А что будет со мной? – размышляла Хилари.

Как мне жить с человеком, для которого я не представляю никакой ценности?

Ей вспомнились проведенные с Эдвином несколько вечеров в зале, где стоял новый белый рояль. Все казалось тогда настолько глубинным, настолько реальным, думала она… По щекам текли слезы. Когда я научусь быть взрослой, когда перестану жить в мире иллюзий и глупых надежд?…

Она проснулась во второй раз, когда в окно ярко светило солнце. На краю кровати вполоборота к ней сидел Эдвин. Его лицо выглядело мрачным, задумчивым и непривычно растерянным.

Хилари, вспомнив вдруг, что она ложилась спать в детской, огляделась по сторонам и поняла, что находится в своей комнате.

– Как я сюда попала?

Эдвин вздрогнул и повернулся к ней.

– Я перенес тебя сюда. С добрым утром, милая, – пробормотал он мрачно.

Хилари поднялась с кровати, прошла в ванную, приняла душ и, полностью отойдя ото сна, вернулась к Эдвину.

– Мы можем спокойно побеседовать? – спросил он.

Хилари пожала плечами.

– Думаешь, нам есть о чем разговаривать?

Потемневшее лицо Эдвина напряглось. Залегшая между его бровей складка на глазах углубилась.

– Хорошо, я поставлю вопрос по-другому: ты в состоянии выслушать меня?

Хилари медленно убрала за ухо влажную прядь, прилипшую к щеке. События вчерашнего вечера вновь и вновь оживали перед ее глазами, и она не могла решить, что ей делать. Но о свадьбе с Эдвином уже не желала слышать. Тем не менее спокойно опустилась на край кровати рядом с ним и приготовилась к беседе.

– Я должен во всем тебе признаться, – заговорил Эдвин сдавленным голосом. – В тот день пять лет назад я был так шокирован, увидев тебя с тем парнем, что напился до беспамятства.

Глаза Хилари округлились. Поверить в подобное представлялось для нее просто невозможным. Эдвин Айртон всегда казался ей невероятно сдержанным и благоразумным. Порой создавалось такое впечатление, что у этого человека поистине стальные нервы и железная воля.

– Смерть мамы вообще добила меня, – продолжил Эдвин. – Я так страдал оттого, что мы с тобой не вместе переживаем это горе, что сходил с ума.

Он поднялся и принялся беспокойно расхаживать по комнате.

– Черт! Я ведь собирался жениться на тебе еще тогда! Даже твоя ложь не явилась бы для меня помехой. – Пока я находился здесь, в Майами, все тщательно обдумал и взвесил, и пришел к выводу, что жить без тебя просто не смогу.

Хилари вытаращила глаза. Услышать от Эдвина подобное она ожидала меньше всего на свете.

– Проклятый мотоциклист! – выругался Эдвин, засовывая руки в передние карманы джинсов. – Или… Может, дело было вовсе не в нем. И не в тебе… А в моем ослином упрямстве, в гордыне, которую я даже не намеревался изживать в себе… Я очень сильно страдал…

В глазах Хилари заблестели слезы.

– Хорошо, что мне удалось вовремя очнуться, – продолжал говорить Эдвин. – В один прекрасный день я взглянул на отца, который полностью растворился в своем горе, забросил дела, забыл о том, что его жизнь все еще продолжается, и понял, что должен быть более сильным. Тогда же я пришел к выводу, что вступать в брак по любви просто опасно. Мои родители души друг в друге не чаяли, поэтому смерть одного повлекла за собой глубокую и долгую депрессию другого. Это была даже не депрессия, отец иногда напоминал мне живого мертвеца. Он забыл обо всех своих интересах, оградил себя от мирских радостей, от общения, даже от дневного света – до недавнего времени он не раздвигал темные шторы на окнах в своей квартире.

– Ужасно… – пробормотала Хилари, хотя прекрасно знала, что в брак без любви вступать вообще преступно. Ярким примером этого служил ей союз ее собственного отца с Анной.

– Ты не пошутил, сказав, что еще тогда собирался жениться на мне? – нерешительно спросила она.

Эдвин нервно рассмеялся.

– О чем ты говоришь, Хилл! Тогда мне было не до шуток. Я страстно хотел, чтобы ты стала моей, мечтал об этом, видел сны!

Хилари лукаво склонила голову набок.

– Говоришь, хотел, чтобы я стала твоей? А ведь я тоже не морская свинка.

Эдвин улыбнулся, опустился перед ней на корточки и взял ее за руку.

