Тот год был отмечен знаменательным и радостным для меня событием — в марте у нас с женой родилась дочь Наташа. Несмотря на эйфорию от этого события, «внебаскетбольных» хлопот оно, конечно, добавило.

 Несмотря на это, вечерами в Электростали я тренировался дополнительно по индивидуальной программе — по договоренности в местном спортивном зале качался, бросал. Закрепление в составе ЦСКА и сборной я не рассматривал как достижение предела своих мечтаний. Я хотел двигаться дальше вверх. Однако начало нового десятилетия готовило неприятные сюрпризы.

 Весной 1970-го сборная все-таки осталась без своего многолетнего лидера и капитана Геннадия Вольнова. На протяжении полутора лет он испытывал двойное давление — со стороны Арменака Алачачяна в клубе и со стороны Гомельского в сборной. В итоге Геннадий был изгнан отовсюду (о том, как это происходило, я расскажу чуть позднее) — его непопадание в состав национальной команды, отправляющейся на чемпионат мира в Любляну, стало сигналом и для клубного руководства.

 После ухода Вольнова из ЦСКА капитаном команды стал я. Чтобы не создалось впечатления, что я «подсидел» своего наставника, скажу, что стать капитаном Алачачян предлагал мне неоднократно и в период присутствия Гены в команде, но я принципиально отказывался от этого «при живом» капитане. Что касается моих лидерских позиций в армейском коллективе, то их объективность была особенно наглядно подтверждена в следующем сезоне.

 Чемпионат СССР мы снова выиграли без особых проблем. Ленинградский «Спартак» подтянулся на второе место, отодвинув на третье многолетнего лидера — киевский «Строитель». Однако на международной арене дело не заладилось.

 В 1970-м в Кубке европейских чемпионов у ЦСКА появился новый мощный конкурент — итальянская команда «Иньис» из города Варезе, с которой армейцы сошлись в финале розыгрыша в Сараево. В ее составе выступали сильные американские легионеры, а тренировал ее знаменитый югославский специалист Александр «Ацо» Николич по прозвищу «боснийский маг». Кто-то мог расценивать такое прозвище просто как констатацию происхождения Николича и его умения приводить возглавляемые им команды к неожиданным победам, но был здесь еще и дополнительный подтекст.

 Именно с Николича в югославском (а позднее — в сербском, хорватском) баскетболе зародилась практика психологической подготовки своих баскетболистов и психологической же обработки игроков команды соперника. Пусть кому-то это покажется сказками, но я к информации об активном использовании югославами парапсихологических практик отношусь вполне серьезно. Слишком часто, соперничая с «югами», я на собственном опыте сталкивался с необъяснимыми явлениями, когда вкладываемые тобой в игру усилия по сути бумерангом обращаются против тебя самого.

 Впрочем, югославский специалист не пренебрегал и традиционными средствами из арсенала балканской школы баскетбола. Памятуя о прошлогоднем финале Кубка, в котором испанский «Реал» убил Володя Андреев, он акцентировал «работу» именно на этом игроке. В самом начале финального матча в Сараево черный американский центровой — vis-a-vis Андреева — в борьбе за мяч так засветил Володьке локтем в кадык, что тот еле отдышался и в полную силу уже не играл. То ли действительно плохо себя почувствовал, то ли просто испугался. Без основного центра мы не показали своей лучшей игры и в очень жесткой борьбе уступили. Впрочем, дуэли с «Иньисом» суждено было растянуться на несколько лет.

 Неудачи продолжились и на уровне сборных. Чемпионат мира проходил в том году в Югославии, и сборная этой страны, ранее уже заявившая о себе неожиданной победой над бесспорным фаворитом — «Красной Машиной» СССР — в полуфинале олимпийского баскетбольного турнира в Мехико, сделала еще один, решающий шаг в элиту мирового баскетбола. Молодая и яркая экспериментальная команда целенаправленно готовилась хитрыми и высокопрофессиональными тренерами к домашнему турниру на протяжении четырех лет. Эта подготовка принесла желанный результат.

