Бородач пришел как раз во время приступа, долго любовался делом рук своих и вдруг сообщил:
– А знаешь, властитель здесь, в городе. Вот смешно, правда? Он торчит у нас уже две недели, приехал по каким-то своим делам и даже не подозревает, что ты здесь.
– Я б не стал ручаться в том, что подозревает властитель, а чего нет, – выговорил Дан. В три приема – кашель прерывал, да сильный, чуть глаза на лоб не вылезли. – Но вам виднее. Вы по властителям, чувствуется, большой специалист.
Бородач подошел вплотную и сел перед Даном на корточки. А это ты зря. Совсем зря.
– Знаешь, пришелец, а ты ведь тут сдохнешь.
– Да что вы говорите! – ужаснулся Дан. – Быть не может.
Вот бы хоть несколько минут без кашля. Боже, есть ты, нет тебя, ну дай же мне эти несколько минут? Ну хоть три, я не наглый, даже пяти не прошу. Бородатый хоть и маг, но дурак, то ли не заметил, что Дан с покойничка куртку снял, то ли значения не придал. Когда труп с ним оставляли, кинжал у него с пояса сняли, да карманы не проверили. Проволочка в кармане была. Кусочек сантиметров в десять, сложенная вдвое. Хорошая проволочка, прочная такая, Дан из нее давно скрутил короткий витой столбик да наточил кончик. Так, на всякий случай. От нечего делать, можно сказать. Три минутки, господи, только три.
Дождавшись окончания очередного приступа, Дан вздохнул чуть более судорожно, чем надо бы, бородач расслабился, никак не ожидая от полудохлого пленника такой прыти. Любой прыти. Дан выбросил руку, одновременно рванувшись вперед. Перестарался, проволочка ушла в левый глаз до основания, маг рот-то открыл, но почему-то не крикнул в первую секунду, а потом и не мог уже, потому что опрокинулся на спину, а Дан второй рукой рубанул его по горлу. Аминь. Сит тиби терра левис, значит, да покроет твое тело мягкий песок, чтобы собаки могли легче вырыть твои кости. Злые были эти древние римляне. Такие жестокие эпитафии писали.
Дан быстро обыскал бородача. Оружия мы не носим, мы маги, мы такие самоуверенные, просто ужас что… однако в кармане имеем ключ. От дома, где деньги лежат. А ключи здесь размеров достаточно впечатляющих, так что сойдет. Ну, Лазарь, давай.
Невероятно, но мир снова сузился до экрана компьютера: Дан вошел в боевой режим. Открывая дверь, он уже знал, с какой стороны стоит сопровождающий, и вогнал ему зажатый между пальцами ключ в глаз; можно бы и в горло, но удар должен быть посильнее, Дан не рискнул рассчитывать на себя. А этот был очень даже вооружен, меч на поясе, кинжал в сапоге и пара метательных ножей в рукавах. Сгодится. Еще дверь – один слева, виноват, не виноват, не важно, бог простит или учтет смягчающие обстоятельства. Лестница. Еще один – получи, фашист, гранату от советского бойца. Ох ты, просторно-то как, светло, лампы зажжены, значит, вечер, значит, на улице темно, значит, дополнительные шансы скрыться. Даже если властитель не в городе. Вышивка на груди осталась, браслет вообще можно снять, только если руку отрубить, а на руке и вовсе имеется скрытая татуировка… если ее под грязью удастся разглядеть… какой же горожанин не захочет заслужить благодарность властителя. А не надо мне дорогу преграждать, так бы, глядишь, и пожил еще, а то извини, и ты, друг, прости… руки поднимаешь? ну живи тогда, но полежи пока в обмороке, это не смертельно, но вырубает на полчаса эффективно…
Он вывалился на улицу через окно, потому что тяжелая дверь была заперта, а искать ключи он не стал. Конечно, все эти, с позволения сказать, мысли возникли потом, как воспоминания, в боевом режиме мыслей не бывает, только действия. Господи, спасибо тебе за эти три минуты, а если ты такой милосердный, как говорят твои фанаты, то есть верующие, дай еще парочку, чтоб успеть в тень уйти, нырнуть в проулок, в подворотню какую…
Бог расщедрился основательно и дал Дану возможность петлять по улицам не две минуты, а довольно долго, пока наконец силы не кончились совсем, а кашель не вернулся, да такой, что Дан повалился на землю и перестал соображать. Совсем.
– Ты живой, а?
Руки сжимали рукояти меча и кинжала, но поднять этакую тяжесть возможности не было. Мальчишка. Лет шестнадцать, в смутном свете из открытой двери видна жидкая поросль на подбородке, которой парень явно гордился.
