Кюн.

Кюн был счастлив — он убил мага, который был гораздо сильнее, искуснее, старше, который был лучше вооружен, и имел поддержку из замка Дюк. Кюн рисковал, в случае поражения его ждала мучительная смерть, но именно такого рискованного хода не ожидал противник. Когда от первого удара Кюн прокатился по мостовой тридцать метров и замер, пытаясь понять: жив или уже умер, маг уверился в своем успехе. Затем Кюн уполз в переулок, и маг не стал осторожничать, не послал, выжившего в схватке, стражника добить Кюна. Стражник стоял далеко, и маг поторопился, прошел полсотни метров, любопытствуя, кто настолько обнаглел, чтобы среди бела дня нападать на магов. Мало того, из ближних ворот уже выдвинулась боевая тройка магов, и спешка была совершенно напрасна. Кюн встал, чтобы оглядеться. Тупик. За углом обостренный опасностью слух уловил легкие, почти неслышные шаги мага. Кюн перестал дышать и бросил в дальнюю стену высокого кирпичного забора один из двух своих кинжалов, тот зазвенел, упав на брусчатку. Кюн надежно ухватил второй кинжал, и ударил, еще невидимого им, мага, целясь в открытое лицо, на уровне глаз. Попал выше, в центр лба. От страха маг показался ему выше и крупнее. Кюн помнил, как легко удалось убить мечом мага гномов, но на всякий случай вложил в удар всю силу. Кинжал пробил обе кости, и только гарда остановила его. Щуплый, худенький маг упал на бок и медленно, нехотя умирал. Черты его лица менялись, маг старел на глазах. А кинжал выдавливало из головы. «Неужели выживет?» Близкие шаги людей за углом дома оторвали внимание Кюна от захватившего его процесса, «их там слишком много», — решил он. Маленький балкон, в трех метрах над мостовой, был труднодостижим, это прельстило Кюна, враги не догадаются. Кюн ловко забрался на балкон, буквально за пару секунд. Он присел, укрыв голову за кустиками декоративных цветов. Враги разделились, двое склонились над останками мага, еще двое, стражник и маг, побежали к дальней стене, где лежал второй кинжал Кюна. Все трое магов смотрелись молодо и небогато, Кюн решил, что сможет с ними справиться. Дождавшись, когда маг подберет его кинжал у дальней стены, он разорвал ему сердце. Кинжал зазвенел, выпав из рук мага на мостовую.

— Проклятый амулет! Не трогай второй кинжал, — закричал, невидимый Кюну, маг внизу, под балконом. Его напарник не успел остановить движение руки, коснулся насквозь ржавого кинжала, лежащего у головы убитого. Маг дернулся, как от удара молнии, Кюн разорвал ему шейный сегмент спинного мозга. Третьим был убит стражник. Маг под балконом был невидим, он стоял не двигаясь, возможно заподозрил неладное. Каждая секунда ожидания играла на руку противнику, и Кюн осторожно высунул голову за ограждение балкона, маг стоял, задрав голову вверх, их глаза встретились. Ящик с цветами ударил Кюна в лицо, чуть не сломав ему шею, обратный удар взорвал магу голову. Кюн спрыгнул, больно ударившись пятками о камни мостовой, старый маг, со шрамом во лбу, тихо шевелил губами, невидимый обычным глазом дымок потянулся к Кюну. Недолго думая, юноша отпрыгнул в сторону, уходя с трассы непонятного дыма, сделал два огромных шага и ударил старика ногой по голове. Ярость погасла в светящихся желтым светом глазах мага. Добежав до конца тупика, Кюн подпрыгнул, ухватился за острые зубчики стены, и свалился на той стороне, попав в лапы двух сторожевых псов.

* * *

Бетти посмотрела на порванную и грязную одежду с таким презрением, чтобы охранник понял — её нужно выбросить, а не стирать и штопать.

— За работу, лентяйка, — бросил Кюн, уходя промывать раны, ссадины и укусы. Он был счастлив, восторг и эйфория от удачной охоты, казалось, сами собой заживляли его раны. Графиня снисходительно посматривала из окна на охранника, плещущегося у колодца. Кюн читал её нежные мысли, ему было хорошо еще и от них.

Глюк.

