(15) Тут пришел Клеарх и спросил, дан ли уже ответ. Фалин вмешался и сказал: «Одни, Клеарх, говорят одно, другие другое. А ты что нам скажешь?» (16) Клеарх ответил: «Я, Фалин, рад видеть тебя, и все остальные, полагаю, тоже. Ведь ты — грек, и мы также, все, кого ты видишь. И при нынешних обстоятельствах мы хотим с тобою же посоветоваться: как поступить с тем, о чем ты говоришь? (17) Ради богов, посоветуй нам, кто кажется тебе самым лучшим и достойным, — и пусть твой совет навеки принесет тебе почет, чтобы всегда говорили, что вот Фалин, посланный от царя к грекам с приказом сдать оружье, на их просьбу о совете посоветовал им то-то. Знай, что о тебе непременно будут говорить по всей Греции, если ты дашь нам совет». (18) Клеарх наводил его на ответ, желая, чтобы и он, царский посол, посоветовал не сдавать оружья и оставить себе хоть какую-то надежду на спасенье. (19) Но Фалин уклонился и вопреки ожиданью сказал так: «Если у вас есть хоть десятитысячная доля надежды спастись через войну с царем, я советую вам не сдавать оружья, если же никакой надежды спастись вопреки воле царя нет, я советую вам спасаться, как можете». (20) А Клеарх на это сказал: «Это ты так говоришь. А от нас передай вот что: мы думаем, что если надо нам быть царю друзьями, то как друзья мы большего будем стоить с оружьем, чем без него, а если придется воевать, то и воевать лучше с оружьем, чем без него». (21) Фалин же сказал: «Так я и передам. Но царь велел мне сказать еще одно: если вы останетесь на месте, будет у вас с ним перемирие, если двинетесь назад или вперед, — война. Скажите нам и это: останетесь ли вы, чтобы было перемирие, или объявить мне от вашего имени войну?» (22) Клеарх сказал: «Передай, что и об этом мы думаем так же, как царь». — «Что это значит?» — спросил Фалин. И Клеарх ответил: «Если мы остаемся — перемирие, а двинемся вперед или назад, — война». (23) Тот снова спросил: «Так перемирие или война, что мне сказать?» И Клеарх снова ответил: «Останемся — перемирие, двинемся вперед или назад — война». А что он намерен делать, того не объяснил.

II. (1) Фалин и те, кто был с ним, ушли. А от Ариея вернулись Прокл и Хейрисоф; Менон же остался у Ариея. Они передали, что тот сказал: есть, мол, много персов знатнее него, которые не потерпят его над собою царем. А если вы хотите уходить вместе с ним, так он приказывает прибыть нынешней же ночью, не то ранним утром он уйдет один. (2) Клеарх сказал: «Так и надо действовать, если мы придем, как вы говорите, а не то поступайте так, как сочтете для себя самым полезным». А что он намерен делать, не сказал и им.

(3) После этого уже на закате солнца он созвал начальников, и старших и младших, и сказал им так: «Когда я, друзья, приносил жертвы, вопрошая о походе на царя, они не были благоприятны. И недаром: как я теперь узнал, между нами и царем протекает судоходная река Тигр, через нее нам без судов не переправиться, а судов у нас нет. И оставаться на месте нельзя: нам здесь не добыть продовольствия. А вот идти к друзьям Кира, — этому жертвы были весьма благоприятны. (4) Так нам и надо сделать. Разойдитесь, поешьте, что у кого найдется; когда рог подаст сигнал ко сну, укладывайтесь, по второму сигналу вьючьте животных, а по третьему выходите следом за передовыми. Животные с поклажей пусть идут со стороны реки, а вооруженные — с открытой стороны». (5) Выслушав его, старшие и младшие начальники разошлись и все выполнили. И впредь он распоряжался, а они подчинялись, не потому что выбрали его, а потому что видели: он один смыслит в том, что требуется от полководца, а у остальных нет опыта.223 (7) Оттуда, когда стемнело, фракиец Мильтокиф с четырьмя десятками своей конницы и тремя примерно сотнями фракийских пехотинцев переметнулся к царю. (8) Клеарх предводительствовал остальными, как было указано, и все шли за ним. К полуночи пришли на свою последнюю стоянку к Ариею и его войску. Воины положили оружье, но остались в строю, а греческие начальники, старшие и младшие, собрались у Ариея. Греки и Арией вместе с самыми знатными из бывших с ним вельмож поклялись стать союзниками и не предавать друг друга, а варвары поклялись еще и указывать дорогу без козней. (9) Клятву дали, заклав на щите быка, козла и барана, и греки окунали в кровь меч, а варвары — копье.