– Хочешь хороших денег заработать? – прерываясь на каждом слове, вытолкал из себя Дан. – Спрячь меня. Или вызови стражу. Но только стражу…
– Ты не разбойник?
– Нет. Рукав мне подними. Видишь браслет? Я собственность властителя Дана. Помоги мне, и он тебя наградит. Боишься – зови стражу!
Парнишка боролся с собой не дольше нескольких секунд, решил правильно: подхватил Дана подмышки и поволок к двери, втащил в коридорчик, а там – в крохотный чуланчик.
– Я хозяину доложусь, а то меня не пустят никуда… Ты не думай, он хороший, честный.
Думай не думай, выбора все равно нет. И сил. Выдохся. Дан прикрыл глаза. Нет, если что – второй драки не получится, чудес не бывает. Но тебе все равно спасибо, господи, дал сверх запрошенного, я запомню. Второй драки быть не может. Это уж и вовсе сюрреализм: чтобы напороться на соратника бородача, чтобы у властителя – у властителя! – было несколько врагов в одном городе…
– Собственность властителя, говоришь?
Как не хотелось открывать глаза… Здесь было сухо и тепло. Тепло.
– Могу доказать, – прохрипел Дан, – если ты поможешь мне снять куртки. Обе.
Солдат. Бывший, естественно, но выправка при нем. Может, даже офицер, хотя вряд ли, бывшие офицеры трактиров не держат, а это трактир. Запах. Запах еды и хлеба.
Он сноровисто стащил с Дана обе куртки, не стесняясь комментировать их чистоту и общий аромат, исходивший от Дана. Потерпишь, я вон сколько трупный запах терпел и даже ел, рядом с несвежим трупом сидючи… Дан заставил себя разжать пальцы – меч упал на пол, – задрал почти уже негнущийся рукав рубашки и шлепнул себя пониже локтя… Ни фига. Сил не хватило. Правда, отставной солдат помог – так поддал, что только звон пошел, и на коже засветился черный знак властителя.
– Ух ты, и правда… Мне в магистратуру сбегать, сударь?
– Давай. Властителя в городе нет?
– Да откуда ж нам знать, это внутренний город. Я в магистратуру…
Спустя какое-то время Дан оказался в окружении большого количества людей. Это хорошо. Это уже очень хорошо. Расспрашивать его не рисковали, очень большой чин из магистратуры, если судить по толщине цепи, красовавшейся поверх добротной куртки, сказал, что непременно узнает про властителя, а вот пока лекаря привел, уж не обессудьте, сударь, вампир это…
Ничего лучше и придумать было нельзя. Дан продемонстрировал вампиру левую руку, и тот с трудом удержался, чтоб в пояс не поклониться. Дана отнесли в комнату, раздели догола, вампир тщательно осмотрел его, прослушал, обстукал, скормил пару пилюль и заколдовал над чайничком с горячей водой.
– Его вымыть надо, – посоветовал он, – а потом тепло укрыть. Найдется достаточно воды?
– Выйдите все, – приказал Дан. Обнаглел, но что уж тут делать. Главное, слушаются. Даже если и не верят, понимают, что хуже не будет, если незнакомцу помогут, тем более что он ничего сверхъестественного не просит. – Есть в городе высшие вампиры?
– Я, – скромно признался лекарь. – Вы, сударь, надо полагать, спасли жизнь кому-то из наших?
– Сыну Киры Лит.
– О-о-о, – поклонился вампир, – чем могу услужить вам, Дан?
Ух ты, а я в их кругу знаменит…
– Вы можете летать?
– Разумеется.
– Пожалуйста, узнайте, если ли во внутреннем городе властитель.
– Есть. Вы хотите, чтобы я посетил его? Прямо сейчас?
– Ну зачем пугать людей. Когда закончите со мной. Куда вы дели мой кашель?
– Пока только подавил. У вас застужены бронхи, это крайне неприятно. Но ничего, это я вылечу. Бронхи и легкие – мое хобби. Вы истощены… Так, выпейте, пожалуйста, как можно больше этого отвара.
Дан выпил все. Отвар был восхитительно горячий. В комнату притащили большую жестяную ванну, в которую и погрузили Дана, залив горячей водой… Его терли мочалками – вода заметно темнела, мылили на сто раз, и все подливали горячей воды, чтобы он не замерз, потом растерли полотенцами, едва не сняв кожу с выпирающих ребер, голову обмотали, как чалмой, уложили в постель под одеяло и принялись поить с ложечки густым куриным бульоном… В этой суматохе вампир растворился, и о нем никто не вспомнил. Нирут здесь или нет?