-- Эх, ладно... - вздохнула Ивик, - не обращай внимания. Если мне совсем уже никак станет - я скажу. Пока ведь работаю...

  -- И потом, еще одно. Я вот работаю здесь дольше, чем ты. И больше видела. И знаешь, что я скажу? Я хочу изменить этот мир. Дейтрос не идеален? Конечно. Но этот мир построен на лжи, неравенстве и угнетении. Здесь миллионы людей голодают и умирают от голода, миллионы детей не ходят в школу, здесь существует рабство, а богатые страны буквально кровь пьют из бедных, но об этом как-то не говорят, а говорят о якобы гуманитарной помощи, которая составляет мизер по сравнению с тем, что экономические механизмы выкачивают из бедных стран.

   Ашен тоже, пожалуй, говорила, слишком громко, но в кафе никого не было, лишь длинная белокурая девчонка за стойкой старательно протирала кофейный автомат.

  -- Ты скажешь, в Дарайе тоже уже нет голода. Да, но я не хочу, чтобы этот мир стал подобием Дарайи. Там нет голода лишь потому, что высоко развиты технологии, выше, чем здесь, на Земле. Но неравенство, угнетение, подлость - все это существует и там. Само производство вангалов - детей со сниженным интеллектом и усиленной мышечной массой - разве это не подлость? Убийство инвалидов, стариков, больных детей - это не подлость? Безработица для трети населения - это разве нормально? Нет, я хочу, чтобы Трима развивалась по дейтрийскому пути, а не по дарайскому. И если для этого надо работать здесь... вот я и работаю. Скажешь, я неправа, Ивик?

  -- Права, конечно, - улыбнулась та. Да ведь и действительно Ашен права! Пожалуй, даже убедила... Ивик и сама так считала по сути.

   Вот только - но об этом говорить не обязательно - может быть, охранять врата в Дейтрос, ежедневно рискуя жизнью, патрулируя в Медиане, возвращаясь в северный, затерянный в снегах поселок - может быть, это все-таки правильнее.

   Городок тонул в утреннем тумане. Казалось, железнодорожная станция обрывается в никуда, бегут, поблескивают рельсы - и впадают в бело-молочную пропасть, и ничего там дальше нет, за этим маленьким вокзалом. Горы вдали, здания на другой стороне железной дороги - все это бесследно исчезло. Ивик подумала, что это выглядит так, будто вокзал не настоящий, а фантомный, построенный в Медиане. Но очень хорошо все простроено, мелкие детали, камешки, трещины в асфальте, и граффити на стене: "Gewalt ist nicht angeboren. Gewalt wird provoziert" - Насилие не бывает врожденным. Насилие провоцируют. Ивик невольно улыбнулась. Даже социально озабоченные подростки здесь, в этой тихой и благополучной стране, пишут на стенах лозунги против насилия. Насилия вообще. Ивик нащупала "Клосс-А7" под курткой - им разрешили взять дейтрийские модели, они лучше земных, привычнее, да и что терять, местное оружие все равно нарушило бы конспирацию.

   Шем тихонько двигалась в такт музыке, пританцовывала - из ушей торчали проводки плеера. Майта задумчиво смотрела в землю. Алайна щелкала кнопками электронной книжки, на вид - суперсовременной, реально - совмещенной с келлогом и маленьким эйтроном. Вдали зашумел поезд, еще невидимый за слоем тумана.

   Все изменили свою внешность. Майта и Шем были в париках и ярко размалеваны, Алайна наоборот парик сняла, ее прическа была очень короткой, аккуратной и подсветленной. Сама Ивик вчера коротко постриглась и покрасила волосы хной. По приезде в Кельн полагалось надеть и очки, односторонне темные.

   Ивик ничего не взяла с собой. От чтения в поезде ее тошнило, а музыки не хотелось сейчас. Тем более, слушать можно только здешнюю музыку, а Ивик из нее мало что грело. Она просто сидела, глядя в окно, на разворачивающиеся пейзажи. Ехать по Германии в поезде - ощущение, что проходишь задворками, из окна видны все индустриальные пейзажи, все покосившиеся изгороди, свалки, пустыри. То, что незаметно, когда едешь на машине. Задние дворы цивилизации. А с фасада Германия похожа на Дарайю. Там Ивик тоже побывала несколько раз - это входило в программу обучения. Да и в квенсене им много раз показывали документальные съемки из Дарайи. Дивного нового, благополучного мира - только во много раз страшнее, чем этот, здешний. Может быть, будущее Европы, в который раз подумала Ивик. Или даже всей земли - только земная церковь не угаснет никогда.

   Мы не позволим.

   Шемис сидела напротив Ивик, глаза ее блестели. Голова в черном, под китаянку, парике все так же покачивалась в такт музыке. Ивик вдруг представила ее в гимназии. И Майту. Действительно, смешно. Они еще даже не в последнем классе. Им восемнадцать, как и остальным детишкам. Только вот дейтры они уже взрослые. Многие в восемнадцать уже рожают первого ребенка - вот и сама Ивик тоже так. Уже состоялись профессионально. Майта и Шем много раз ходили в патрули, сталкивались с дарайцами, участвовали в боях. Убивали. Каково им - ходить в школу, притворяться обычными местными девочками?

   Ивик и самой было сложновато с легендой. Но она, по крайней мере, была здесь взрослой.

  -- Шем, - позвала она. Та вытащила из ушей проводки.

  -- Чего?

  -- Песню вчерашнюю... я хочу выучить. Может, слова напишешь?

  -- Давай комп, - согласилась Шем. Ивик, не ожидавшая такой мгновенной реакции, протянула ей свою книжку. Шемис стала быстро-быстро набирать текст.

  -- Мелодию я тоже забыла, - призналась Ивик. Шем махнула рукой.

  -- Потом научу. Мы когда возвращаемся, послезавтра?

  -- Если все будет благополучно, - кивнула Алайна.

   Ивик взяла свою книжку. На экранчике горел текст. Шем сочинила эту песню на днях, и вчера - Ашен еще была с ними, а потом уехала на своей машине в Кельн - спела ее, подыгрывая себе на клори, точнее - на переделанной под клори земной гитаре. Майта чуть поддерживала ее своей флейтой. Обе девчонки были музыкантами, универсалами, Шем еще и писала стихи. Это нормально для гэйн. Все гэйны умеют творить образы в Медиане. Почти все умеют творить и на Тверди, даже более того - не могут без этого. Все дейтрийское искусство, все, без исключения - побочный продукт деятельности гэйнов. Побочный продукт войны.

   Ивик не была музыкантом-профессионалом, но на клори играть умела. И любила петь. И песня Шем ее чем-то зацепила.

   А знаешь, так просто

Упасть - как в ладони - в траву.

Холодной росою

Умыть воспалённые веки.

И чистому небу

Сквозь слёзы шепнуть:

"Я живу

На этой планете.

В таком непростом человеке."

Ему бы забыть

О сраженьях, о правде, о зле.

Ему бы качать

Колыбель с тихой песней ночами.

И с тёплой улыбкой

Неспешно идти по земле,

Любуясь закатами,

Всходами и родниками.

Зачем ему битвы

И правды двуранящий меч?

Зачем перевалы

С суровыми злыми ветрами?

Так просто - в траву...

И - забыться, забыть, не беречь

Усталую землю,

Объятую снова кострами

Пожарищ и смут.

Над Землёй - облака, облака...