Пока Решар ехал, он неоднократно останавливался и проверял, все ли в порядке с Жанной. Его дважды тормозили полицейские, но удостоверение инспектора заставило их отвязаться. На вопрос, почему он не везет ковер в багажнике Решар отвечал, что если поставит на него пятно, жена запихает ему этот ковер в задницу. Полицейские смеялись и прекращали расспросы. Так прошло два часа. Его цель — старая полуразрушенная часовня, куда еще вчера он перетащил все вещи. Часовня и будет ловушкой для вампира. Решар отлично знал, сейчас связь вампира с жертвой уже достаточная для приманки, но недостаточная, чтобы Люк мог увидеть Жанну на большом расстоянии и засечь их перемещения раньше времени.

Инквизитор спрятал машину в кустах и понес ковер в часовню. Дом Господа так же даст дополнительное прикрытие — пока ты в церкви, вампир никогда тебя не найдет. Войдя внутрь, Решар закрыл дверь на запор, а потом повесил замок. Теперь отсюда ей не выбраться. Он раскатал ковер и одел девушку. Прикосновения к гладкой коже вновь пробудили воспоминания о несостоявшейся жене. Одетую девушку Решар посадил в кресло, тщательно прикрученное к полу, и привязал. Проверив тугость узлов, Решар уселся напротив. Пока Жанна не очнулась, придется ждать. Инквизитор извлек фляжку с коньяком, губы приложились к горлышку. Все, ловушка готова и завтра она захлопнется.

Глава 14

Люк сидел напротив Маршана и смотрел, как в безобразной пасти исчезает вторая бутылка виски. Высший вампир мог захмелеть и пользовался этим преимуществом. Сейчас десять утра, все шторы в помещении завешаны. Они сидели в мастерской, Маршан прохаживал меж холстов, когтистые пальцы вращали стакан, а раздвоенный язык то и дело прицыкивал. Как и всем прочим, картины ему нравились. У высшего вампира есть только один недостаток — он боится солнечного света. Вернее, не то чтобы боится, но на свету кожа его плавится и сползает. Тут, конечно, сразу же вырастает новая, но и она слезает, и процесс этот довольно болезненный. На свету высший вампир не умрет, но ему будет очень больно.

— Вам нравятся мои картины? — спросил Люк. Игра в молчанку продолжалась уже час, он ждал, пока хозяин пойдет в гроб. Сейчас оставить его он не мог.

— Да. И это одна из причин, по которым ты еще жив, ублюдок.

— А почему вы называете меня ублюдком, владыка?

— А почему ты убил свою сестру? — красные буркала сверкнули. Лик знал, это — признак иронии.

— Это не имеет…

— Отвечать!

— Потому что она мне надоела.

— Хорошо, ублюдок. Только это неправда. Ты мог убить ее и сам, но спровоцировал меня. Ты хотел, чтобы она помучилась напоследок, не так ли? Ведь это очень больно, умереть от укуса высшего вампира…

— Вы правы, хозяин, — кивнул Люк.

— Вот поэтому я и называю тебя так. Я тоже тебя мучаю. К тому же, это правда. Ты — ублюдок.

Он вновь умолк, взгляд вернулся к холстам. Так прошло еще полчаса, и наконец, Маршан заговорил сам:

— Ты что, влюбился в нее?

— В кого, хозяин?

— Не делай из меня дурака. В свою новую жертву. В Жанну.

Люк сглотнул. Он и не предполагал, что Маршан знает ее имя.

— Я не знаю, хозяин. Но она очень красивая.

— Тонкие руки?

— Да.

— Красивая шея?

— Да.

— Грудь?

— Идеальная.

— Прекрасно, — усмехнулся Маршан. — Ты хочешь ее обратить?

— Да. Я хочу иметь ее вечно.

— Она станет для тебя новой Анабель? Ты станешь унижать ее так же, как и всех прочих жертв? И даже собственное гнездо? Ты думаешь, я не знаю, как ты их называешь? Крысы. Жалкие крысы.

— Они для меня не больше чем крысы, хозяин. Но я не хочу ее унижать. Или хочу… Я не знаю. Но я хочу попробовать.

— Это правильно. Ты слишком злобен для вампира. Это у меня нет никаких человеческих чувств, но я — высший. Я полностью вампир, а ты наполовину человек. Хотя, с другой стороны, благодаря своей ненависти ты смог прожить так долго. Ты не имел привязанностей к людям, и поэтому у тебя не было изъянов. Ты не боишься, что теперь они появятся?

