— Мастер!

— Я добавил его для демонстрации, — пояснил Дагар и открыл сундучок. — И не приставай ко мне с этим.

Молодой человек спрятал улыбку и заглянул в сундук. К внутренней стороне крышки двумя кожаными тесемками крепился нож с янтарной ручкой, а в самом сундучке, разбитым перегородками на отделения, лежали сушеные травы, тщательно завернутые в тряпицы.

Мастер развернул одну и показал плотнику толстые бледно-желтые корешки, размером с палец.

— Этого хватает на месяц, но теперь нас двое, значит, нужно пополнить запасы. Я не был в Сартре, и не знаю, как скоро нам удастся найти время и подходящее место для поисков.

Дрессировщик завернул мандрагору в тряпицу и положил обратно в сундучок.

— Ищи растение с треугольными листьями, — посоветовал он. — Если найдешь, не рви, зови меня.

Янек направился вглубь леса. Легко сказать, "ищи растение с треугольными листьями"! Плотник никогда не интересовался травами, а теперь, внимательно присмотревшись к тому, на что наступал, понял, что почти все листья можно назвать треугольными.

Молодой человек остановился перед высокой, едва ли не по колено, кочкой, из которой торчали тонкие ветвистые побеги с треугольными листьями, и позвал мастера. Дрессировщик подскочил к плотнику, зацепился ногой за корень и едва не упал.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — выругался Дагар. — Это Кукушкины слезы, олух! Ты что, никогда не видел Кукушкиных слез? Смотри дальше, осел! И внимательно!

— Вы хоть скажите, на что она похожа, эта ваша мандрагора!

— Она абсолютно не похожа на то, что ты нашел, — Дагар снял с штанины прицепившийся репей и пошел прочь.

Янек вздохнул. Будь он драконом, понюхал бы корешок и сразу понял, в какой стороне следует искать. А еще не стал бы обращать внимания на вопли дрессировщика, и не чувствовал бы себя так, будто его оплевали.

"Пусть сам ищет свою мандрагору, — решил плотник, — или покажет образец, иначе он до ночи будет упрекать меня в незнании того, что я знать не обязан".

— Иди сюда! — позвал Дагар, прервав размышления Янека. — Я нашел.

Мандрагора действительно ничем не походила на Кукушкины слезы. Это было невысокое растение с толстыми стеблями и темными треугольными листьями. Мастер опустился на колени. Он осторожно убрал лежащие вокруг мандрагоры сухие ветки и вырвал росшую рядом траву.

— Корни толстые, но хрупкие, — произнес Дагар, — обращайся с ними осторожно.

Дрессировщик вытащил из сундучка нож с янтарной рукояткой, воткнул его в землю и обвел вокруг мандрагоры, затем разрыхлил верхний слой и ладонями убрал сухую лесную почву, затем осторожно извлек из земли растение и отрезал стебель.

— Теперь их нужно помыть и высушить на солнце. Когда они приберут светло-желтый оттенок и съежатся, их можно заваривать.

— Заваривать или варить?

— Заваривать. Измельчить, залить кипящей водой и дать настояться.

— А отвар пить, конечно, нужно холодным.

— И без добавления Ноготков младенца, — подтвердил Дагар. — Еще вопросы?

— Если вы так не хотели брать меня в ученики, что устроили целую демонстрацию, — произнес Янек, — зачем взяли?

— Потому что у меня не было выбора! — рассердился дрессировщик. — Иди, ищи мандрагору, и постарайся управиться за час. Ты должен научиться видеть ее. И не возвращайся с пустыми руками!

Дагар положил выкопанный корень в сундучок и направился к месту стоянки, а Янек пошел вглубь леса. Он найдет мандрагору, ведь это нужно Эргхаргу, его и-ши нужна дракону, а значит, Янек будет стараться.

Сиянка была счастлива. Переодеваясь к обеду, она улыбалась своему отражению в зеркале и мысленно напевала веселую песенку. Мало того, что отец не стал ругать ее за разоблачение торговца Скогара, так еще и разогнал всех женихов.

Едва рассвело, и едва девушка успела проснуться, Фархат пришел в комнату дочери, опустился на край кровати и поцеловал ее в лоб.

