Скотти ужасно хотелось снять с паспорта копию, но подняв глаза, она увидела Майка с коробкой, на которой была нарисована пицца: он стоял на другой стороне улицы и с кем-то болтал. Скотти торопливо проглядели паспорт: печатей оказалось множество, но только двух стран — Швейцарии и Америки. Скотти три раза повторила номер паспорта и положила его обратно в папку, а папку — в шкаф. Когда Майк вернулся с пиццей, она уже сидела за столом и записывала на листочке номер паспорта Бо Скалли.

Без двадцати десять Хауэлл припарковал пикап в таком месте, откуда было видно здание городского управления, и принялся ждать. Рассказ Бо уже несколько дней не давал ему покоя. Он звучал вполне правдоподобно, однако по репортерской привычке Хауэлл хотел получить доказательства. В полдень девушка, работавшая в архиве, вышла из здания и, завернув за угол, скрылась из виду. Хауэлл отправился в бакалейную лавку, купил там каких-то продуктов, а около часу пришел обратно и успел заметить, что девушка тоже вернулась на работу. Вскоре из здания вышла стервозная миссис О’Нил. У Хауэлла был в запасе целый час.

Девушка удивилась, увидев Хауэлла.

— Я думала, мы вас отпугнули, — усмехнулась она.

— Я проиграл сражение, но надеюсь, не всю войну.

— Вы хотите, чтобы я нашла вам эту карту?

— Нет, вообще-то мне теперь нужно кое-что другое. Не могли бы вы найти старые договоры о передаче имущества? Заключенные около двадцати пяти лет назад?

— Конечно. У нас все хранится. И мне не нужно спрашивать разрешения миссис О’Нил.

— Прекрасно, — Хауэлл назвал ей несколько номеров, которые он списал с карт.

— Сюда, пожалуйста.

Он шел за ней вдоль длинного ряда приставленных друг к дружке шкафов. Девушка сверяла названные номера с указанными на ящиках.

— Вот здесь, — сказала наконец она.

Выдвинув ящик, девушка перебрала несколько папок и достала договор.

Хауэлл просмотрел договор и остался вполне удовлетворен содержанием. Донал О’Койнен передавал участок земли в собственность Эрику Сазерленду и подписал договор. Или это не его рука?

Хауэлл немного подумал.

— А вы не могли бы найти старые лицензии? — спросил он девушку. Энда Маколиф когда-то упомянул, что О’Койнен был не только фермером, но и рыл колодцы.

— Да, разумеется. На чье имя была выдана лицензия?

— На имя Донала О’Койнена. Скажем, за пятьдесят первый год.

Хауэлл подошел вслед за девушкой к другому ряду шкафов.

— Вот, — она достала листок бумаги. — А здесь ходатайство о продлении лицензии на 1951 год.

Хауэлл подошел к окну — там было светлее — и сличил подпись Донала О’Койнена на ходатайстве и на договоре. — Они оказались идентичны… или почти идентичны. О’Койнен передал свой участок Эрику Сазерленду и почти сразу же после этого забрал все свое семейство и уехал с фермы. А вскоре река вышла из берегов, и ферму затопило. Да, все сходится… Хауэлл был разочарован. Эта история разбудила его фантазию, и вдруг все закончилось… Ладно, по крайней мере, теперь он засядет за книгу для Лартона Питса, и О’Койнены больше не будут тревожить разгоряченное воображение.

Хауэлл отдал девушке договор и ходатайство.

— Спасибо, — сказал он. — Я вам очень благодарен.

Но когда он протягивал ей бумаги, его взгляд внезапно выхватил что-то интересное, и Хауэлл поспешно отдернул руку. Под подписью О’Койнена стояла другая…

Документ был заверен неким Кристофером Ф. Скалли…

Глава 23

Скотти ворвалась в домик, напугав Хауэлла, который усердно работал, сидя за компьютером.

— Теперь он у меня в руках, Джон! — воскликнула она. — Он действительно занимается грязными делами, и я выведу его на чистую воду!

Хауэлл схватился за грудь.

— Ты что, решила довести меня до инфаркта? Я, между прочим, немолод.

— Ничего, как только я тебе расскажу, что мне удалось найти, ты сразу помолодеешь.

Скотти бросилась на диван и задрыгала ногами: туфли слетели и упали на пол.

