– Потому что ты старше его, ты некрасива, хотя и довольно мила… впрочем, как и все мы. Но ты даешь ему жизненную силу, которой ему хватит на много лет. Даже полукровка не откажется прожить на двадцать лет дольше. Ты ничего о себе не знаешь, сестра. А люди не скажут, даже если и знают.

– Скажи ты.

– Для этого я и пришла. Ты по незнанию совершила очень серьезную ошибку. Нет, я не имею в виду полукровку, успокойся. Ты нарушила Равновесие. Ты привела в мир Владыку эльфов, и мне даже представлять не хочется, к какой катастрофе это может привести. Не надо пугаться. Все мы делаем ошибки, особенно поначалу. Очень трудно научиться не вмешиваться в естественный ход вещей. Всегда хочется кому-то помочь, а кого-то покарать. Ты научишься. У тебя еще все впереди.

Тетка прямо лучилась доброжелательностью, и что самое страшное, вызывала в Лене доверие. Она чувствовала явное родство с этой заурядной толстушкой, а уж о Равновесии и сама не раз думала.

– Для чего же мы приходим в мир, если не имеем права вмешиваться?

– Почему же не имеем? Мы имеем все права. Не стоит вмешиваться – вот и все. Вмешательство может привести к тому, что в следующий раз, когда ты придешь в этот мир, он изменится до неузнаваемости. Возможно, в нем не останется людей.

– Как в Трехмирье не осталось эльфов, – сердито сказала Лена. – Тоже нельзя вмешиваться?

– Можно. Ты можешь делать все, что считаешь необходимым. Больше того: ты можешь сделать. Ты можешь изменить мир. Причем очень просто: дав свою силу человеку, который готов мир изменить. Или эльфу.

– Ну знаешь, если ты о Владыке, у меня просто не было выбора.

– Был. Ты могла отказать ему.

– И эльфы убили бы моих друзей.

– Но сохранилось бы Равновесие.

Лена встала, походила по комнате, зло пнула свернутую постель.

– Для чего мы приходим в мир? Чтобы ничего не делать? Чтобы ходить и благостно улыбаться всем и никому, позволяя разбойникам убивать детей, а людям – жестоко казнить эльфов за неправильную форму ушей?

– История жестока. Сколько цивилизаций исчезло без следа? Вспомни школьный курс истории. Ты ведь образованная женщина из развитого мира, как и все мы. Не знала? Нам нет места в наших мирах. У вас развита техника, наука, вы плаваете под водой и летаете в воздухе. Но нет магии. Только не спрашивай меня, что такое магия, я понятия не имею. Когда меня выбросило в мир магии, я растерялась, как и ты, несколько раз пыталась вернуться, а потом вдруг подумала: а зачем? Что меня держит? Детей у меня нет, мужа нет, подруги погорюют да перестанут…

– У меня родители…

– Это жизнь, сестра. Ты ведь не хочешь возвращаться к ним. И не возвращайся. И поверь: они утешатся легче, чем ты думаешь. Такова уж наша особенность: нас легко забывают даже самые, казалось бы, родные люди. Моя родная сестра не вспоминала обо мне через полгода. Словно меня никогда и не было. Знаешь, как мне было обидно поначалу… А потом я увидела, как радуются люди моему появлению – люди, эльфы, гномы.

– А также хоббиты и орки, – буркнула Лена.

– Таких не видела. Но и они бы радовались. Понимаешь, наши слова, наши чувства имеют силу реальности. Ты сгоряча пожелала фермеру, чтоб у него корова сдохла, – и корова непременно сдохнет. Ты пожелала ему хорошего урожая – и у него обязательно будет хороший урожай. Только если твое пожелание искренне. Любое, независимо от того, добра или зла ты желаешь.

– Проклятие Светлой?

– Это страшная сила. Действительно, страшная. Это может повлечь стихийное бедствие невиданной мощи, или моровую болезнь, или опустошительную войну. Хотя бы техногенных катастроф здесь не бывает.

– Трехмирье случайно не Светлая прокляла?

– Я не знаю. А оно проклято? Может быть, и одна из наших сестер.

– А как же Равновесие? – съязвила Лена. Странница разлила чай по кружкам и грустно вдохнула.

– Мы уходим из мира и возвращаемся в него. Мы видим, что происходит в течение лет, десятилетий, столетий. И видим, что нарушается Равновесие. Может быть, так было и с Трехмирьем.

– Там не осталось ни одного эльфа, – сообщила Лена. – Чисто антропогенная катастрофа, ты не находишь?

– А до этого там не осталось ни одного гнома, и это тоже антропогенная катастрофа, – согласилась Странница, – и люди там подвержены массовому безумию. Может быть, именно это и стало причиной проклятия.

