Как так все могло случиться, у него до сих пор не укладывалось в голове. Все происходящее он воспринимал как бы со стороны, будто все происходило не с ним, а с кем-то другим, посторонним человеком. Хотя, уже к вечеру следующего дня действие наркоза полностью прекратилось, оставив только боль многочисленных ран, но боль от нежданного удара судьбы, ощущалась гораздо острее, чем физические страдания. Потянулась однообразная череда похожих друг на друга, как партия клонов-проституток, дней. Он держался обособленно, без особой нужды не обращаясь ни к больным, ни к здоровым, а никто и не настаивал. Когда он уже смог свободно ходить не только по коридору корпуса, а и спуститься на улицу, на его запястье закрепили тоненький браслет с передатчиком.

«Это, чтобы легче было тебя искать», – объяснил словоохотливый полицейский, выполнявший процедуру.

Только после того, как на его руке засверкал этот браслет, Дэн обратил внимание, что у подавляющего большинства пациентов, были точно такие же штуки. Редкий баловень судьбы был лишен здесь этого отличительного знака.

Незаметно, день за днем, прошли четыре недели. На его теле больше не осталось повязок, хотя он до сих пор не мог привыкнуть к розовым рубцам, исчертившим живот в самых неожиданных направлениях. За все это время его ни разу не потревожили. Ни один полицейский или судебный исполнитель не появился и не задал ему ни одного вопроса. Жены то же не было. Первые несколько недель он только тем и занимался, что ходил и выпрашивал возможности позвонить домой, но всякий раз слышал твердое «нет». Он терялся в догадках, но ему всегда удавалось убедить себя в том, что она просто ничего не знает, а то бы непременно тут же примчалась. Не было не только жены, не было даже друзей, которые у него были только в корпорации и о случившемся не могли не знать. Что им мешало его навестить он не знал, вернее даже не хотел знать. Единственное внимание, которое к нему проявили, это была просроченная пачка печенья и завернутая в яркий пластик, маленькая кондитерская плитка – к какому-то религиозному празднику, одна из сект занималась благотворительностью. Точно такие же подарки получили все остальные пациенты госпиталя.

Большой внутренний двор госпиталя, посреди которого росло несколько древних, умирающих от старости деревьев, со всех сторон окружали корпуса зданий. У вечно запертых ворот постоянно прогуливались один-два вооруженных санитара, внимательно следящих за всем происходящим внутри. Бежать было невозможно, если конечно ты не обладал всеповергающим героизмом, но даже в таком случае это не имело смысла. Куда можно было бежать в мегаполисе?

По мере того, как Дэн поправлялся, внимание к нему усиливалось, хотя должно было быть наоборот. Где бы он не находился, он постоянно чувствовал на своей спине цепкий взгляд внимательных глаз персонала.

К концу шестой недели, во время очередного обхода, дежурный врач заявил, что Дэн уже достаточно поправился и окреп, и больше не нуждается во врачебной помощи. Вечером этого же дня к нему пришел первый, за все это время, посетитель. Им оказался судебный исполнитель окружного суда, еще совсем молодой парень, вероятно недавний выпускник, тощий и к тому же высокий, как жердь. Он представился, попросил разрешения присесть. Даже то, как он себя вел, с головой выдавало в нем зеленого новичка. Все премудрости обращения с людьми, как с недостойными кусками дерьма, ему еще предстояло постичь, ну да это был только вопрос времени.

– Как вы себя чувствуете, Краст? – поинтересовался он довольно искренне, шелестя бумагами в своей дорогой папке.

– Теперь уже ничего, спасибо, но бывало и лучше.

– Я ознакомился с вашим делом, знаю кем вы раньше были и мне очень жаль, что так получилось. Департамент обращался с просьбой к вашему бывшему хозяину Артаку Граустеру, чтобы он аннулировал свое заявление, но тот наотрез отказался.

– В чем меня обвиняют?

