Шурик понял, что Квазиморда чувствует каждый день, двадцать четыре часа в сутки. Нашему герою доводилось слышать красивые теории о том, что в будущем, когда все люди станут телепатами, ни у кого не будет секретов друг от друга. В теории очень красиво. Но если на практике это будет так, то лучше никогда не жить в подобном будущем.
Обкуренный маг попытался испепелить Сэма ненавидящим взглядом — и понял, что это бесполезно. Не было смысла…
Не было смысла пронзать его взглядом, не было смысла бросать ему вызов и сражаться с ним. Потому что Сэм уже победил…
Дядя Сэм победил. Ситуация была выстроена так, что дядя Сэм победил изначально — уже до рождения Шурика. И сохранит за собой эту победу даже после смерти обкуренного мага.
Сражаться с Сэмом — все равно, что плевать против ветра. Все равно, что пытаться остановить цунами волнорезом. Все равно, что разгонять облака мухобойкой. Все хитроумные магические построения и ритуалы, совершенные Шуриком, способны навредить Сэму не больше, чем комариный укус.
Все тщетно. Все бесполезно. Все равно, что пытаться оторваться от земли и взлететь без крыльев, без двигателя внутреннего сгорания и без хорошей дозы драггса. Все равно, что попытаться поспорить с законами Ньютона. То есть, попытаться-то конечно, можно. А смысл?
Шурик поднял глаза и взглянул на дядю Сэма. Вместо ненавидящего взгляда у него получился обреченный. Должно быть, так самоубийца смотрит на приближающуюся электричку. Возможно, так арабские камикадзе смотрели из кабины самолета на приближающийся ВТЦ 11 сентября 2001 года. Может быть, жители Хиросимы так смотрели бы на падающую атомную бомбу, если бы знали, что это атомная бомба.
— Ну вот, теперь ты будешь меня слушать, — проворковал дядя Сэм, расплывшись в улыбке. — Теперь нам есть, о чем торговаться. Итак, ты узнал ее. Ты искал ее всю сознательную жизнь — и ничего не нашел. А я нашел! Я знаю, где она. И никто, кроме меня, этого не знает. Ты прав, Шурик, ты можешь победить меня и получить все. Все, кроме нее. Потому что, если по какому-то случайному совпадению ты сможешь меня убить — ты никогда не найдешь ее. Я хорошо ее спрятал. Думаю, ты в этом не сомневаешься, зная, на что я способен. Ну, прямо Шурик и кавказская пленница!
— Она жива? — тихо спросил Шурик.
— А сам как думаешь? — усмехнулся Сэм. — Конечно, жива — до тех пор, пока мне это выгодно. Она марионетка. Я управляю ей. Захочу — и она выйдет замуж за какого-нибудь урода. И этим испортит себе жизнь. Захочу — она умрет. А захочу — и она достанется тебе. В награду за то, что ты станешь моим учеником и перейдешь на мою сторону.
Шурик отчаянно зарычал желудочным звуком.
— Подумай, — продолжал Сэм. — От нашей сделки ты выиграешь. Ты получишь все. Если же откажешься — проиграешь. Ты все потеряешь. Вот за этим я и вызвал тебя сюда — чтобы донести до твоего сведения всю эту немаловажную информацию. Ну что, Шурик, делай выбор. А чтобы ты не забыл, что на кону — смотри!
Сэм взмахнул рукой — и в воздухе снова повисла голограмма. Шурик смотрел и плакал, глотая слезы. С самого детства обкуренный маг не проронил ни слезинки — никогда. А теперь… Теперь слезы текли по его щекам ручьями. Слезы размывали ЕЕ образ перед глазами Шурика. Сглотнув комок в горле, Шурик одними губами прошептал, глядя на голограмму: «Прости меня! Прости меня, Моя Любовь!»
И зажмурившись, громко крикнул:
— НЕТ! Пошел ты в жопу, Сенька Герасимов! Чтоб ты сдох! Ненавижу тебя! Делай, что хочешь, но я никогда не стану тебе помогать! Можешь убить меня прямо сейчас, но я найду тебя в других жизнях. Я не знаю, что ты с ней сделаешь, но будь уверен — сколько бы тысячелетий не прошло, в каких бы декорациях мы с тобой снова ни встретились — я отомщу тебе за все! Если хоть один волос упадет с ее головы, я выпотрошу тебя, выпущу все твои кишки и остальные органы! Любой вред, что ты ей нанесешь, ты будешь смывать ведрами своей крови! И так будет тысячи, миллионы лет, до тех пор, пока я не уничтожу тебя, пока не заставлю тебя страдать в тысячи раз сильнее, чем я страдаю сейчас! И когда я решу, что ты достаточно помучился, я превращу тебя в ничто, так что даже пылинки от тебя не останется на просторах Вселенной!
