Выбрав из целого списка более подходящий для приключений мир, Джастин, Алекс и их потерявшийся где-то в этом мире друг Коди, с удовольствием и с игровым настроем приняли на себя свои собственные роли, дописав им некоторые дополнения.

Теперь же о Коди до сих пор ничего неизвестно, а возникший из могилы Алекс сейчас должно быть просматривает за последний миг до смерти всю свою жизнь, изнывая от кровавой раны в груди.

Глаза Джастина, борясь уже продолжительное количество времени с утомлением, вдруг на секунды закрылись, подготавливая разум к переходу ко сну, как неожиданно, отбросив наваждение, он, почувствовав, казалось, слепящий свет на лице, поднял веки, увидев в центре потолочного отверстия яркий круг луны, испускающий ровный столп свет в пещерный свод. Это должно было что-то значить, и возникнуть не на пустом месте. Последнее предположение вдруг заставило подростка задуматься, оживив его разум и пробудив силы бороться с победившим отчаянием.

Не на пустом месте…

Джастин резко вскочил с того места, откуда только что наблюдал за сверкающим зрелищем, и с невиданным прежде желанием проникнуть дальше в тоннель несмотря на обрушение, удивился, согревшись изнутри надеждой, что еще не поздно и проблема разрешится естественным путем. На бугристом полу при направленном лунном свете обозначились яркие символы, напоминающие циферблат часов, поменявшие свои значения.

Джастин догадался, что произошло, только когда пещерный тоннель вдруг несколько обновился, а точнее стал таким, каким мог быть… раньше, много лет назад. Преграждавшие прежде путь большие валуны исчезли, вероятно, еще не упали в результате обрушения.

Зная, что запас времени в достаточно малом количестве, пока луна не сменит направление и это не вернет циферблат в исходное положение, Джастин отправился в разверзшийся проход, еще с минуту назад считавшийся навсегда утерянным и обратил внимание на одну, несомненно, важную деталь. На стенах были прикреплены горящие факелы. Их слепящее и отдающее жаром мерцание настолько отпугивало подростка, что он невольно прикрывался рукавом плаща, во избежание слезоточивости глаз.

Дальше свет становился все ярче, только уже не от обилия факельных огней, а от магических светильников, в предостаточном количестве озарявших огромный чертог с величественными колоннами, теряющимися во тьме высот.

Джастин с каждым шагом все отчетливее видел ласковое темно-голубое сияние, исходящее из утопающего впереди в ярком свете входа в чертог. Даже воздух здесь был какой-то особенный, более чистый и такой же морозный, как снаружи.

Подросток слегка засомневался насчет представленного впереди зрелища, насколько он помнил из рассказа колдуньи об этой пещере, здесь жил древний народ. Отрешившись от внешнего мира, избегая зла и унижения, эти люди заселили холодные обители гор, имея непосредственное религиозное учение, позволяющее им не задумываться о поверхности и продлевать жизнь изготовленным по утерянному рецепту специальным эликсиром. Из всего перечисленного Джастин никак не мог припомнить хоть единственное упоминание о волшебном свечении, заполняющим тоннель, манящим раскрыть тайну древнего чертога, где возможно, если верить сведениям, после смерти всех духовных затворников, могли остаться неиспользованные склянки с заветным эликсиром — единственное средство, способное помочь Алексу.

Как бы там ни было на самом деле, видимо мало кто знал настоящую историю древнего народа, раз нигде не сохранилось упоминания о магическом свете.

Джастин, пережив тяжелые в жизни моменты, теперь был готов идти только вперед, выбросив из головы все суеверия и опасения. Добравшись, наконец, до заповедной границы входа в чертог, он вдруг признал, что ошибался насчет темно-голубого свечения, это было вовсе не свечение, а самый невероятный туман, окутавший дымной густой пеленой подростка.

