— Что она говорит? Вы видели ее?

— Сегодня я займусь ею. Она живет в Корт-Мэншнз, на Слоун-стрит. Очень дорогая квартира. Я оставил ее в покое, поскольку вы предупреждали, что с ней надо быть осторожным. Против нее ничего нет: считается, что она живет на собственные доходы. Легко возбудимая женщина…

— Все женщины из ночных клубов легко возбуждаются, — заметил Грингалл. — Если бы не это, им там нечего было бы делать. Когда вы увидите ее?

— Утром я был у нее, но ее еще не было дома. Вчера вечером она ушла и не возвращалась. Ночной портье думает, что она, может быть, накачалась наркотиками. Он говорит, что с ней такое случается, и тогда ее не бывает день-два.

Грингалл кивнул.

— Подождите до завтра и позвоните туда. Если она вернется, я сам пойду к ней. Если нет, надо узнать, где она. Мы должны ее найти. Я хочу с ней поговорить.

— Хорошо, сэр. Есть что-нибудь еще?

— Да. Я хочу знать, что делал молодой Ривертон в субботу днем и вечером до поездки в Фаллтон. Вы нашли, где он жил? Что это за тайна с его адресом?

— Это не тайна, сэр. Он сначала жил на Уэлбек-стрит. Выехал оттуда четыре месяца назад и продал всю обстановку. Отличная была обстановка. Потом — в меблированных комнатах на Мортимер-стрит. Платил три гинеи в неделю и прожил только пять недель. Затем снимал в течение двух недель комнату в Сент-Джон-Акадия-роуд у двух старых дам. Он никогда не получал писем и не оставлял своего адреса при переезде. Восемь недель — на Виктория-стрит. А где он жил после этого, я так и не нашел. Это немного странно…

— Чертовски странно, — сказал Грингалл. — Я хочу это узнать. А также что он делал в субботу — это важно. И как он попал в Фаллтон. Вы беседовали с железнодорожниками?

— Да, но это ничего не дало. Он мог доехать поездом до Баллингтона, или Свансдайна, или любого другого места, а оттуда — на автобусе до Фаллтона. Но никто из железнодорожников не видел его. Он мог приехать автобусом с Грин-Лайн. Или воспользоваться попутной машиной.

— Все это очень интересно, — с иронией заметил Грингалл. — Он мог и прилететь туда на воздушном шаре или прийти пешком. Надо узнать, как он попал туда. — Он помолчал немного. — В три часа придет Каллаган. Я не хочу, чтобы он видел вас здесь. Он сказал, что хочет просить у меня совета. — Он выразительно посмотрел на Филдса. Тот улыбнулся. — Немного удачи — и я кое-что получу, Я знаю умение Каллагана задавать вопросы.

Филдс встал.

— Пойду поговорю с экспертами по баллистике. Они изучают пулю, пущенную Ривертоном.

— Это мысль, — одобрил Грингалл. — Возвращайтесь через час.

Филдс ушел, а Грингалл взялся за журнал.

Было десять минут четвертого, когда Каллаган появился в кабинете Грингалла. Инспектор заметил, что Каллаган как будто чем-то недоволен. Но этот факт его не удивил: он знал, что тот хороший актер.

Грингалл открыл ящик стола и достал коробку с сигаретами. Предложив Каллагану кресло, он придвинул к нему сигареты.

— Вы прекрасно одеты, Слим, — начал он с комплимента.

— Жаль, что не могу чувствовать себя так же, — отозвался Каллаган.

— А что случилось? Вы же знаете, что нам не стоит разговаривать о деле Ривертона. Мы с вами находимся по разные стороны забора, но вы слишком опытный человек, чтобы я говорил вам то, что вы хотите от меня услышать. Я ни о чем не спрашиваю.

Каллаган кивнул. Он взял сигарету и закурил. Потом откинулся на спинку кресла и посмотрел на Грингалла.

— Я знаю все это. Но не хочу попасть в неприятное положение, тем более испортить дело вам.

Он долго молчал и курил. Потом заговорил:

— Послушайте, Грингалл. Я открою вам карты. Сейчас же. Я хочу рассказать вам кое-что, и это вам может помочь, но не хочу говорить об этом раньше времени. Вы понимаете?

Грингалл улыбнулся: Каллаган снова принялся за старые трюки.

— Вы помните, как мы ссорились в этой комнате из-за дела Меральтона, когда вы грозились пойти к комиссару? — спросил инспектор.

Каллаган улыбнулся.

— Ах, это… Ну, это был вопрос техники… и все.