— Ладно, ладно. Рассказывай, в чем дело. Что ты раскопала?

— У Бо есть паспорт! — торжествующе воскликнула Скотти.

Хауэлл посмотрел на нее подозрительно.

— Ну и что? У миллионов американцев есть паспорта.

— Да, но на имя Патрика О’Хары!

— Что-что?

— Там фотография Бо, а фамилия О’Хары. Выходит, паспорт липовый!

— И все?

— То есть?

— Это все, что ты раскопала? Ты собираешься позвонить в ФБР и сообщить им про фальшивый паспорт, да? И надеешься получить за это Пулитцеровскую премию? Да, я уже вижу заголовки в «Таймс»: «Бесстрашная журналистка находит ошибку в паспорте шерифа»… Потрясающе!

— Послушай, но это же не все. — Скотти не собиралась падать духом. — Он ездил только в Швейцарию. Но зато столько раз!

— О, это меняет дело. Тогда в заголовке будет «Репортер узнал, что шериф любит кататься на лыжах».

— Хватит, Джон. Тебе что, непонятно, чем привлекательна Швейцария?

— Альпами.

— Банками, дурень! Швейцарскими банками. Ты можешь явиться туда, кое-как нацепив парик и приклеив нос, принести чемодан тысячедолларовых банкнот, и никто тебя ни о чем не спросит.

Хауэлл призадумался.

— А куда ты дела копии тех бумажек, что нашла у Бо в шкафу?

— Они у тебя в письменном столе.

Хауэлл достал их и разложил на обеденном столе.

— Ну-ка взгляни, — вдруг воскликнул он.

Скотти подбежала к столу.

— Что такое?

— Взгляни на цифры, которые тут периодически встречаются. Вот, смотри, первая колонка.

Он ткнул пальцем в столбец цифр и букв.

— Ну, посмотрела.

Хауэлл прочел записи и что-то прикинул в уме.

— Так… Ага… Это сокращенная запись расписания самолетов. Понимаешь? Цифры обозначают время суток. Если вылететь из Атланты в 18.45 самолетом авиакомпании «Дельта», рейс номер 121, то прилетишь во Франкфурт на следующее утро в 7:20. Если оттуда полететь рейсом 002 в 10:05 на самолете «Люфтганзы», то в 11:10 будешь в Цюрихе. Затем в тот же день возвращаешься во Франкфурт самолетом «Свисэр», а во второй половине следующего дня улетаешь обратно в Атланту.

— Потрясающе! Ну-ка проверь другие столбцы.

Хауэлл проглядел листки, лежавшие на столе.

— То же с небольшими вариациями. Гляди, на сей раз он вернулся через Нью-Йорк: вот опять через Нью-Йорк… а тут он полетел не во Франкфурт, а в Лондон. Это он запутывал следы. Ему не хотелось, чтобы какой-нибудь шустрый клерк иммиграционной службы запомнил его в лицо.

— А разве на паспортном контроле или на таможне не проверяют документы?

— Да, они вводят номер твоего паспорта в компьютер, чтобы посмотреть, не фальшивый ли он и не было ли у тебя каких-нибудь неприятностей: не попался ли ты на контрабанде или что-нибудь в том же духе.

— Но ведь этот паспорт ненастоящий. Почему же Бо не поймали?

— Вполне возможно, что паспорт настоящий, хотя и липовый. Бо без особого труда мог покопаться в архиве и найти свидетельство о рождении какого-нибудь человека, который давно умер, может быть, даже в младенчестве. Не знаю, посылал ли госдепартамент запрос в архив, но даже если посылал, Бо легко было выкрутиться.

— Ну, и как он вывозит из страны деньги?

— В руках. На таможне досматривают твой багаж только при въезде в страну. В Лондоне или во Франкфурте багаж Бо не досматривали, потому что он был транзитным пассажиром. А швейцарцы даже если и видели деньги, то закрывали на это глаза. Можно себе представить, сколько наличных денег ввозится в эту маленькую страну каждый год!

— Ну, и сколько же денег он так перевез, а? Давай сосчитаем.

Хауэлл взял калькулятор и сложил двузначные числа из правой колонки.

— Если это действительно денежки, то он положил в швейцарский банк девятьсот сорок тысяч баксов.

— О, Боже!