— Что он говорил, когда вы позвонили ему позавчера, после моего ухода из санатория?

— Что я в самом деле ловко придумала насчет той брюнетки, про которую наврала вам! И что никто не сможет ничего мне сделать, если я буду твердо придерживаться своей выдумки. Еще он сказал, что через несколько дней вы выйдете из игры, а если я буду продолжать помогать им, то заработаю еще пару сотен.

— Если вы мне правильно ответите на следующий вопрос, то сможете выйти из воды, — ободрил я ее. — Если же солжете, я привяжу вам на шею тяжелый груз и, не торопясь, прогуляюсь до Малибу-Бич.

— Спрашивайте! — прорыдала сестра Демпси.

— Тайлер живет в доме своего старичка в Паллисаде. Может быть, он когда-нибудь возил вас куда-то еще? В какое-нибудь местечко, принадлежащее его отцу? Может быть, летний домик на пляже или что-то в этом роде?

— Да! — Она чуть не зарыдала от облегчения. — Мы однажды провели уик-энд в горной хижине. Тайлер сказал, что она принадлежит его отцу, но он много лет ею не пользуется.

— Вы помните, как туда добраться?

— Думаю, что да. — В ее голосе звучала надежда. — Можно мне теперь вылезти? Вы ведь обещали!

— Только после того, как объясните, как добраться до этой хижины, — прорычал я. — И вспомните как следует, Айрис, потому что вы отсюда никуда не выйдете, пока я не вернусь из хижины!

— Вы хотите сказать, что если вы не доберетесь до хижины, то бросите меня снова в бассейн?! — прошептала она. — Какой же вы грязный садист, Холман!

— Не забудьте про курс исправительного воспитания, Айрис, милочка, — предупредил я ее. — Мне кажется, если вы проглотите еще хотя бы одну пинту воды, то позеленеете в самых нескромных места?

— Сверните через мост у самого санатория, — быстро начала она, — потом проедете миль пятнадцать до следующего поворота — там она и есть. Вы ее обязательно заметите, потому что хижина выкрашена в ярко-зеленый цвет и стоит на самом повороте. От этой хижины вам надо проехать еще милю вперед, и вы очутитесь перед домиком Уоррена. Больше там никаких строений поблизости нет.

Я подсунул руки ей под мышки и вытащил из бассейна. Она уныло стояла на бортике, вода ручьями сбегала с тела: в таком виде сестра Демпси весьма напоминала обломок кораблекрушения, выброшенный волнами на берег.

Промокший прозрачный бюстгальтер обтягивал ее дрожащие груди, все тело покрылось гусиной кожей. Я бросил вороватый взгляд на прозрачные трусики и следующие десять секунд потратил на то, чтобы удержать свои глаза в орбитах.

— Самое лучшее, если вы постоите тут на солнце и обсохнете. Сейчас принесу вам полотенце, чтобы вы могли вытереть волосы.

— Волосы! — Айрис поднесла руки к голове и нащупала мокрые прямые пряди, облепившие череп. Она заплакала.

— Всего два часа назад я заплатила за прическу целых пять долларов, — рыдала девица. — И еще дала доллар на чай. Чтоб ты умер, Холман… но только в мучениях!

— Что тебе действительно необходимо, дорогая, так что хорошенько прийти в себя, пока я схожу за полотенцем. — С этими словами я взял ее за плечи и развернул спиной к себе. — Что-нибудь вроде быстрой пробежки вокруг бассейна отнюдь не повредит тебе! Ну! — Я основательно пнул ее коленом под левую ягодицу, и она вдруг сорвалась с места, словно газель в пору спаривания, хотя тот призывный вопль самки, который при этом сорвался с ее уст, на мой взгляд, отпугнул бы любого самца, случись он поблизости.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы взять в доме все, что было необходимо, а когда я вернулся, Айрис с выпученными глазами корчилась в странной позе, перегнувшись через спинку шезлонга и издавая громкие стоны.

— Ты убийца! — стонала она от боли. — Из-за этой беготни у меня начался сердечный приступ. Я задыхаюсь. Я умираю!

— Я думаю, что могу помочь тебе, — скромно предложил я, но тут же убедился, что не могу просунуть палец под бретельки бюстгальтера, которые на добрый дюйм врезались ей в спину и плечи. Поэтому я обошел вокруг шезлонга, повернулся к ней лицом, всунул обе ладони в чашечки бюстгальтера и хорошенько рванул. Раздался сильный треск — и бюстгальтер развалился надвое.