На семь дней следователь пропал, на восьмой Глюк перевели из подвала в нормальную комнату с решетками, накормили настоящим обедом, приставили усиленную охрану, а на десерт она получила добрейшего старичка, нового следователя ордена. Он попросил её считать его другом, был предупредителен и мил. Глюк вообразила себя спасенной, начала мечтать о скором освобождении. Этому способствовала, состоявшаяся через пару дней, встреча с тетей и дядей. Смарта отпускали под домашний арест. Тот был хмур, понимал, что это ловушка для Кюна, но вслух не говорил, не хотел расстраивать племянницу, жена это понимала сама.

Кюн.

Обычно, графиня называла место, Кюн же определял маршрут поездки. Сегодня удалось проехать мимо дома тети, и Кюн заметил, что доски с окон и дверей сняли.

В доме живут. Кто? Было неясно. То, что это ловушка, очевидно. На предрассветный визит для новичков Кюн попадаться не стал, лучшее время, считал он, сразу после утренней пересменки. Легко вычислить состав и зачистить его, в запасе останется много времени, хватит на всё.

* * *

Ночью Кюн превзошел себя по всем статьям. Графиня начала догадываться, что молодой охранник не так прост, как она считала ранее, но не могла отказать себе в удовольствии, в результате заснула перед рассветом, и Кюн обеспечил себе свободу до полудня.

* * *

Кюн с каждым месяцем становился всё тоньше в кости и легче. Из-за этого, да в сочетании с его звериной грацией, многим он казался моложе своих восемнадцати лет. Одежда слуги делала его незаметным, а отсутствие оружия на виду превращало в человека, недостойного внимания стражи. Кюн, занятый поеданием пирожков, не имел свободных рук, чего не мог бы позволить себе «опасный преступник». Смена стражников проводилась в восемь часов, маскировались они профессионально, но Кюн чувствовал их, как собака чует добычу. Кюн уже привык, что его охватывает радостное возбуждение, предвкушение удовольствия от предстоящего убийства. Он гордился собой, дворянская кровь дает себя знать или это благоприобретенное свойство, бывший барон не знал. Искусство убивать Кюн отточил до совершенства. Он мог повредить в человеке кровеносный сосуд так, что тот не замечал внутреннего кровотечения и умирал, теряя сознание, в считанные минуты. Ни один из охранников не успел привести в действие свои амулеты малого, среднего или большого исцеления, ни один из трех магов не смог сплести исцеляющее заклинание. То самое, особое, только для имперских магов, служащих в имперской страже. Да и спасли бы их амулеты и заклинания — это большой вопрос, крови они потеряли слишком много. Кюн обошел потерявших сознание стражников, собрал деньги и амулеты исцеления, другие брать не решался.

«Пока они живы, значит — я не мародерничаю», — посмеялся бывший барон, набивая поясную сумку.

* * *

Смарт встретил Кюна безрадостно.

— На улице слишком многолюдно стало, по твою душу пасутся переодетые стражники, — не здороваясь, заявил он.

— Уже свою душу отдали богам, и гадать не надо каким.

— Их там не меньше дюжины.

— Было …

— Сестра твоя и тетя, обе живы до сих пор. Мне бежать некуда. Танте не заложница, за неё не боюсь, мы оба уже мертвы. Сыновья — заложники. Стоит мне сбежать — с ними поступят так же, как с тобой, лишат дворянства, объявят преступниками, — путано объяснил своё бездействие Смарт.

— Хорошие новости. Мы еще повоюем, дядя. Я их буду убивать по сотне в неделю, посмотрю, кому раньше надоест.

— Найдут они тебя быстро, против системы бороться невозможно.

— Трудно, тяжело, но реально. Система состоит из людей, и имеет свой предел прочности. Для пары тысяч членов ордена этот придел уже близок, после четвертой сотни наступит страх, после пятой — ужас.

— Что передать храмовикам? Сегодня мне придется держать ответ.

— Простой обмен. Их жизни на свободу сестры и тети. Какая удача, что они до сих пор живы и здоровы, — Кюн засмеялся и обнял дядю.

— Ты сильно изменился. Необычно видеть тебя таким восторженным, не вяжется всё это с убийствами как-то. Ты, случайно, не влюблен? Точно! Влюблен! — обрадовался Смарт.

— Это делает меня уязвимым, но я рад, что встретил ЕЁ!