Двадцать, или чуть больше, лет назад, когда Сиянки еще не было на свете, Фархат пытался завоевать Миловию. Он развернул большую военную кампанию, но мгновенно победить не смог. Противостояние длилось три долгих года, пока Фархат не признал равенство сил и не отступил. Ожидая новых нападений, король Иженек стал строить в Приграничье города. Пять крепостей, находящихся на равном расстоянии друг от друга не только защищали границы, но и держали под контролем воинственного соседа.

Фархат, опасаясь, что защитные сооружения миловийцев в один прекрасный день станут использоваться как отправные пункты для нападения, тоже решил укрепить границу. Дозорные крепости и вышки заняли свои места еще при короле Сайнклапе, и Фархат задумался об особой защите Сартра. Магической.

Сиянка знала от матери, что отец тайно уехал из Тротса и путешествовал почти полгода, а когда вернулся, привез с собой огромный окованный серебром сундук. Внутри лежали эльфийские артефакты, заряженные боевой магией, очень редкие и мощные охранки, которые Фархат лично выкупил у остроухих. Лисерия рассказывала, что почти месяц король с ближайшими советниками обсуждал расположение ловушек и сигнальных заклинаний, он хотел, чтобы никто не мог подойти к столице без его ведома. Наконец, решение было принято. Достаточно далеко от Тротса и на приличном расстоянии от границы, в месте, через которое вражеская армия непременно пройдет, в Селиверстовом Логе, закопали почти сотню охранок.

С раннего детства Сиянка знала, что в Селиверстов Лог лучше не ходить. Магия эльфов нацелена на воинов, вооруженных людей и большие группы, но рисковать собой наследнице престола никто позволить не мог. Против эльфийских чудес у человека нет защиты, от смерти не выздоравливают, а магические раны не заживают.

Девушка вздрогнула и еще раз посмотрела на торговца.

Скогар был в Селиверстовом Логе. Не просто как прохожий, путешествующий по тракту, а в составе большой группы, и попал под действие эльфийской боевой магии и охранных заклятий. Вот откуда его уродливые шрамы, язвы и пятна, вот откуда его худоба и болезнь! Он бывший воин. Бывший враг.

Но знает ли об этом отец?

Янек просидел на козлах весь день. Утром Дагар снова прикинулся больным и немощным, и плотник без единого вопроса занял его место. Может, мастер рассчитывал на то, что молодой человек устанет, а может на то, что испугается парящего над ними в облаках дракона. В любом случае, Янек больше не сомневался, что дрессировщик не хочет брать его в ученики, и рассчитывает запугать, чтобы тот отказался от предложения. К несчастью Дагара, плотник принял решение, а сегодня ночью понял, что ни за что не передумает.

Вечером после рассказа Элиота и демонстрации эльфийской магии Янек долго не мог заснуть. Лежал возле постепенно затухающего костра и смотрел в небо. Он видел, как зажглась Дарла, самая яркая звезда небосклона, как Эргхарг черной тенью спикировал куда-то вниз, к виднеющимся на горизонте горам, и думал. Об эльфах, магии, драконах и предназначении.

Дагар ищет преемника. Мастер не желает видеть на своем месте Янека, и заставляет работать Элиота. Эльф не хочет становиться дрессировщиком, он мечтает вернуться в Ил’лэрию и заниматься тем, чем обычно занимаются эльфы, чем бы они ни занимались. Янек мечтает быть рядом с драконом, но сомневается, что хочет им управлять и заставлять выдыхать огонь на потеху глупой толпе. Увы, жизнь частенько заставляет людей действовать вопреки их желаниям. Дагару придется принять Янека. Элиоту придется путешествовать по пыльным дорогам Миловии еще некоторое время, а плотнику придется стать дрессировщиком. Хотя последнее еще можно оспорить. Дагар выучит его всем премудростям профессии, но Янек уже сейчас понял, что не хочет развлекать зевак, не хочет делать вид, будто Эргхарг тупое животное.