— Только самый низкопробный маньяк может думать о сексе в такую минуту, когда я умираю! — простонала сестра.

— Твой бюстгальтер сел, — рявкнул я, — поэтому ты и задыхалась.

— О! — Айрис выпрямилась и облегченно всхлипнула, сделав первый полный вдох. Потом лицо ее снова скривилось. — Ты ведь не ободрал мне ноги о края бортика бассейна, ведь нет? У меня страшно болят ноги у самых бедер! — Она бросила вниз быстрый взгляд и снова принялась стонать. — Это проклятые штанишки тоже сели.

Я бросил ей банное полотенце и гребень и деликатно отвернулся на несколько минут. Когда я снова посмотрел на нее, она уже была тщательно закутана в полотенце, а расчесанные волосы гладкими прядями обрамляли лицо.

— Теперь пойдем в дом.

Она почти благодарно посмотрела на меня, когда я протянул ей бокал с пятью унциями неразбавленного бренди. Потом я стал собираться в дорогу, предоставив ей спокойно наслаждаться выпивкой.

— Мне уже гораздо лучше. — Она возвратила мне пустой бокал. — Что дальше, Холман?

— Оставь полотенце и ложись лицом вниз на кушетку.

— Знаешь что? — сказала Айрис с горечью. — А ведь минуту назад я почти поверила в то, что ты не сексуальный маньяк.

Я двинулся к ней, она поспешно отшвырнула полотенце и бросилась ничком на кушетку, тихонько постанывая. Я связал ей щиколотки обрывком старого ремня, а руки за спиной — куском веревки, которую отыскал в кладовой.

— На то время, пока меня не будет, я оставлю приемник включенным.

— Большое спасибо! — огрызнулась она.

— Это все-таки лучше, чем всунуть тебе в рот кляп. Если соседи даже и услышат твои вопли, то решат, что у Холмана просто-напросто очередная оргия!

Я шлепнул ее по заду, не слишком сильно, но она все равно завопила.

— Это еще зачем?

— Просто для того, чтобы привлечь к себе твое внимание. Я собираюсь позвонить по телефону, а тебе следует внимательно прислушаться к тому, что я буду творить!

Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы соединиться с доктором Дедини. Это лишний раз убедило меня в том, что старый дурак весьма ревностно относится к своим обязанностям руководителя первоклассного учреждения.

— Это Холман, доктор. — Я старался, чтобы мой голос звучал взволнованно. — Я оказался в чрезвычайно неловком положении, и вы — единственный, кто мог бы мне сейчас помочь!

— О? — В его мягком голосе слышался осторожный вопрос.

— Это касается сестры Демпси…

— Демпси? — Голос стал менее настороженным.

— Знаете, мне неловко все это говорить, но… в общем… я…

— Говорите толком, человече! С ней все в порядке? Она не попала ни в какую катастрофу?

— Да нет, физически она в полном порядке. — Я оглянулся и улыбнулся прямо в остекленевшие глаза Айрис. — По у нее, как видно, оказался свободным уик-энд, и вот каким-то образом она очутилась около моего дома. Она сказала, что это вопрос жизни и смерти. Ну, я, конечно, пригласил ее к себе. Она сразу стала отчаянно рыдать, была просто вне себя от отчаяния, так что мне было совсем не легко добиться от нее объяснений. Но в конце концов выяснилось, что все дело в безответной любви.

— К вам? — взревел он.

— Нет… к вам.

С минуту в трубке царило полное молчание, а когда он снова заговорил, голос свидетельствовал о полной растерянности его обладателя.

— Вы в этом уверены, Холман?

— Вне всякого сомнения. Она мне сказала совершенно определенно, что страстно любит вас буквально с первого дня своего поступления на работу в ваш санаторий, но вы, мол, никогда даже не замечали, что она вообще существует.

— Это неправда! — завопил Дедини. — Я как раз всегда замечаю все, что касается Айрис… и просто ежесекундно ощущаю ее присутствие, когда она на работе!

— В общем, в конце концов с ней случилась истерика, — быстро продолжал я. — Она заявила, что для нее лучше смерть, чем ваше равнодушие. Сначала я это не принял всерьез, но она выскочила во двор и бросилась в мой бассейн!