Радиопеленгаторные приемники, которыми были снабжены дежурные, предназначались для отыскания передающих станций на сравнительно большом пространстве. Рамки их одинаково хорошо принимали радиоволны, идущие как спереди, так и сзади. Дежурные радисты путались. Каждый считал, что источник сигналов находится перед ним, тогда как у Хрулева и Ничкина он был за спиной. Отправляясь вверх по течению реки, они думали, что гонятся за Ничипоренко, на самом деле удалялись от него. Только один Анисимов принял правильное направление, да и то с большим опозданием.

Все это, однако, стало ясным только впоследствии, когда Рожков в спокойной обстановке разобрал всю операцию.

Краевский шел по тропинке вдоль берега. Пройдя лесок, он остановился у самого края обрыва. Снизу, из темноты тянуло холодом и сыростью реки. Не сколько Краевский ни присматривался, ни воды, ни камыша он различить не мог. Только в одном месте чуть заметное светлое пятнышко то появлялось, то исчезало, чтобы вновь появиться и пропасть.

«Ищут, — подумал он, — это хорошо. Значит, общая тревога». Он с нетерпением ждал условленного сигнала — трех пистолетных выстрелов, означающих, что шпион схвачен. Но время шло, а все оставалось спокойным. Тут он услышал плеск воды и разглядел в темноте черную лодочку, шныряющую у самого берега. Снова блеснул луч фонаря.

«Наши», — подумал Краевский и спустился к воде.

— Эй, кто там? — тихо окликнул он.

— Это вы, Артемий Иванович? — отвечал голос Анисимова. — Ничипоренко, кажется, уже вылез сюда, на берег...

— Ну?.. Почему вы так думаете?

Вместо ответа Анисимов живо подвел лодку к берегу и выскочил на землю, захватив с собой радиоприемник.

— Сигналы вот так идут, — пояснил он, указывая рукой направление, перпендикулярное линии берега. — На воде и в камышах его нет, значит, он успел вылезти на землю.

Они поднялись наверх к лесу и еще раз проверили направление сигналов. Анисимов был прав — сигналы распространялись так, как он указал.

— Он может находиться как на этом берегу, так и на другом,—сказал Краевский. — Но там дежурит капитан Зарубин, он его должен задержать. Наше дело искать его здесь.

Они пошли напрямик через лес, как указывали сигналы, и очень скоро вышли на дорогу. Она вела на восток, прямо к совхозу «Новый путь». Лес скоро кончился. Впереди на громадном пространстве простирались совхозные виноградники. Еще дальше в темноте мерцали здесь и там светлые точки — это были здания самого совхоза. Недалеко от опушки можно было разглядеть небольшой домик, окруженный деревцами, где жил совхозный сторож. В окнах горел сеет: видимо, там не спали.

Краевский и Анисимов обошли домик кругом и сразу же убедились, что сигналы идут именно отсюда.

— Маяк там — это безусловно. Ничипоренко, будем надеяться, тоже там. Идемте! — сказал Краевский.

Они подошли к крыльцу и постучали. Послышались тяжелые шаги, застучала щеколда, и в дверях показался высокий старик. Он с удивлением посмотрел на непрошен ых гостей.

— Ничипоренко здесь? — спросил Анисимов.

— Ну здесь... А вам на што?

— Надо поговорить.

— Ну, поговорите.

Анисимов и Краевский вошли в избу и, быстро пройдя сени, открыли дверь в комнату. Там было светло. За большим столом сидел Ничипоренко в нижнем белье и чистил ножом рыбу. На полу стояла небольшая корзинка с крышкой, полная мелкой рыбы. Он узнал Анисимова, приподнялся и выронил нож.

— Ну-с, дорогой Трофим Иванович, — сказал тот не без иронии, — друзья, как говорится, встретились вновь.

Уху готовите?.. Ну, показывайте, где у вас спрятан радиопередатчик...

Ничипоренко молчал, словно набрал в рот воды. Краевский оглядел комнату. У одной стены топилась большая плита, над которой сушилось белье, рваная верхняя одежда и обувь. На плите грелся котел с водой. В другом углу стояли во множестве рыболовные снасти: удочки всех сортов и размеров, сачки, острога. Видимо, хозяин был любителем рыбной ловли.