– Граустер, обвиняет вас в оскорблении личности действием и покушении на его жизнь. Надо сказать это очень серьезное обвинение, тем более исходящее от такого уважаемого члена нашего сообщества.

– Но это же не правда! – возмутился Дэн такой откровенной лжи.

– Вы можете это доказать?

– Нет, к сожалению не могу, а то, что меня избили чуть ли не до смерти в его кабинете, то это не считается?

– Это действие охраны было классифицировано следствием, как правомерное, вызванное угрожающими обстоятельствами. Показания командира группы уже вошли в дело и не вызывают никаких сомнений в законности действий его подчиненных. Ведь вы же не думаете, что охранников нанимают для того, чтобы они только парковали машины и следили, чтобы в лифты заходило положенное количество человек?

Дэн задумался, он конечно предполагал, что это ему так просто никто не подарит, но такого подлого удара он не ожидал. Даже если не учитывать всего, что он сделал для корпорации, то даже тогда этого было многовато за простой разговор с начальником, пусть даже и в неуважительной форме.

– Что мне за это грозит? – оборвал Дэн затянувшуюся паузу.

– В лучшем случае это будет около трех лет общественных исправительных работ, а в худшем – восемь лет тюрьмы строгого уровня.

– Успокоили… На когда назначено судебное слушание?

– Собственно по этому поводу я к вам и пришел. Заседание назначено на послезавтра. Сегодня вас выпишут и до суда вы будете содержаться в изоляторе полицейского участка. Через несколько часов вас должны будут забрать. Еще один вопрос. Вас устроит общественный защитник или вы хотите нанять частного адвоката? Возможно у вас даже такой уже есть?

– Нет, своего адвоката у меня нет, – улыбнулся Дэн, – все как-то не было времени завести.

Он с грустью вспомнил о почти пустом личном счете, о взносе за дом, который нужно было внести еще две недели назад и согласился на общественного защитника.

– Ну тогда будем считать, что я посвятил вас в курс дела, – засобирался посетитель, – у меня еще много поручений, а уже середина дня.

– Еще один вопрос.

– Что вас интересует?

– Моя жена знает о случившемся со мной? И имею ли я право на телефонный звонок?

– По поводу вашей жены у нас нет никаких сведений, могу сказать только, что она к нам не обращалась, а по закону, вы можете связаться с кем-либо только после того, как суд вынесет свое решение. Всего доброго. Я желаю вам победить.

– Спасибо, тем более, что для этого у меня есть все условия, – мрачно пошутил Дэн, но посетитель даже не улыбнулся.

Не смотря на то, что прошло уже достаточно времени, в голове до сих пор не укладывалось, как все это могло с ним случится. Он много думал, но достойного ответа так и не находил. Каждый раз вывод был один и тот же – случай, но почему именно с ним, а не с кем-то другим, на этот вопрос он так до сих пор и не нашел ответа.

Через несколько часов, как и было обещано, в палату заявились двое полицейских, с дубинками, наручниками, пистолетами и прочими аксессуарами, полагающимися при такой нелегкой профессии. Их сопровождал дежурный по отделению врач. Оформление документов заняло не больше нескольких минут и подлатанный преступник перешел из рук в руки. Дэна переодели в его собственную одежду, рванную, но прошедшую санобработку. Брюки были еще ничего, но пиджак уже никуда не годился. Радиобраслет был снят, а его место заняли цепко охватившие запястья наручники. Маршрут до полицейского участка занял не больше двадцати минут, только на этот раз Дэн находился в сознании и чувствовал себя гораздо лучше. Он с упоением наблюдал сквозь помутневшие от времени, толстые стекла, за бурлящей, недоступной для понимания жизнью огромного города. За время проведенное в госпитале, он отвык от окружавшего сейчас транспортер со всех сторон ее бешенного ритма. Он наслаждался им и оторвался от окна только тогда, когда машина въехала во внутренний дворик полицейского участка.

– Выходи родной, приехали, – сообщил очевидное полицейский, выволок Дэна на свежий воздух и схватив железной хваткой за плечо, повел в камеру.