— Верно, — пробормотал Грингалл. — Это была только «техника». А откуда я знаю, что сейчас это не так?

Каллаган пожал плечами.

— Если вы ответите на один мой вопрос, я вам все расскажу. И вы увидите, какая «техника» привела меня сюда.

— Ладно, — сдался Грингалл. — Какой вопрос?

Каллаган выпустил кольцо дыма.

— Когда вы собираетесь предъявить обвинение Уилфриду Ривертону?

Грингалл поднял брови.

— Хороший вопрос. — Инспектор казался спокойным. — А я хочу, в свою очередь, спросить вас: что сказал Гагелю молодой Ривертон?

— Тоже верно, — согласился Каллаган. — Я не возражаю против этого вопроса.

— Что?! — воскликнул Грингалл. — Вы откроете мне содержание заявления вашего клиента и практически осветите линию защиты?

— А почему бы и нет? — мрачно спросил Каллаган. Он наклонился вперед, чтобы быть ближе к Грингаллу. — Какой черт сможет воспользоваться этой ситуацией? — Он развел руками. — Дело в шляпе, и вы это знаете. Вы же понимаете не хуже меня, что, если бы у защиты были реальные основания, я бы не стал прибегать к помощи Валентина Гагеля. Вы ведь знаете это, не так ли?

Грингалл нерешительно кивнул головой.

— Должен сказать, что я предполагал что-то в этом роде. Вы говорили мне, что фактически защиты не будет. Иначе говоря, этот ваш Гагель пытался смягчить обстоятельства, свести на нет факты пьянства и употребления наркотиков.

— Я готов согласиться с вами, — печально сказал Каллаган.

Грингалл изумленно уставился на него.

— Боже мой! — воскликнул он. — Только не говорите мне, что вы сами считаете его виновным!

Каллаган колебался.

— Нет. Я бы не заходил так далеко, но… — Он пожал плечами. — Когда вы разговаривали с ним, Грингалл? Впрочем, вы действуете своими методами.

— Да. Но теперь не вижу причин скрывать это от вас. Завтра утром газеты сообщат обо всем.

Он опять принялся выколачивать свою трубку.

— Завтра я поеду в Баллингтон, — продолжал Грингалл. — Наш хирург говорит, что Ривертон достаточно оправился. Его состояние гораздо лучше, чем было, когда он употреблял наркотики. Пуля Рафано, так сказать, пошла ему на пользу. Ладно… Он сможет сказать все, что захочет. Я не собираюсь ничего спрашивать у него. И не хочу его ни в чем обвинять, пока сам не отыщу то, что мне нужно. — Он пристально посмотрел на Каллагана.

— А что именно вы хотите найти, Грингалл?

— Я хочу найти парня, который был на борту яхты. Того парня, который позвонил нам в Ярд и сообщил о стрельбе. Очевидно, этот парень звонил из Фаллтона. И вполне ясно, зачем именно он нужен мне. Он был на борту яхты. И был там или во время стрельбы, или сразу после нее. Если этот парень существует и он обычный порядочный гражданин, я не вижу причины, которая вынуждала бы его скрываться от полиции и утаивать свою историю. То, что он скрывается, заставляет меня думать: он был на яхте во время стрельбы и потому имеет основания избегать встречи с полицией.

Он помолчал.

— Комиссар хочет, чтобы я нашел этого парня, если смогу. Он не хочет, чтобы защита набросилась на него и неожиданно предъявила какую-нибудь небылицу… вроде рассказа о самозащите… или о чем-то подобном. Ну а я пока не в состоянии сделать это.

— И вы пришли к заключению, что это не меняет дела?

— Верно. Я был бы рад иметь на своей стороне этого человека, но наши эксперты и без его свидетельства могут доказать, что Рафано был убит из пистолета Ривертона. А теперь нам стало известно, что пуля, извлеченная из Ривертона, была выпущена из пистолета Рафано. Иными словами, оба парня поразили цель — каждый свою. Они пытались убить друг друга. Ну, у меня есть и другие доказательства, что Ривертон грозился убить Рафано, если представится удобный случай. Не сомневаюсь, что Рафано знал об этом и был готов к такой встрече. О Рафано чертовски скверные сведения из Штатов. Он часто пользовался оружием в грабежах, и немудрено, что он ждал этого идиота Ривертона с пистолетом, но не сразу выстрелил. Очевидно, он был немного растерян, и этой заминкой воспользовался Ривертон. Практически они выстрелили одновременно. Вот и вся история, и я не вижу, какую в ней можно пробить брешь.