Лицо Квилиана выразило полное недоумение — профессор не понял этого взрыва эмоций; и хотя он открыл рот и попытался что-то произнести, его слова утонули в крике Валета. И тут оконное стекло разлетелось в куски, свеча погасла, и в комнату ворвался Боршин.

Обернувшись, Квилиан увидел в другом конце кабинета насквозь промокшую тварь, всю в кровавых потеках от порезов стеклом. Профессор испустил невнятный вопль, и страх полностью парализовал его.

Валет бросил портфель, нащупал в кармане бутылочку с кислотой, откупорил ее. Выплеснул содержимое в морду чудовища и, не останавливаясь, чтобы оценить результаты, подхватил портфель и метнулся мимо Квилиана.

Еще до того, как чудище издало первый крик мучительной боли, Валет оказался у двери. Выскочил в коридор, задержавшись лишь на столько, чтобы схватить с вешалки дождевик Квилиана и закрыть за собой дверь.

Он уже пробежал половину лестницы, ведущей во двор, когда услышал первый выстрел. Были и другие, но Валет к этому времени уже мчался через университетский городок, придерживая руками наброшенный на плечи дождевик и отчаянно ругая попадавшиеся на его пути лужи. Поэтому других выстрелов он так и не услышал. Кроме того, беспрерывно гремел гром. «Вскоре, — подумал Валет, — к грому присоединятся и тревожные звуки сирен».

Яростные, как буря, мысли безостановочно гнали его вперед. Грозовая погода в чем-то была ему на руку, хотя в других отношениях она явно мешала бегству.

Те машины, которые еще были в пути, еле-еле тащились. Когда Валет наконец выехал на безлюдный участок шоссе, дорога, так долго не видавшая ни капли дождя, теперь стала такой скользкой, что выдержать нужную скорость было практически невозможно. Грозовая тьма заставляла автомобилистов при первой же возможности покидать улицы, а те из них, что сидели дома, боялись высунуть носы наружу. Пешеходов же вообще не было видно. Поэтому Валету легко удалось сравнительно скоро отделаться от своей машины и обзавестись новой — краденой, разумеется.

Выбраться из города не составило особого труда, а вот обогнать бурю было куда сложнее. Казалось, и Валет и буря неслись в одном направлении — по одному из тех путей, которые он давно уже проложил по карте и выучил на зубок, — путей, одновременно и самых коротких, и самых неожиданных для противника, надежно обеспечивающих отступление в Страну Тьмы.

При других обстоятельствах Валет только радовался бы, что безжалостный солнечный свет, который сначала сжег, а потом покрыл загаром его многострадальную кожу, наконец-то потускнел. Но сейчас по этой причине ему приходилось ехать медленно — очень не хотелось попасть в аварию. Машину заливало дождем, ветер швырял ее из стороны в сторону, а яркие вспышки молний вырисовывали абрисы городских построек, которые остались за спиной беглеца.

Огни полицейских машин, вставших поперек дороги, заставили Валета резко притормозить и поискать объезда. Он вздохнул с облегчением и даже слегка улыбнулся, объезжая место происшествия — там столкнулись три машины, и санитары тащили на носилках тела мужчины и женщины к «скорой помощи» с широко распахнутой дверцей.

Валет повертел ручку приемника, но ничего не поймал, кроме помех от электрических разрядов. Закурил сигарету и чуть-чуть приоткрыл окно. Время от времени случайные капли били его по щеке, но воздух был прохладен, а сквозняк уносил прочь табачный дым. Валет глубоко вздохнул и попытался расслабиться — только сейчас он осознал, в каком напряжении были его нервы все это время.

Значительно позже ливень перешел в моросящий дождь, а небо начало проясняться. К этому времени Валет уже ехал по сельской местности и испытывал странное чувство, в котором смешивались облегчение и тревога; оно не покидало его с самого момента бегства, а теперь только усилилось. «Чего я достиг?» — спрашивал он себя, думая о годах, которые провел на Дневной Стороне.