 Югославский чемпионат вновь стал удачным персонально для меня. Несмотря на поражения сборной, я был признан лучшим игроком турнира и получил «Кубок Славы». Вплоть до последней игры с хозяевами чемпионата я бил все штрафные без промаха — 32 из 32, что казалось уникальным результатом. Все это впечатлило югославских болельщиков и специалистов, которые, как и итальянцы, всегда относились ко мне с восторгом. Италия и Югославия — две страны в мире, где я был по-настоящему популярен.

 Однако все это перечеркивалось новым срывом национальной сборной, бронзовые медали которой были расценены и нами, и спортивным руководством как провал. Могу ошибаться, но мне кажется, что на этом турнире Александр Яковлевич и его постоянный помощник Озеров переборщили в своей общеизвестной привязанности к пятым номерам. В Любляне это впервые выразилось в гениальной версии тактического построения, позднее получившей наименование «сдвоенный центр».

 В сборной, принявшей участие в чемпионате мира в Любляне, осталось восемь игроков из прошлогоднего победного состава: Сергей и Александр Беловы, Паулаускас и Саканделидзе, Андреев и Коваленко, Томсон и Застухов. Безусловно, усилил команду отбывший дисквалификацию Жармухамедов. Добавились Липсо, Сидякин и Крикун.

 217 см Андреева и 215 см Коваленко, одновременно находящихся на площадке, наверное, способны были произвести устрашающее впечатление на наших соперников. Но, думаю, лишь на первых порах. Вскоре они быстро разбирались, что в таком сверхмощном составе мы начинаем серьезно проигрывать в скорости и мобильности действий.

 Квалификационные игры мы прошли без проблем, легко обыграв Уругвай, Панаму и Египет. Однако в первой же игре финальной пульки чемпионата — против Бразилии начались проблемы. Проигрывая по ходу встречи «-14», мы переломили ход поединка и взяли игру под свой контроль, уверенно лидируя «+10». Но после начала экспериментов со «сдвоенным центром» мы стали уступать традиционно быстрым и техничным соперникам и в итоге проиграли этот ключевой матч — 64:66.

 С натугой, с огромными усилиями мы выигрывали дальше наши матчи против соперников по финалу — Италии, Чехословакии, Уругвая, чтобы подойти к двум последним, решающим играм — против США и хозяев первенства — под дамокловым мечом: нам было необходимо выигрывать оба матча и при этом надеяться на благополучный исход других противостояний.

 Накануне игры с США Гомельский устроил команде «разгрузку» — закрепленный за нашей командой спонсор, предприятие по производству изделий из стекла, организовал небольшое застолье на «пленэре». Начиналось все красиво и хорошо — занятная экскурсия по стеклодувному заводу, уютный ресторан с красивейшим парком из мощных старых деревьев, безобидные бокалы с пивом.

 Не знаю, что произошло с товарищами по сборной, а в особенности — с Гомельским, который не пресек все это, но вскоре команда в присутствии своего главного тренера, готовящего ее к двум решающим матчам мирового первенства, начала откровенно ...рачить. Сидевший рядом со мной массажист хоккейной сборной СССР Авсеенко, которого Гомельский брал на все важные турниры, как талисман, и который не принимал наряду со мной участия в этом безобразии, удивленно сказал мне: «Серега, я такого даже в хоккее не видел» С учетом залихватской репутации наших мастеров клюшки это признание дорогого стоило.

 Кончилось все просто безобразной пьянкой, разбитым Застуховымоб      одно из тех красивых деревьев «Ягуаром» спонсоров, истерикой организаторов «пленэра». Особенно зол я был на Модю, с которым, как я ожидал, нам предстояло «тянуть» оставшиеся важнейшие игры и которого я безуспешно пытался остановить. В общем, «разгрузились» мы на славу.