— Подумайте, мой друг, — с волчьей улыбкой сказала ему она. — Один — это лучше, чем ничего. Одна банда давно точит зубы на ваш клуб, а они не станут медлить. Если вы откажетесь платить, они заложат бомбу под ваш сарай. А если клуб перейдет к нам, вы никогда больше не услышите об этих парнях. Они отлично знают, что с нами опасно связываться.

Роко прекрасно понимал, что никаких «парней» не существует и все это выдумки, но он так же хорошо знал, что, если откажет Мамаше, бомбу подложит банда Гриссон.

И он с мрачной покорностью передал свои права на клуб Мамаше. Контракт, который она состряпала со своим адвокатом, был весьма многословен, но Роко вся эта казуистика ничего не давала. Он даже не имел права голоса. Старуха, может быть, и будет ему что-то «отстегивать», но только если сама этого захочет. На этот счет у него не было никаких иллюзий. Он понимал: его доля будет так ничтожна, что не стоит за ней и приходить.

Мамаша была очень довольна таким оборотом дела. Но, может быть, она бы так не торжествовала, если бы знала, что Роко поклялся при первой же возможности свести счеты с бандой Гриссон. Когда-нибудь, надеялся он, старая волчица пожалеет, что так обошлась с ним. Его скромная внешность и крошечный рост никому, а Мамаше — менее других, не давали основания предполагать, до какой степени Роко может быть опасным противником. Под слащавой итальянской наружностью скрывалась мстительная и коварная натура.

Роко пришлось заняться продажей лотерейных билетов. Эта работа ему не нравилась, но надо же было чем-то зарабатывать себе на жизнь после потери клуба. Проходя по улицам, поднимаясь по лестницам, входя в квартиры — находившись за день до боли в ногах, он растил и лелеял свою ненависть к банде Гриссон: в один прекрасный день он рассчитается с ними!

Мамаша решила завладеть «Парадиз-клубом» не только потому, что могла получить его задаром, но и потому, что его расположение ее очень устраивало.

Здание в два этажа в глубине двора выходило на одну из основных улиц города. С одной стороны клуба был склад, с другой — фабрика будильников. Они пустовали с шести вечера до восьми утра.

Клуб был расположен так, что в случае появления полиции швейцар имел достаточно времени, чтобы предупредить об этом кого следует, и те успевали скрыться. Окружить дом было невозможно.

Прежде всего Мамаша заменила входную дверь стальной, толщиной в семь сантиметров, снабженной отверстиями, через которые можно было в случае необходимости стрелять. Все окна закрывались железными ставнями, запоры их открывались нажатием кнопки на столе у Мамаши.

Она велела также соорудить секретную лестницу, соединяющую первый этаж клуба с погребом склада. Владелец склада и не подозревал о существовании этой лестницы, которая давала возможность незаметно входить в клуб и выходить оттуда.

Отделка клуба была поручена одному из престижных декораторов, который дорого брал, но прекрасно знал свое дело. Белый с золотом вестибюль украшали зеркала. В ресторане — площадка для танцев. Оттуда можно было попасть в комнату, имитирующую грот, где с потолка свисали сталактиты. Вокруг зала появились ниши, предназначенные для привилегированных клиентов, которые хотели все видеть, сами оставаясь в то же время незамеченными. Все это освещалось зеленым светом, придававшим клубу несколько ирреальный вид.

В глубине ресторана, за дверью, тоже толщиной в семь сантиметров, был игорный зал с рулеткой и столами для баккара. Кабинет Мамаши имел выход в этот зал, так же как и в другие помещения клуба, где его члены принимали своих близких друзей.

Во втором этаже было еще шесть спальных комнат, предназначенных для особо доверенных клиентов, на случай если те захотели бы уединиться со своими подружками, не выходя из клуба. Дверь в конце коридора, запертая на ключ, вела в комнаты мисс Блэндиш.

Два месяца спустя после того, как его отобрали у Роко, клуб праздновал свое открытие и сразу стал пользоваться большим успехом. Все стремились побывать там. Мамаша вкушала сладость победы. Она объявила, что вступительный членский взнос установлен в 300 долларов. Несмотря на это, сразу появилась масса желающих.