Анисимов подошел к этому углу, протянул руку и вытащил радиомаяк. Теперь он был замаскирован под удочку: к верхушке тростинки была привязана леска с поплавком и крючком.

— Что это такое? — спросил Анисимов. Ничипоренко продолжал молчать.

— Это ваша удочка? — обратился Анисимов к старику-сторожу.

— Зачем моя?.. Его. Сейчас притащил.

— Вы сами видите, Ничипоренко, — продолжал Анисимов, — что ваша игра кончена. Одевайтесь и следуйте за нами! Какие здесь ваши вещи?

Но одеваться Ничипоренко было не во что — вся его одежда висела совершенно мокрая.

— Это вы где же вымокли?—продолжал допрашивать Анисимов.

Старик-сторож, удивленный всем происходящим, ответил за него:

— Так он же упал в воду, когда рыбу из верши доставал.

— И принес ее вам в подарок?

— Зачем в подарок? На яблоки сменял.

Лейтенант не стал тратить времени на разговоры. Он связался по телефону с городом и вызвал машину. Уже светало, когда Анисимов увез Ничипоренко, переодев его в сухую одежду. Он захватил также радиомаяк и все имущество арестованного — его платье, обувь и корзину. Корзина была та самая, которую видел Рожков у Ничипоренко в челноке, наполненную раками. При внимательном осмотре оказалось, что в ней был искусно скрыт пеленгаторный приемник, которым Ничипоренко пользовался для отыскания радиомаяка. Антенна была вделана в прутья ручки, все приборы размещались внутри толстого прута, служащего ободом дна. Телефонная трубка помещалась в деревянной втулочке, которой запиралась крышка, а провода в ней были вплетены в веревку, привязанную к этой втулочке.

Операция «УН» была закончена.

Мне удалось присутствовать на разборе этого дела у Рожкова. Он сам пригласил меня. Это было тотчас же по возвращении его из Белых камней. Присутствовал я также на первом допросе Ничипоренко. Об этом стоит рассказать.

Часовой ввел в комнату пожилого человека, неряшливо одетого, нечесаного, с усами и бородой, в которых блестела седина. Ему предложили стул и папиросы. Он сел на краешек, понуро опустив голову. Долго и молча курил.

— Ну-с, — сказал Рожков, прервав молчание, — назовите ваше имя.

— Что? — очнулся преступник.

— Ваше имя?

— Имя?.. Ничипоренко Трофим Иванович.

— Нет. Настоящее имя.

— Так я же и говорю — Ничипоренко.

— Значит, вы не меняли своей фамилии?

— Нет.

— Положим. Где и когда родились?

— Здесь, в селе Ольховцы, в девятьсот пятом году.

— Вам только сорок лет?.. Гм.. Расскажите, как вас завербовали в шпионы.

— Так разве я, товарищ майор, настоящий шпион? Разве такие настоящие шпионы-то бывают?.. Да я, если хотите знать, ни одного шпиона и в глаза не видел. Вот что!

— Так кто же вы тогда?

— Кто? Связной, вот кто!

— Это все равно. Рассказывайте.

Монотонным голосом, часто прерываемым сухим кашлем, запинаясь и повторяя одно и то же, Ничипоренко рассказал совсем неинтересную историю своей жизни.

Он был сыном мелкого торговца. Учился плохо и школы не кончил. Отец разорился во время первой мировой войны и умер. Трофим поступил в чужую лавку приказчиком, но за неспособность и пьянство его скоро выгнали.

Батрачил, бродяжничал, воровал, побывал и тюрьме и в конце концов устроился работать бакенщиком.

В те годы, когда фашисты стали усиленно готовить войну с Советским Союзом, его завербовали в шпионы. Пришел какой-то человек, посидел, покурил, посочувствовал и предложил стать германским шпионом за небольшое ежемесячное вознаграждение и обещание большого участка земли на Украине после ее завоевания. Ничипоренко согласился.

Через месяц его уже переправили из родной Польши в германский городок Митвейде, в шпионскую школу, а еще через полгода он вернулся на родину, на старую должность бакенщика, обогащенный необходимыми знаниями шпионского дела. Обязанности его были несложны: он брал спрятанные в определенных местах зашифрованные шпионские донесения и, не расшифровывая, передавал их по радио. Передатчик был вмонтирован в рейку для измерения глубины реки. Никого из других агентов он никогда не видел в глаза и не читал ни одно из донесений.