Сначала ему понадобилось затратить уйму времени на ознакомление с новым местом, на то, чтобы раздобыть поддельные документы и овладеть методикой преподавания. А затем были долгие хлопоты с поиском работы в университете, обладающим хорошим компьютерным оборудованием. В свободное от лекций время ему пришлось учиться пользоваться компьютерами, затем придумывать темы исследований, которые позволили бы получать машинное время и избегать нежелательных вопросов. А после понадобилось еще проанализировать все исходные материалы с учетом его фактических целей, систематизировать эту информацию, придав соответствующую программную форму. Этот процесс занял годы…

А сколько было неудач на его пути? Множество!

Однако на этот раз… на этот раз успех был уже так близок, что Валет почти чувствовал его вкус на губах, а носом — запах. На этот раз он знал, что ответы на поставленные им вопросы лежат совсем рядом.

И вот он удирает с портфелем, битком набитым бумагами, которые толком просмотреть даже не успел. Вполне возможно, что он снова потерпел поражение и возвращается в логово смертельных врагов без оружия, на которое рассчитывал. Если это так, то ему удалось лишь отсрочить свою неизбежную гибель. Однако на Дневной Стороне ему оставаться нельзя — тут он тоже уже успел обзавестись врагами.

На мгновение Валет задумался — не упустил ли он какого-нибудь тайного предостережения, какого-нибудь предчувствия, пропущенного им по недосмотру, которые сказали бы ему о нем самом больше, чем о его врагах. Если даже предчувствия и были, они от него ускользнули.

Эх, еще бы немного… Если бы у него было еще чуточку времени, он смог бы все проверить, а если надо, то и переформулировать, составить совершенно новую программу… Но времени нет. И нет никакой возможности вернуться к тому точильному камню, на котором можно было бы отточить тот тупой меч, с каким он возвращался домой. А ведь оставались еще и другие проблемы — личные, и их следовало бы разрешить получше, чем получилось. Клэр, например…

Позже дождь прекратился, хотя небо по-прежнему затягивали мрачные грозовые тучи. Валет рискнул увеличить скорость и снова покрутил свой радиоприемник. Время от времени возникали помехи, хотя музыки было уже больше, чем разрядов, так что он оставил радио включенным.

Когда стали передавать новости, Валет как раз спускался по серпантину с довольно крутого холма; ему показалось, что он услышал свое имя, но громкость передачи вдруг почему-то упала. На дороге он был один, но теперь он тревожно оглядывался все время назад и присматривался ко всем боковым съездам, которые ему встречались. Приводила в ярость мысль, что смертные все еще располагают отличными шансами захватить его до того, как он снова обретет свою Силу.

Въехав на вершину еще более высокого холма, Валет увидел далеко слева от себя плотную завесу дождя и несколько слабых проблесков молний — таких далеких, что сопутствующий гром не доносился. Продолжая следить за небом, он отметил отсутствие всяких следов воздушного транспорта и возблагодарил за это Короля Бурь. Закурив новую сигарету, он отыскал радиостанцию, у которой слышимость была получше, и стал слушать новости. Никаких сообщений о Валете в передаче не появилось.

Валет вспомнил тот далекий день, когда он стоял у лужи с дождевой водой и беседовал о своих бедах с собственным отражением. Он попробовал представить тогдашнего (и давно не существующего) себя — усталого, изможденного, окоченевшего, с кровавыми мозолями на ногах, пропахшего отвратительной тухлятиной… Все эти беды давно забылись, да и как можно сравнивать недавно возникший легкий аппетит с жутким голодом, терзавшим его тогда? И все же, совсем ли сгинуло бывшее «я»? И изменилось ли в своей основе его положение? Тогда он спасался бегством с Западного Полюса Мира, пытаясь сохранить жизнь, обмануть преследователей и достигнуть Сумеречных Земель. Теперь же он спасался бегством с солнечного Восточного Полюса, опять-таки стремясь спрятаться в Сумеречных Землях. Тогда его гнала ненависть, а отчасти и любовь, а в сердце яростно горела жажда мести, согревая и поддерживая иссякающие силы. То же самое имело место и сейчас. Теперь Валет обогатил себя знанием искусств и наук Дневных Стран, но это ни в малейшей степени не изменило сути того человека, который стоял возле лужи; он и теперь стоял там — где-то внутри сегодняшнего Валета, их мысли и чувства ни в чем не изменились.