– А почему бы не благословить мир, в котором что-то идет не так, как должно? Потому что проклясть – легче? Потому что ненависть ярче любви?

Странница отпила из кружки и одобрительно кивнула.

– Увы. Мы не боги, мы всего лишь обыкновенные женщины. Ключевое слово – обыкновенные. Понимаешь? Мы смотрим на мир, так сказать, усредненно. С точки зрения мирного обывателя, которого, как ты сама понимаешь, свои удобства волнуют куда больше, чем большая политика, макроэкономика или достижения генетики. Для него война в другом конце света – всего лишь яркая картинка в газете. Нет, он искренне посочувствует жертвам, ужаснется разрушениям…

– И переключится на футбол, – уныло продолжила Лена. – Я и сама такая.

– И я. И все мы. Но ты уж пойми: мир и создан для таких, как мы, – для обыкновенных и ничем не выдающихся людей. Для тех, кто отчаянно торгуется за лишний мешок репы, для тех, кто вырастил эту репу. Для твоего милого полукровки. Даже для того дурака, который впустил меня в дом и старается подслушивать под дверью. Он ничего не услышит, эльфы – прекрасные строители. Я вообще люблю эльфов. Ты слышала их менестрелей? Это ж чудо что такое! А какие они строят города – сказка. Ты еще не видела? Я тебе даже завидую: у тебя так много впереди! Но только представь себе: город словно естественное продолжение земли, светлый, легкий, кажется, что колонны нужны не для того, чтобы подпирать крыши, а чтобы не дать дому улететь. Какая чудная резьба…

– Тогда почему ты считаешь дурным то, что я спасла больше сорока тысяч эльфов?

Странница всплеснула руками:

– Да упаси меня высший разум! Разве я упрекнула тебя в том, что ты спасла эльфов? Да разве я в чем-то тебя вообще упрекнула? Каждая из нас строит свою жизнь так, как считает нужным. Ты вспомни, что я сказала. Твоя ошибка не в спасении этих чудесных созданий, а в том, что ты привела Владыку – эльфа, способного перевернуть мир.

– Ну так ты прокляни его, и Равновесие восстановится, – зло сказала Лена.

– Не вижу повода. Пойми, сестра, это был не упрек. Только совет. Никогда не принимай опрометчивых решений. Помни: у тебя впереди десятилетия, чтобы сделать выбор. Ты имеешь время, чтобы тщательно все обдумать.

– У меня – да. А у эльфов Трехмирья?

– Ты могла прийти к ним сама и предложить переселиться сюда. И никакой король или кто там здесь правит не посмел бы усомниться в правильности твоего решения. Но только самих эльфов. Строители, маги, ткачи и менестрели. Не Владыка. Ты знаешь, какую роль может играть в истории личность? А что такое Владыка для эльфов, даже вообразить себе трудно.

– То есть я должна была сказать Лиассу: приводи своих людей, а сам оставайся в Трехмирье и иди на крест?

– Должна? Ты никому ничего не должна. Но возможно, это был бы оптимальный вариант. Странница никогда не приходит в мир просто так. Всегда с определенной и близкой целью.

– А ты тоже?

– Да. И я сделала неправильный выбор. Как и ты.

– Хорошо. Давай я попробую порассуждать логически, хотя у меня это получается плохо.

– У нас у всех так, – улыбнулась Странница. – Потому мы и тратим так много времени на выбор и решение. Ты пей чай. Замечательный чай заварил твой полукровка.

Лена решительно отпила замечательного чая и продолжила:

– Владыка Лиасс признал Родага королем людей и эльфов. Как говорит Проводник, он никогда о таком не слыхал. Владыка дал клятву верности королю, причем истинную клятву, хотя я и не очень понимаю, что это такое. Он скрепил договор своей магией и своей кровью.

– Истинная клятва крайне серьезна. Ее почти невозможно нарушить. И Владыка будет ее соблюдать. Только для него всегда важнее всего будут интересы эльфов, и если ради этих интересов ему понадобится уничтожить людей, он это сделает. Не нарушив клятвы. Он ведь клялся в верности королю, но не короне. Король – человек, и через двадцать или пятьдесят лет он умрет, а у Владыки добавится одна мелкая морщинка. Да и то вряд ли. Что будет тогда, кто знает? Сами по себе эльфы всегда разрозненны. Они большие индивидуалисты. А человек – он общественный. Потому эльфов становится все меньше, а людей все больше. Но Владыка – единственный, кто способен объединить их и повести за собой. Ну, может быть, Лиассу это не понадобится, может быть, людям и эльфам удастся найти общий язык и мирно сосуществовать с людьми, подчиняясь законам короны. Я ведь говорю о ситуации, если король захочет изменить законы. Если появился дискриминация эльфов…