(10) После этой присяги Клеарх сказал: «Ну вот, Арией, коль скоро предстоит нам один поход, так скажи, что ты думаешь о нашем пути: идти ли нам тем же, которым мы пришли, или надо, по-твоему, придумать какой-нибудь другой, лучший?» (11) Арией сказал: «Если пойдем назад тем путем, каким пришли, — все погибнем с голоду: ведь у нас сейчас нет продовольствия, и на семнадцати последних переходах по этой местности мы и по дороге сюда ничего не могли добыть. А если что и было, то мы по пути все прибрали. Теперь мы задумали пойти дорогой более дальней, по чтобы не знать недостатка в продовольствии. (12) И на первых порах надо нам делать переходы как можно длиннее, чтобы подальше оторваться от царского войска. Если мы отойдем на два-три дня пути, царю нас уже никак не поймать. С малым войском он нас преследовать не осмелится, а с большим двигаться быстро не сможет, да и в продовольствии будет у него недостаток. Таково мое мнение».

(13) Таким было его военное искусство, не способное ни на что, кроме как убегать и ускользать. Но судьба приготовила нечто более славное. Когда занялся день, вышли в путь, видя солнце справа и рассчитывая на закате прийти в деревни Вавилонской области, — и в этом расчете не ошиблись. (14) Перед вечером воинам почудилось, будто появились враги на конях; и те из греков, которые вышли из строя, побежали в строй, и Арией, ехавший из-за раны в повозке, сошел на землю и принялся надевать панцирь, и его спутники также. (15) Пока они вооружались, вернулись высланные вперед дозорные и доложили, что там не всадники, а пасется вьючный скот. И все тотчас же поняли, что где-то поблизости раскинул свой стан царь; и тут еще над деревнями совсем неподалеку завиднелся дым.

(16) Клеарх не повел своих на врага, зная, что воины измождены и не кормлены; к тому же было темно. Вместе с тем он и не отклонился с пути, опасаясь, как бы это не было сочтено бегством, но двигался прямым путем и на закате солнца вместе с передовыми остановился на ночлег в ближайших деревнях, откуда царское войско утащило даже дерево из построек. (17) Передовые еще кое-как расположились, а остальные, подошедшие уже во тьме, разместились где попало под открытым небом и, окликая друг друга, подняли такой гомон, что и противник услышал: те из врагов, что стояли ближе, сбежали со своей ночевки. (18) Выяснилось это на следующий день: больше не было видно нигде поблизости ни вьючного скота, ни палаток, ни дыма. Сам царь, казалось, был испуган приходом войска: он ясно это обнаружил тем, что сделал на следующий день.

(19) Но глубокой ночью и на греков напал страх; поднялся шум и гам, как бывает всегда, когда нападает страх. (20) Тогда Клеарх приказал элейцу Толмиду, лучшему глашатаю того времени, которого держал при себе, установить тишину и объявить, что по приказу полководцев получит талант награды тот, кто уличит воина, допустившего в расположение войска осла. (21) Когда это было объявлено, воины поняли, что страх их пустой, а полководцы невредимы. А на рассвете Клеарх приказал грекам построиться и положить оружье возле себя, как в день сражения.

III. (1) То, что я написал, — что царь был испуган приходом войска, — обнаружилось вот из чего: накануне он через послов требовал сдать оружье, а сегодня с восходом солнца прислал гонцов говорить о перемирии. (2) Они, подойдя к передовым караулам, спросили, где начальники. Когда караульные известили об этом Клеарха, он как раз осматривал строй и приказал караульным передать послам, чтоб они подождали, пока он освободится. (3) Выстроив войско так, что со всех сторон любо было смотреть на плотно сомкнутые ряды, а не в строю никого нельзя было увидеть, он приказал звать вестников, сам же вышел им навстречу с самыми статными и хорошо вооруженными из своих людей, сказавши и остальным начальникам сделать то же. (4) Подойдя к вестникам, он спросил, чего они хотят. Они сказали, что пришли насчет перемирия и уполномочены передать и то, что объявляет грекам царь, и то, что ответят царю греки. (5) Клеарх сказал им: «Передайте ему, что сначала надо сразиться: у нас нет завтрака, так кто же осмелится толковать грекам о перемирии, не предложив им позавтракать?» (6) Услыхав это, вестники отъехали, но скоро вернулись: ясно было, что где-то поблизости или сам царь, или кто-нибудь, на кого возложено это дело. Они сказали, что, по мненью царя, греки говорят справедливо и, если перемирие будет заключено, пусть идут за проводниками, которые и поведут их в те места, где у них будет продовольствие. (7) Клеарх спросил, заключается ли перемирие только для тех, что ездят взад и вперед, или для всех остальных тоже будет перемирие? А они ответили: «Для всех, пока царя не известят о вашем ответе». (8) После этих слов Клеарх их отпустил, а сам держал совет. Все считали, что нужно поскорее заключить перемирие и спокойно идти за продовольствием и взять его. (9) Но Клеарх сказал: «А мне кажется вот что: не стану-ка я отвечать быстро, а потяну время, чтобы вестники забеспокоились и подумали, будто нам неугодно заключать перемирие. Правда, я думаю, что и наши воины будут бояться того же». А когда он счел, что пора, то известил гонцов, что заключает перемирие, и велел скорее вести войско за продовольствием.