На какой-то момент Джастин ощутил усыпляющее воздействие, а затем веки, поддавшись сильному наваждению, крепко сомкнулись так, словно несколько ночей не видели сна, даже никак не воспрепятствовав чужому внушению. Очевидно, древний народ в действительности не был таким простым, как его представляли и сохранили в записях современники. Что-то, а возможно кто-то, столь невероятно сильный и могущественный, им все время симпатизировал, провозгласив себя богом или его пророком.

Джастин, слегка приоткрыв глаза, не торопился с выводами, что до этого был сном, а что явью — сложно определить без чужой помощи.

Вдохнув холодный утренний воздух, пропитанный свежим морозцем, подросток вспомнил о наступлении зимы и жутко содрогнулся от пробежавшей по всему телу дрожи. Его легкая плотная согревающая накидка с трудом справлялась с такой погодой. Только шершавый деревянный пол, на котором он проспал неопределенное количество времени, сдерживал обморожение, отвечая слабым теплом тела.

Только когда до Джастина, наконец, дошло, что его тело подверглось практически полному онемению и поверхностному частичному обморожению, ему вдруг стало страшно за ужасающие последствия для здоровья. Стремясь всеми еще оставшимися, а не превратившимися в холод, силами, он старательно, запаздывая в спешке, будто боясь скатиться в пропасть, стал отчаянно цепляться за гладкую стену, все еще не понимая, что не найдет на ней хоть слабый выступ.

Когда все безумные, подпитанные набежавшей паникой, стремления обернулись полной неудачей, мгновенное реагирование на происходящее прекратилось, Джастин, обогретый тем немногим, что сначала не предусматривалось, но получилось, слегка приподнятый от пола, вновь обреченно столкнулся с неизбежным, ощутив затылком знакомый твердый холод.

Ситуация обострилась, когда в прочерченные основания окон, как оказалось вершины одиночной башни, ворвался обжигающий льдистой прохладой ветер, заставив изнывающего от стужи подростка еще сильнее впасть в отчаяние, навсегда позабыв, что такое теплая погода и как приятно совершать в это время прогулки.

Джастин не мог почувствовать даже биение в груди, словно сердце, испугавшись за свой скорый конец, укрылось поглубже в теле, стараясь как можно меньше выдавать себя.

Тогда он вспомнил полученные в школе знания о выживании в экстремальной ситуации, а сейчас как раз был тот случай, чтобы проверить теорию на практике.

Подросток размял онемевшие пальцы, добившись слабого послушания, и начал с усилием натирать замерзшие места, ничего не чувствуя. Возникало мнение, что столь известный и простой метод не сработает, но надежда все же оставалась, к тому же руки стали послушнее.

Через какое-то время Джастин пересилил себя и перевернулся со спины на бок, надеясь, наконец, оторваться от пленительного холодного пола, делая все плавно и медленно.

Вскоре он уже смог встать на ноги, сохраняя неровную осанку, в то время как все тело наливалось изнутри обогревающей кровью.

— Вижу, ты идешь на поправку!

Джастин резко посмотрел в сторону, откуда раздались столь «трогательные», исполненные заботой о его самочувствии слова.

Незнакомец, что так внезапно возник возле железной двери, которой он доподлинно даже и не воспользовался, прошел, словно призрак сквозь стену, не был похож ни на кого знакомого, только внешний вид многим отличался от этого мира. Предположение могло быть только одно.

— Ты Геймер? — спросил после длительного изучения подросток, не припоминая, что в момент их последней встречи он мог выглядеть именно так.

Мужчина с латиноамериканской внешностью, среднего возраста с проседью седых волос в синей рубашке со слегка потрепанным галстуком и в черных брюках, выражая на лице полную доброжелательность, загадочно улыбнулся и ответил:

— Нет! Но могу говорить от его имени, — его взгляд полностью принадлежал собеседнику, выказывая всецело возможность с легкостью отвечать на возникающие вопросы.

— Тогда ты знаешь, кто я, — несколько уточнил, позабывший про онемение подросток, и перешел непосредственно к вопросам. — А теперь ответь мне, каким образом я сюда попал, если это не твоих рук дело?