— Ну, как пафосно! — пробормотал Сэм. — Такой талант пропадает. Знаешь, я почти жалею, что мне придется тебя убить!
Раздался громкий хлопок.
Задница коня
Шурик выбрался из кучи мусора, вылез из мусорного ящика. Оглядевшись, он узнал главный бомжатник Москвы — Курский вокзал.
Несколько бомжей медленно оглядели Шурика. Один даже сказал какую-то гадость. В прежние времена Шурик бы сильно обиделся — и наслал бы на них проклятье. Но не теперь. Уже не было смысла. Теперь Шурику было так хреново, что пробуждение в помойке казалось ему вполне естественным.
Тем не менее, отряхнувшись, Шурик вышел на Садовое Кольцо и медленно побрел по тротуару в направлении Таганки. Он шел мимо каких-то магазинов, встречные прохожие шарахались от него. Наверно, дядя Сэм постарался, придав Шурику вид и запах типичного московского бомжа. Надо было срочно добрести до дома и принять душ, затем выбросить старые грязные шмотки.
Но Шурику ничего не хотелось. Он просто брел по тротуару, не видя перед собой ни смеющихся над ним людей, ни прекрасной Москвы, играющей мелодию жизни в ритме хип-хопа. Шаг, второй. Шаг, второй.
Дядя Сэм победил. Враг мог убить Шурика, но оставил его жить. Зачем? Чтобы помучить…
— Значит, будем мучиться, — тихо вздохнул Шурик.
«А ведь можно прекратить все быстро и просто, — пришла мысль в его сознание. — Выбежать на Садовое Кольцо и завершить эту жизнь под колесами первого попавшегося „Феррари“. И испортить жизнь водителю этого „Феррари“ — все равно он козел какой-нибудь, если на „Феррари“ ездит. Или спуститься в метро — и прыгнуть на рельсы. Для надежности».
Шурик без эмоций рассмотрел эту мысль. Мысль была ничем не лучше и не хуже других. Правда, был и другой, более приятный способ умереть — попытаться надрать задницу дяде Сэму, вывести его из себя и довести до той точки кипения, когда Сэм нанесет, наконец, смертельный удар.
Этот способ умереть показался Шурику более привлекательным. По двум причинам:
1. Возможность умереть в борьбе. Ну, так Шурик хотя бы не показал никому того, что на самом деле он проиграл и сдался.
2. Возможность еще немного позлить дядю Сэма. Пусть ему там снова поплохеет.
Шурик рассмотрел и эти мысли. Пошел дальше.
Тротуар завел его в маленький сквер. Впереди был мост, машины мчались по Земляному Валу, перепрыгивая по мосту через Москва-реку. Слева была то ли какая-то академия, то ли еще что-то. А между академией, мостом и Садовым кольцом росли деревья.
Шурик брел по дорожке между деревьев. Затем справа появилось нечто необычное. Приглядевшись, Шурик понял, что это задница коня. Сей пейзаж ненадолго вытащил Шурика из депрессии. Он прошел несколько шагов, внимательно оглядел статую с разных точек зрения. Действительно, на газоне, между автомобильной дорогой и пешеходной дорожкой, стояла статуя лошади. Или коня? Естественно, конь стоял мордой к дороге. А к людям — задницей.
Шурик долго рассматривал конский зад. Было в нем что-то такое…
Нет, не подумайте, что, пообщавшись с дядей Сэмом, Шурик стал зоофилом по принципу «С кем поведешься — от того и наберешься». Вовсе нет.
Просто в этой композиции была зашифрована Жизнь. К тем, кто проносится на дорогих «Феррари» по Садовому Кольцу, Жизнь поворачивалась лицом. И не только Жизнь, но и конь тоже. Ибо конь есть часть жизни.
А к тем, кто пешком путешествовал по обочине от Курского до Таганки, Жизнь была повернута «совсем другим местом», как сказал бы Лесли Нильсен. И конь, как часть жизни, тоже был повернут задницей.
Шурик даже рассмеялся, не выходя из ступора и депрессии.
— Надо везде, у всех тротуаров таких коней наставить, — пробормотал он со смехом. — Чтобы люди не обольщались. Чтобы сразу было видно, четко и ясно — здесь, типа, граница между гламуром и дерьмом. И перейти ее — ну, никак невозможно. Как там у Гребня? «Звезды наверху, а мы здесь, на пути». Нет, на самом деле все проще и пошлее. В Питере на Фонтанке тоже статуи лошадей стоят по обеим сторонам моста. Но там все так зашифровано — мозги сломаешь, пока догадаешься, где тут мессач. А здесь — прямым текстом: «Ты в жопе, Шурик!» За что люблю Москву, так это за ее прямоту!