Если бы старуха захотела, то смогла бы принять в первую же неделю пятьсот человек. Но она отказалась от этого: она старательно отобрала по списку триста самых богатых и влиятельных граждан Канзас-Сити.

— Только так, — объясняла она своей банде, — коробка станет первоклассным заведением. Не хочу, чтобы здесь околачивалась банда бездельников, которые устроят мне из клуба бордель. Я знаю что делаю. Клуб станет самым знаменитым. Подождите немного — и вы увидите.

Пышность интерьера смущала Флина и Уоппи. Последний не решался даже проникнуть в кухню, где фи лучших повара города колдовали над блюдами. Он, который мечтал стать шефом поваров, трепетал при виде их белых колпаков и непонятных для него названий блюд.

Док Вильямс чувствовал себя как в раю. Клуб дал ему возможность утолять свою жажду сколько захочет: каждый вечер он надевал смокинг и играл роль хозяина дома в баре, где каждый вечер и напивался.

Эдди тоже был доволен. Он заведовал игорным залом, в то время как Флин наблюдал за рестораном. Мамаша редко показывалась. Она занималась в своем кабинете отчетностью, подсчетом доходов и распределением денег.

А вот кто чувствовал себя совсем не в своей тарелке — так это Слим. Он быстро проходил по клубу, вечно надутый, всегда в одном и том же грязном костюме, который он носил годами. Он совершенно не участвовал в делах клуба и большую часть времени торчал в комнатах мисс Блэндиш.

Их теперь было две: по настоянию Слима рядом с комнатой девушки оборудовали еще и что-то вроде гостиной. Мамаша не хотела ему противоречить, хотя присутствие девушки в доме по-прежнему очень беспокоило ее. Она отлично понимала, какую опасность та таит для всех них. Ведь эта мисс была единственной уликой, свидетельствующей о том, что похищение совершила банда Гриссон. Если бы ее обнаружили в клубе, всем надеждам Мамаши, всем ее планам пришел бы конец… Единственное, на что старуха рассчитывала, — это то, что девушка в конце концов надоест Слиму. Вот тогда-то она ее и уберет!

В тот час, когда Феннер и Паола возвращались к себе, «Парадиз-клуб» только-только начал заполняться.

Мези, гардеробщица, принимала пальто и шляпы, которые протягивали ей входящие. Мамаша наняла ее, потому что ей понравилась ее фигурка. Совсем юная, красивая, без тени жеманства, она не протестовала, когда клиенты похлопывали ее, и никогда не упускала возможности подзаработать. Заняв свое место в гардеробе, Мези должна была еще следить и за тем, чтобы никто не проник на второй этаж без приглашения, — это входило в ее обязанности.

Волна клиентов на время отхлынула, и вестибюль опустел.

Мези увидела Слима, входящего с каким-то пакетом в руках. Один его вид всегда заставлял Мези дрожать. Поэтому она быстро отвернулась и сделала вид, что вешает чье-то пальто.

Слим поднялся на второй этаж, прошел по коридору и остановился перед дверью мисс Блэндиш. Убедившись, что поблизости никого нет, он вытащил ключ, отпер дверь и вошел в гостиную.

Каждый раз, когда он входил в эту комнату, она все больше и больше нравилась ему. С огромным ковром и большим телевизором, она казалась ему красивее всех комнат на свете. Не хватало лишь окон, но Слим был согласен с Мамашей, что опасно держать девушку в комнате с окнами.

Он остановился на пороге спальни. В ногах большой двуспальной кровати стоял второй телевизор: Слим был фанатиком и ни за что не стал бы смотреть на маленький экран.

Мисс Блэндиш, в розовом пеньюаре, который не прикрывал ее точеных ножек, в розовых туфельках, полировала ногти, сидя перед туалетным столиком. Она слышала, что вошел Слим, но не подняла глаз.

— Салют! — Слим подошел к ней. — Ты посмотри… Я принес тебе подарок. А мне вот никогда не делали подарков.

Мисс Блэндиш отложила принадлежности для маникюра. У нее, как всегда, был апатичный, безразличный ко всему вид, что раздражало Слима.