— Потому что это самый короткий путь к тайне. Если нас ждал тот, кто завладел ключом от башни Пяти ветров, то к нему и отведут. А разве мы не за этим в степь пришли?

— Не совсем. — Я присел рядом с друзьями. — Мы хотели прийти к оркам свободными. Купцами… А то, что ты предлагаешь, целитель Тим, не только хитрый трюк, но еще и самый короткий путь к смерти. Скорее всего, весьма мучительной. Если себя не жаль, так о Щеке подумай. Парнишка и не пожил толком.

— Я не боюсь!

— Ну и зря… — проворчал я. — Твое бесстрашие говорит не о храбрости, а об отсутствии воображения. Проще говоря, ума не хватает последствия оценить. А вот когда тебе живот разрежут и начнут кишки наматывать…

— Командир, ты чего? — возмутился Тень.

— Извините. Прости, Щек. Я просто дурость терпеть ненавижу. Особенно бессмысленную.

— Ты сейчас горячишься, а потому неверно оцениваешь ситуацию, — перебил меня целитель Тим. — А еще ты обещал выслушать.

— Да. Говори…

— До тех пор, пока нас не приведут в стойбище, нам ничего не угрожает. Орки уже несколько раз намеревались сорвать злость, но их полевой командир строго-настрого запретил трогать пленников. Именем Богморны. И, как видишь, до сих пор это работает. Мы ведь даже, когда могилу рыли, не пытались убежать.

— Днем это глупо. Вас все равно догнали бы… Чтоб уйти от орков пешком, надо хоть на четверть дня опережать преследователей.

— Это неважно. Пока все уверены, что тебя медведь задрал, они поберегут нас…

— Да, а как ты все это так ловко подстроил, командир? — не сдержал любопытства Тень. — Среди них есть парочка толковых следопытов. Но даже они поверили!..

— Долго объяснять. Потом… давай, Тим, говори дальше. Время уходит…

— Я хочу сказать, что надо подождать, пока нас не отведут в стойбище. А вот там, Влад Твердилыч, ты уже поступай, как сам посчитаешь нужным. Не думаю, что подходящий случай не подвернется. Дома орки ведут себя еще беспечнее, чем в степи.

— Твои слова — да Создателю в уши.

— Будем надеяться. Зато мы сразу разузнаем столько, что никаким «купцам» и не снилось. Которые, кстати, оказавшись в стойбище, очень быстро из свободных людей могли бы в пленников превратиться. Стоит только, по мнению вождя, чересчур цену заломить. Но в этом случае выручать нас уже будет некому.

— Я понял.

— Вот поэтому мы и остаемся. Нельзя иначе. К тому же после побега орки поймут, что ты жив и сообразят, кто убил Джегеба. Значит, будут сторожить посох пуще зеницы ока. И нам придется возвращаться, так ничего и не разузнав.

— В общем-то логично. Но как-то…

— Понимаю, командир. — На лице Тени плясали багровые отблески костра, из-за чего следопыт казался видением из снов, а не живым человеком. — Ответственность на плечи давит. Мы в опасности, а ты как бы бездействуешь, да?

— Вроде того…

— Глупость. Мы-то как раз в безопасности. Рисковать и действовать предстоит только тебе. Когда уже по-настоящему спасать нас полезешь. Так что ты, пожалуйста, будь осторожен. Поскольку потом нам больше не на кого будет надеяться.

— Ладно, парни. Вы молодцы… Держитесь. Я не подведу… А чтоб вы не скучали, небольшой спектакль под занавес.

— Эй, Влад, ты что задумал? — забеспокоился Подорожник. — Может, не надо, а то Гулгадан неладное заподозрит. Действительно он слишком умен для орка.

— Ничего особенного, но просто так уйти — выше моих сил. В общем, смотрите сами, завтра, надеюсь, забавно получится.

Я подошел сзади к воину, дремавшему сидя лицом к костру. Похоже, полевой командир все-таки оставил часового, но забыл запретить ему пить со всеми. Понадобилось совсем незначительное усилие, чтобы орк нырнул лицом в тлеющие угли.

Воспользовавшись мгновенно сгустившейся темнотой, я рванул прочь со всех ног, и душераздирающий вопль боли догнал меня уже метрах в сорока от лагеря. Я остановился, присел, чтоб не отсвечивать на фоне звезд, и приготовился наблюдать.

