очень терпелив, даже когда ты носилась с этим Ройсом. Но пора бы нам разобраться, что происходит между нами. Ты только что сказала, что уже взрослая. Докажи это. Ты никогда по-настоящему не целовала меня. Поцелуй сейчас!

Если бы я могла написать песню об этом первом поцелуе, я бы стала богатой. Я попыталась остановить неизбежное.

– Думаю, нам лучше остановиться на этом. Уже так поздно…

– Ты совершенно права.

После следующего поцелуя я уже не могла сопротивляться, когда он взял меня на руки и понес в спальню.

Глава 13

Если быть до конца честной, то я была рада, что вся следующая неделя была у меня слишком занята, чтобы встречаться с Харрисоном. Все-таки, я еще не была готова броситься в новую любовную историю.

Харрисон не настаивал, хотя я знала, что он думал о том, что произошло между нами, каждый раз, когда мы встречались, хотя мы и разговаривали только о делах.

– Кто-нибудь преследовал тебя?

– Только моя тень! – пошутила я.

Но я-то знала, что еще не скоро смогу пережить тот день в доме Селесты или ту ночь, когда кто-то преследовал нас с Харрисоном.

Агент по продаже недвижимости, занимавшаяся домом Селесты, позвонила мне и сообщила неприятную новость.

– Мне очень жаль, Фэйбл, но сделка сорвалась. Эта пара просто не смогла собрать столько денег. Но мы найдем другого покупателя, я уверена.

Я поблагодарила ее и попросила держать меня в курсе дел. Но она хотела мне сказать что-то еще, и это не имело отношения к потенциальным покупателям.

– Фэйбл, вы были в этом доме?

Я ответила, что была, но не рассказала ей подробностей этого визита.

– А в чем дело?

– Не знаю, может быть, это было всего лишь отражение в воде огней какой-нибудь лодки. Но я могу поклясться, что кто-то был в доме вчера вечером. Я видела этот свет на втором этаже. Знаете, он так быстро передвигался, похоже на фонарик.

– Бэтти Лу, вы говорили мне, что будете держать электричество подключенным, пока не продадите дом.

– Да, многие покупатели любят осматривать дома по вечерам… Вот что меня беспокоит. Я подумала, что, если бы это был какой-нибудь клиент, он бы включил свет.

– Я надеюсь, что вы не пошли одна расследовать это?

– Конечно нет! Я попросила полицейского пойти со мной сегодня утром. Наверно, мы напугали того, кто там был. Я видела несколько коробок с личными вещами Макколлов. Там никого не было, но все-таки это место какое-то странное.

– Странное?

– У меня просто было такое чувство, что кто-то был там всего несколько минут назад. Я занимаюсь своим делом уже давно и знаю свои дома вдоль и поперек – это моя работа. Может быть, это неважно, но я все равно заметила, что кто-то был наверху и что-то искал. То ящик не совсем закрыт, то дверь в шкафу приоткрыта, некоторые вещи не на своем месте.

Теперь у меня не было никаких сомнений, что кто-то прокрался в дом сестры. И он не хотел, чтобы его видели. Почему?

– Думаю, вы должны сообщить об этом в полицию.

– Знаете, я пока не буду сообщать. Хочу сама проверить коробки. Кстати, мне нужно взять ключ у вас в офисе. Я где-то потеряла свой. Завтра утром подойдет?

– Нет, я сама проверю, нет ли там кого-нибудь.

Ночью прошел легкий снегопад, и утром мне потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы добраться до Хендерсонвилля. На этот раз я не раздумывала перед входом в пустой дом. Я сразу же поднялась наверх в спальню, где оставила две самых больших коробки. Закончив осматривать их, я села и начала обдумывать эту новую загадку.

Зачем кому-то понадобилось пробираться вечером в дом и взять только три вещи, ни одна из которых не представляет никакой ценности? Фотография Селесты, когда она выиграла свою первую корону, и платье, которое было на ней в тот вечер. Третьей пропавшей вещью была их с Ройсом свадебная фотография.