— Я люблю тебя, — сказал он, — и хочу, чтобы ты была счастлива.

До сегодняшнего дня отец никогда не говорил ничего подобного! Но на этом сюрпризы не закончились.

— Я отправил гостей по домам, — продолжил Фархат. — Ни один из них не стоит даже твоего мизинца.

— Ты на меня не сердишься? — Сиянка не могла поверить своим ушам.

— Сержусь, но гораздо меньше, чем мог бы. Я не нашел для тебя супруга, но нашел себе помощника. За завтраком я представлю его вам с Лисерией.

Сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди, она крепко обняла короля и прикусила губу, чтобы не закричать от счастья.

— Я так рада это слышать!

— Служанки помогут тебе одеться в лучшее платье, — улыбнулся Фархат. — Сегодня чудесный день, впереди нас ждет еще много приятных моментов. Не забудь о короне.

Ожидая, пока служанки закончат затягивать на ней корсет, Сиянка размышляла о последних словах отца. Может ли день, начавшийся с самого большого и, главное, приятного, сюрприза в этом году, продолжиться в том же духе? Обычно судьба всегда находит, чем подпортить настроение. В корзине, полной медовых яблок, обязательно найдется червивое, в пышном и дивно пахнущем букете обязательно попадется завядший цветок. Может, и сегодняшний день не исключение? Но сегодняшний день именно исключением и оказался.

Войдя в столовую, Сиянка поняла, почему отец настоял на лучшем платье и короне — за столом сидели не только отец и мать, но и ближайшее окружение его величества: графы, князья, военачальники, министры и их супруги. При виде наследницы престола приглашенные к завтраку поднялись и поклонились.

Сиянка, как и полагается венценосной особе, кивнула сразу всем и никому отдельно, и прошла к своему месту, по левую руку от отца.

— Прости за опоздание, — произнесла девушка.

Фархат подождал, пока дочь сядет, и поднялся. Негромкий говор, витавший над столом, стих, и десятки глаз устремились на его величество.

— Прежде чем начать завтрак, — произнес король, — я хочу представить вам моего помощника. Этот человек станет вторым лицом в стране, его приказы не обсуждаются. Относитесь к нему, как относились бы к моему преемнику.

Сиянка с любопытством посмотрела в сторону двери. Может быть, этот таинственный преемник и есть неприятный сюрприз, который испортит весь день? И Огюст почему-то не улыбался, как обычно, и не представил гостя со свойственной ему манерой подшутить. Он вообще не произнес ни слова, только отрыл дверь и поклонился.

В столовую вошел высокий старик, одетый в черный бархатный костюм с голубой лентой через плечо. На воротнике и рукавах поблескивали самоцветы, но ни они, ни богатое облачение не делали незнакомца красивым, его лицо безобразили жуткие шрамы от ожогов, но даже не будь их, Сиянке он все равно показался бы выходцем из преисподней.

Бабка, покойная королева Маргарита, говорила, что время накладывает на лицо человека отпечаток его дел. Чем старше человек, тем больше поступков совершает, тем четче проявляются на его лице следы совершенных преступлений и добрых свершений. Чтобы подтвердить свои слова, Маргарита провела внучку по картинной галерее дворца с изображением сартрских правителей, и рассказала о каждом. Сиянка хорошо запомнила негромкий старческий голос и усвоила урок.

Старик, которого отец взял себе в помощники, был плохим человеком. Его глаза смотрели холодно, морщины на лице складывались в маску жестокости, равнодушия и высокомерия. Может быть, именно такой человек и был нужен отцу, человек, не задумывающийся о доброте и нравственности, ведь Фархат не скрывал своих намерений относительно Миловии. Сиянка порадовалась, что ей не обязательно общаться с незнакомцем, она не будет сталкиваться с ним во дворце, если не захочет, не станет поддерживать светские беседы.

— Вильковест, — произнес Фархат имя незнакомца и сел. — Мой первый министр.

Старик поклонился, а Сиянка прикусила губу, на миг ей показалось, будто среди седых волос отцовского преемника ползают черви.