– Это совсем другое… В наших отношениях с Глэдис не было любви, понимаешь? Если бы мы стали требовать друг от друга верности, это выглядело бы нелепо. – Он выдержал паузу, потом заговорил вновь, волнительно и пылко. – В то первое наше лето я влюбился в тебя, как безумный. Да, да это была любовь. – Он пламенно и с нежностью взглянул ей в глаза. – Я боялся признаться в этом даже самому себе, поэтому и с тобой не заговаривал…

У Хилари пересохло в горле. Она смотрела на Эдвина ошарашенно и не верила, что не спит.

– Узнав, что Мириам завещала тебе коттедж, я при первой же возможности поехал в Солт-Лейк-Сити. Я пытался обмануть самого себя, считая, что явлюсь к тебе по делу. Подсознательно же стремился лишь к одному – вновь увидеть тебя, почувствовать твой запах, заняться с тобой любовью…

Хилари смахнула со щеки упавшую с ресниц слезинку и засмеялась.

– Я тоже твердила себе, что еду в Майами-Бич лишь для того, чтобы начать новую жизнь. А сердце требовало другого…

– Значит, мы оба занимались самообманом и шли навстречу друг другу вопреки условностям и трудностям, – прошептал Эдвин.

Хилари подалась вперед и обняла его за шею.

– Я люблю тебя.

– Это правда? – Эдвин изумленно вскинул брови.

– Неужели ты никогда не догадывался, что я схожу по тебе с ума?

– Я боялся обнадеживать себя раньше времени, – ответил Эдвин. – Ты ведь никогда не говорила мне о любви.

– Мы оба старательно избегали этой темы, – заметила Хилари. – Знаешь, я была уверена, что ты женишься на мне только из-за ребенка… Почему мы не могли быть более откровенными друг с другом пять лет назад? Все сложилось бы совсем по-иному… – сказала она задумчиво.

– Наверное, судьба испытывала нашу любовь на прочность, – ответил Эдвин и поцеловал Хилари в губы.

– Мы успешно прошли это испытание! – воскликнула Хилари.

– Я жутко благодарен своей прабабушке, – задумчиво произнес он. Ведь если бы она не завещала тебе коттедж, мы могли больше никогда не встретиться. Страшно представить!

– М-да… Милая добрая Мириам! Она оказалась прозорливее и хитрее всех нас! – В глазах Хилари заплясали восторженные искорки.

– Наверное, Мириам сразу поняла, что ты – женщина моей мечты, что только ты способна подарить мне настоящее счастье! – сказал Эдвин, потрясенно качая головой. – Вот это да! Мы будем рассказывать о нашей истории детям и внукам. И до конца своих дней будем поминать Мириам добрым словом. Кстати, после нашей с тобой свадьбы коттедж вновь вернется во владение семьи.

– Наверняка Мириам подумала и об этом… – пробормотала Хилари, утыкаясь носом в гладко выбритую щеку Эдвина. – Я безумно счастлива, любимый!

Эпилог

– Прошу тебя, не нервничай, – взмолилась Хилари, обращаясь к мужу. – Не произошло ничего ужасного.

– Ты так думаешь? Наша дочь слишком молода, чтобы выходить замуж! – задыхаясь от ревности, выпалил Эдвин. – И потом еще неизвестно, кто он такой, этот Вилли! Может, бандит или отъявленный лодырь! Еще чего доброго сбежит от нашей Лили прямо перед свадьбой!

Хилари не удержалась и звонко расхохоталась.

Эдвин выглядел очень потешно. Стремительно расхаживал по гостиной, то и дело нервно проводя по голове пятерней. От этого его волосы торчали в разные стороны.

– Во-первых, Лили уже двадцать лет! А Вилли она приведет к нам буквально через несколько минут. Тогда и посмотрим на него, – успокаивающим тоном произнесла Хилари. – Но, судя по ее рассказам, он отличный парень.

– Отличный!… – Эдвин нетерпеливо вскинул вверх руки.

– Мы должны принять его, каким бы он ни был, пойми. Этого человека выбрала наша дочь. Они любят друг друга. – Хилари подошла к Эдвину и обняла его, останавливая посередине комнаты. – Нам остается лишь надеяться, что их семейная жизнь будет такой же счастливой, как и наша. Давай встретим их улыбками, чтобы не расстраивать дочь! И, пожалуйста, не расстраивайся так, нам ведь с тобой предстоит еще провожать в новую жизнь малышку Мириам и проказника Джастина. Эти дети еще не скоро покинут наш дом… А Лили… Ну что ж, ей пора!