— Нет, владыка, — покачал головой Люк. — Я не знаю, что чувствую к Жанне, но хочу это выяснить. А сестра и так умерла бы. Просто это случилось бы чуть позже. Какая разница?

— Ты прав, разницы нет. — Маршан подошел к картине и провел по ней языком. — Я завтра увожу отсюда гнездо.

— Что? Но я еще не…

— Ты окончишь дела быстрее, и мы уедем. Я чую в воздухе запах креста.

— Инквизиция?

— Возможно. И потом, мне надоел Париж. Я хочу поехать на родину.

— Куда, владыка?

— В Прагу. Я родился там, когда она еще называлась иначе, но до сих пор люблю этот город. Ты можешь взять с собой эту Жанну. Когда ее можно будет обратить?

— Послезавтра.

— Хорошо, — кивнул Маршан. — Тогда к завтрашнему вечеру ты подготовишь грузовик для перевозки гнезда и раздобудешь жертвы для Джека и Лизы. Они поведут машины. Ехать предстоит долго, так что лучше поторопиться.

— Хорошо, владыка.

— И не светись. Если мое чутье не врет, инквизиция уже здесь, или будет со дня на день. Ты мне нужен, ублюдок, так что постарайся выжить.

— Хорошо.

Маршан еще раз лизнул картину и пошел вниз. Он должен поспать и переварить ту, кого знал сто пятьдесят лет. Маршан даже слегка жалел Анабель. Он уже успел к ней привязаться.

А вот Люк сестру не жалел совсем. Сегодня ночью он займется любовью с женщиной, сломавшей замки на его сердце, а уже послезавтра она присоединиться к его гнезду. Уже скоро…

Люк ожидал звонка Жанны до часу, а потом не выдержал и позвонил сам. Странно, на этом этапе жертва должна звонить сама через каждые пять минут; должна понять, он — центр ее вселенной, и жить без него она не может. В ее квартире никто не взял трубку, он позвонил на мобильник. Результат тот же. Люк решил, надо ее проведать. Быть может, она плохо перенесла прошлую ночь? Люка передернуло при мысли, что она умерла от истощения.

Он быстро вышел из мастерской, черный 'Феррари' проехал по знакомому маршруту, доставив к кварталу Жанны. Подойдя к ее квартире, Люк обнаружил, что дверь не заперта. По спине пробежал незнакомый холодок страха за нее. Он вошел, взгляд оббежал квартиру. Кровать в беспорядке, но одежды, что он вчера с нетерпением раскидывал по полу, нет. И тут взгляд достиг журнального столика. Там лежала записка. В секунду он оказался рядом, рука схватила бумажку настолько быстро, что на столешнице осталось четыре царапины от ногтей. Люк прочел:

'Здорово, моляр! Твоя баба у нас. Если хочешь еще раз с ней покувыркаться, готовь сто тысяч евро. Вздумаешь позвонить в полицию, и ей кранты. Собери деньги до завтра, и тогда мы тебе позвоним и скажем, что делать дальше. Не вздумай звонить в полицию, ты понял! Иначе она умрет'.

— Это ты умрешь, мразь! — сквозь зубы прорычал Люк. А потом схватил журнальный столик и выкинул в окно, да с такой силой, что тот долетел до крыши соседнего дома, и разбился тысячью осколков. Люк осел в кресло и успокоился. Это же надо! Как не вовремя. И еще Маршан собрался линять. Значит, надо действовать самому. Он закрыл глаза и попробовал установить с ней контакт. Ничего не получилось. Или она без сознания, или ее увезли далеко. Еще одна ночь, и он смог бы найти ее хоть на противоположном конце земного шара, но пока связь недостаточно сильна. Всего одна ночь! Люк поднялся и поехал домой. Надо разбудить Маршана и посоветоваться. А если учесть, что лег спать он недавно и только что поел, это — смертельно опасная процедура. Спросонья высший вампир себя совершенно не контролировал, что и продемонстрировал, когда убил Анабель. Люк отметил, что в первый раз назвал мертвую сестру по имени. Раньше в его мыслях она была просто сестрой. От этого желание обратить Жанну только усилилось.

Глава 15

Жанна приходила в себя мучительно. Все тело болело, голова кружилась, и она только чудом сдержала рвоту. Пред глазами мутилось, и вдруг она почувствовала резкий запах. Картинка собралась, Жанна увидела старого мужчину, убиравшего в саквояж пузырек с нашатырем. Жанна хотела спросить, где находится, но поняла, что не может открыть рот. Потом захотела почесать нос, но и это не удалось. Мозг, хоть и медленно, но подсказал, что она связана, а на рту кусок скотча.