Янек провалился в сон ближе к полуночи и совершенно не помнил, что видел, однако помнил, как проснулся перед самым рассветом. Рядом с ним кто-то дышал. Кто-то большой и горячий. Спина плотника горела от прикосновения к чьему-то теплому боку. Янек хотел повернуться, но понял, что тело его не слушается, руки и ноги отказывается подчиняться, туловище превратилось в бесполезное бревно, которое кто-то слишком близко подкатил к живой печке. Янек мог только дышать и слушать чужое дыхание за спиной.

— Эргхарг, — прошептал Янек, и понял, что язык тоже его не слушается.

"Спи", — пронеслось в голове. Это было не слово, а некий набор образов, слившихся в мешанину обрывочных воспоминаний о теплом сене, ночном небе и покое.

Янек закрыл глаза. Его дыхание замедлилось и слилось с дыханием дракона.

Вдох.

Степной ветер принес покой и умиротворение.

Выдох.

Исчезли все тревоги и сомнения.

Вдох.

Тело наполнилось силой и энергией.

Выдох.

Организм очистился от гнева, разочарования и обид.

Вдох.

Разум прояснился, мысли упорядочились, внутренние образы стали ярче.

Выдох.

Мир исчез…

Янек понял, что летит вниз. В лицо подул сильный ветер, его крылья плотно прижаты к телу и не тормозят падение.

Первое сердце, большое, нечеловечески сильное, бьется ровно, второе сердце, маленькое, с кулак взрослого мужчины, дрогнуло и пошло быстрее.

Через какое-то время крылья расправились, и дракон понес плотника над землей. Янек не видел образов, не видел травы или деревьев, зато чувствовал то, что не чувствовал раньше: всеобъемлющее спокойствие и ощущение громадной силы, внешней, физической, и внутренней. Будто он в один момент стал сказочным великаном, способным выкорчевать из земли самый могучий дуб, сдвинуть горы, поменять местами небо и землю, повернуть реки вспять.

Мысли прояснились. Он и не знал, что в его голове столько ненужного, отвлекающего от сути. Мир стал гораздо проще, но в то же время гораздо ярче, привлекательнее и логичнее. Все лишнее исчезло, стереотипы, навязанные обществом, нормы поведения, вбитые в его голову в раннем детстве, стали неважны. Имело значение лишь одно: он сам. Эгоцентризм высшей пробы. Не по-людски. Но именно это делает дракона свободным, дает ощущение собственной важности, дает силы творить, испытывать на прочность каждый миг, искать свое предназначение, свою судьбу, сливаться мыслями и чувствами с луноликим.

Утром Янек проснулся от холода. Эргхарг улетел охотиться, Элиот спал в кибитке, а Дагар храпел по другую сторону потухшего костра. Путешественникам не было нужды бодрствовать по ночам, их охранял дракон, который съел или распугал в округе всю крупную живность, и не позволит незнакомым людям подойти бесшумно. Никто не заметил, что Эргхарг спал рядом с Янеком, и плотник об этом никому не скажет. Он чувствовал, что между ним и драконом возникла прочная и странная связь. Вряд ли дракон летал с Дагаром, вряд ли позволял Элиоту делить с собой мысли и тело, и уж точно никогда не спал рядом с человеком. Янек — судьба дракона. Эргхарг — судьба Янека.

Плотник подстегнул лошадей, чтобы шли быстрее, поднял голову и посмотрел на парящего в облаках зверя.

"Я рад, что встретил тебя", — послал он мысленный сигнал дракону. Неизвестно, слышит ли его Эргхарг, но, наверное, слышит. В обед точно слышал.

По карте выходило, что они должны проехать через степь и вступить под сень дубравы, где можно найти защиту от палящего светила, поэтому привал устроили, когда солнце уже миновало высшую точку горизонта.

Дубрава оказалась не слишком большой, чтобы помечать ее на карте, однако Янек понял, почему она оказалась отмеченной. В детстве, когда он еще жил в Южных Провинциях, он видел корабельные сосны. Они росли у самой границы с Ви-Элле, и кроме как исполинами их никто никогда не называл. Огромные, выше самой высокой башни королевского дворца, они тянули к небу колючие ладони и, казалось, не качались даже во время бури. Деревья, росшие в дубраве, могли сравниться только с теми соснами.