Да, насчет барабанного боя, с которым якобы можно было пройтись по лагерю орков, я перегнул палку. От криков обожженного товарища те хоть и постепенно, но начали приходить в себя…

Глава третья

Моя злая шутка была не глупым желанием хоть как-то нагадить врагам, а продолжением заранее разработанного плана. Того самого, первоначального, который не предусматривал досрочного освобождения пленников. Ведь смерть Джегеба до сих пор осталась неотомщенной. И чтобы продолжить цепь событий, направленных на уменьшение поголовья орков в отдельно взятом отряде, надо было подогнать Одарку более или менее равноценного штрафника. С которым «убивец» мог бы сойтись в очистительном поединке.

И старания мои оказались не напрасными.

Разбуженный воплем обгоревшего воина Гулгадан сделал единственно правильный вывод, вполне очевидный и неоспоримый в предложенных мною условиях. Часовой заснул на посту, из-за чего и свалился в костер. И никакие уверения несчастного, будто его кто-то толкнул, полевой командир даже слушать не стал.

Во-первых, потому что пребывал в жутчайшем расположении духа, неудивительном с такого перепоя. Во-вторых, толкнули часового или он сам упал, разница не принципиальная, поскольку все равно спал. А в-третьих — признав, что его бойца толкнули, Гулгадан тем самым должен был согласиться, что и Одарк говорил правду. Но полевой командир, с какого боку бы ни задумывался, никак не мог понять логику поступков этого странного врага.

Ход его мыслей мне был понятен до последней запятой.

Допустим, в прошлую ночь таинственный недруг не рискнул пробраться в лагерь и ограничился местью, но что ему помешало сегодня?

Нет, таких врагов не бывает. Застать орков мертвецки пьяных и ограничиться пинком часовому, вместо того чтобы вырезать всех до одного, как баранов?! И даже пленников не освободить? Вон, лежат все трое и только оглядываются испуганно. Нет, ни один человек не оставит в беде своих соплеменников, если может помочь. Так что хватит уже думать о пропавшем четвертом. Наверняка медведь к этому времени уже не только доел его останки, но и переварить успел…

Гулгадан помотал головой и скривился от боли, пронзившей затылок.

— Умолкни и не скули, Ругах! Пока я добр и сам не выпустил твои кишки! Убить сонного родича, как Одарк — подло, но твой проступок еще хуже. Ты уснул на посту! И если бы рядом действительно были враги, о чем ты сейчас тут ноешь — мы проснулись бы в Краях Вечной Охоты! Оставив тебя на посту, я доверил тебе жизни всего отряда, а ты… — Гулгадан презрительно сплюнул. — Твое счастье, Ругах, что мы не в военном походе. Иначе и разговора никакого не было бы! Одарк! Ты единственный, кому повезло. Нашелся тот, кто поможет тебе очиститься. Но не сейчас. Мне надоело сидеть на одном месте! Тут скоро шагу будет нельзя ступить, чтобы в дерьмо не вляпаться!.. Выступаем немедленно. Поединок будет проведен, когда разобьем новый лагерь…

Гулгадан помолчал, что-то обдумывая, и добавил:

— Двигаемся без обеда и до тех пор, пока тень от воткнутого в землю ятагана длиной не сравнится с самим оружием.

Воины негромко заворчали, не соглашаясь с таким подходом, но сейчас с Гулгаданом лучше было не спорить.

— Я сказал! Или кто-то хочет оспорить приказ?..

Желающих рискнуть остатками здоровья не нашлось.

Сказано — сделано. Орку собраться, что голому подпоясаться. Поставили пленников на ноги, похватали оружие и побрели прочь. Ни о каком строе или хотя бы его подобии и речи быть не могло. Орда — она, пардон, и в Африке орда. Только и того, что товарищей моих держали внутри группы, стихийно пульсирующей, как отара.

Подслушав ближайшие планы и уточнив направление, я забрал еще больше в сторону и, заложив максимально длинную дугу, постарался опередить орков. С тем, чтобы во время их вечерней стоянки опять иметь возможность подкрадываться с юга. Рассчитывать и сегодня на небрежность врага не приходилось. Зуб даю, что Гулгадан, для очистки совести, после поединка и тризны не просто выставит караулы, а удвоит их. Да и сам вполглаза спать станет. Поскольку еще один труп или несчастный случай с часовым уже станут пощечиной его авторитету как полевого командира. И вряд ли найдут понимание и одобрение среди старейшин рода.