А потом суровый полковник приколет к Андрейкиной синей курточке медаль. Или орден…

Что будет за этим, тоже легко представлялось Андрейке. Вот он идет в школу. Пальто на нем расстегнуто.

— Чья медаль? — спросит Вовка Жук. — Отцову нацепил?

— Моя, — ответит Андрейка, — собственная!..

Да-а, ради такого стоит сделать рацию.

Но прежде чем начать собирать ее, надо было о рации всласть поговорить. Такое дело нуждается в одобрении, а главное, в огласке.

Андрейка вышел во двор. День был воскресный. Вовка Жук гонял клюшкой мохнатый и грязный теннисный мячик. Андрейка подошел к нему и сообщил:

— Рацию буду делать. Хочешь — будем вместе?

— Не-а, — сказал Вовка, — я тренируюсь.

Он ударил по мячу, и мяч отлетел от стены к Андрейкиной ноге. Андрейка отпасовал мяч Вовке. Поглядел, как тот снова ударил, и добавил:

— А я рацией шпиона буду ловить.

— Ну и лови, — сказал Вовка, для которого хоккей был важнее шпиона.

— Ну и поймаю, — сказал Андрейка. — А ты можешь играть в свой хоккей! — Он сказал это, а хотел сказать скорее всего так: «Если есть такое важное дело, как поимка шпиона, как можно играть в хоккей!»

— А я и играю, — ответил Вовка. Мячик — бац! — в воротах. Бац — опять в воротах.

Андрей отошел. Ему захотелось сделать рацию немедленно, и он стал вспоминать, что у него для этого есть. Ящик от старого радиоприемника «Минск», где хранятся сапожные щетки, две ручки-настройки, магнит, моток медной проволоки, один наушник. Батарейку он вынет из фонарика, а антенну возьмет на время пеленгации вражеской рации с телевизора.

Андрейка поднимался по лестнице к себе домой. Его теперь сильно беспокоило: а вдруг шпиона не окажется в нашем городе? Он, например, в отъезде. Тогда весь труд пропадет даром.

На площадке третьего этажа Андрейка встретился с соседом, дядей Вилей. Он был совсем молодой дядька — носил усы, бороду и кольцо на пальце. Шляпа на нем была с круглым верхом.

Андрейка сегодня с ним уже здоровался, поэтому сказал сразу:

— Рацию иду делать.

Дядя Виля остановился.

— Рацию? — Он не удивился, а только почесал бороду. — А для чего?

— Шпиона буду ловить.

Дядя Виля потрогал себя за ус и покрутил кольцо.

— Шпиона. Это дело. Это хорошо. Но ты знаешь, — дядя Виля спустился на одну ступеньку, — ты знаешь, что для этого нужны две рации?

— Нет, — сознался Андрейка, — не знаю. А зачем две?

— Понимаешь… — и дядя Виля стал рисовать ногтем на стене и объяснять, как две рации могут запеленговать рацию шпиона.

— Вот, — сказал он и показал перекрестье двух длинных линий, на концах которых находились Андрейкины рации, — здесь он и сидит, твой шпион.

— Понял, — сказал Андрейка.

Дядя Виля поправил шляпу, потрогал бороду и сбежал по лестнице.

Андрейка посоображал и подниматься наверх раздумал. На две рации материала у него никак не хватит, а одну собирать — не стоит дело затевать. С одной шпиона не поймаешь.

«А вдруг в нашем городе вообще нет шпионов?» — подумал тогда Андрейка. Подумал — и стал медленно спускаться по лестнице. В одну минуту ему показалось, что если сейчас выйти во двор и хорошенько ко всему присмотреться, то можно будет как-то там понять, есть в городе шпионы или нет. Во дворе все прояснится. Андрейка заспешил вниз.

Все внизу, во дворе, говорило Андрейке о том, что шпионов в их городе нет. Полоскалось на ветру разноцветное белье. Опершись подбородком на палку, сидел Кузьмич в твердом высоком картузе, Кузьмич, бывший чапаевец. Он смотрел на Вовку, который играл с Цыганкой, черной и ничьей лохматой собакой. На середине двора, за доминошным столиком, четверо играли, а шестеро стояли рядом и смотрели на них.

Андрейка посмотрел-посмотрел вокруг, вздохнул и подошел к Вовке.

— Поймал своего шпиона? — спросил Вовка. Цыганка трепала его за рукав.

— Нет у нас шпионов, — ответил Андрейка. — Мне один человек сказал: нету их пока. Может, потом будут. — Андрейка присел рядом и протянул Цыганке свой рукав. — На, Цыганка, на!